В апреле 2021 года пятнадцать женщин захватили здание сельской управы в Пригородном, на севере Кыргызстана. Они требовали кредитной амнистии и права сохранить за собой единственное жилье, запретив банкам конфискацию за неуплату долгов.

Забаррикадировавшись в здании, женщины в траурных черных платках угрожали облить себя бензином и совершить самоподжог, если премьер-министр не вступит с ними в переговоры. Расставив газовые баллоны вдоль окон управы и облив пол бензином, они подготовили все для взрыва.

"Нам осточертело финансовое рабство! Отмените ростовщичество!" – требовали они, задыхаясь от бензиновых паров. Они много лет боролись с тиранией финансовой индустрии, и, наконец, их терпение лопнуло.

В 2019 году Кыргызстан занимал пятое место в мире по размерам процентных ставок по кредитам. Женщины из сельских регионов страны уже более десяти лет протестуют против кредитов, конфискации домов в уплату долга и грабительских процентных ставок. Многие из них (хотя и не все) винят в этом внешних участников; так, в 2016 году прошел протест против Агентства США по международному развитию (USAID) и Международной финансовой корпорации (IFC), поскольку те создают и финансируют хищнические микрокредитные компании в Кыргызстане.

Кыргызстан – не единственный пример подобной ситуации. Задолженности по кредитам сказались на всех сферах жизни и в соседнем Казахстане, где активисты тоже пытаются вести кампании против разрушительных последствий кредитования. В 2014 году в пяти крупных городах жители вышли на акцию протеста перед зданием Национального банка с требованием списать долги. Активисты уже много лет обвиняют государство в том, что оно позволяет хищническое кредитование, происходящее за счет западных кредитных потоков.

И в Кыргызстане, и в Казахстане многие потеряли работу из-за пандемии Covid-19, что обострило долговые проблемы. Тысячи мигрантов, работавших в России, вернулись в Кыргызстан. В результате суммы, которые они раньше присылали домой, сократились до минимальных размеров. Для их семей эти деньги были жизненно важным источником средств к существованию.

Поскольку государство не смогло предоставить своим работникам (75% работающего населения) никакого денежного пособия, из-за пандемии за чертой бедности оказалось еще 700 тыс. жителей Кыргызстана. Это усугубило и без того критическую ситуацию в стране, где 50.3% населения подвергается тем или иным лишениям. В богатом нефтью Казахстане, где 42% граждан потеряли источники дохода и подали заявку на получение денежной помощи в размере 42,5 тыс. тенге (99 долларов), правительство один раз выплатило эту сумму полностью (в мае 2020 года) и еще раз через месяц – частично.

Чтобы немного облегчить ситуацию, центральные банки региона порекомендовали отсрочить выплаты по кредитам на срок до трех месяцев. Однако коммерческие банки и микрофинансовые организации продолжают начислять проценты по непогашенным кредитам, а также комиссию за изменение условий кредитования. Несмотря на растущий уровень неплатежей, они отказались списать долги или хотя бы приостановить начисление процентов; в результате задолженности только увеличились.

Втягивание в долги бедняков – в частности, женщин, чье положение особенно уязвимо – стало узаконенной формой грабежа в среднеазиатской финансовой индустрии. Долговая кабала, которая причиняет бедным людям огромный ущерб, а богатым приносит выгоду, не является ни естественным, ни неизбежным процессом.

Новые кредитные отношения

В 1991 году, когда среднеазиатские государства получили независимость, большая часть населения не имела личных и коммерческих долгов. Советская экономическая система запрещала давать в долг под проценты; "нетрудовые доходы", во-первых, осуждались, а во-вторых, жестко регулировались.

После распада СССР среднеазиатские республики стали восполнять нехватку капитала, занимая деньги под высокий процент у финансовых организаций США и других западных стран. Практически введенная монополия на кредит вынудила жителей стран Средней Азии – особенно слои населения с низким доходом – вступить в такие кредитные отношения, в которых они подвергались высокому риску и эксплуатации.

В середине 1990-х годов международные спонсоры и инвесторы начали развивать микрокредитную индустрию в Кыргызстане. Они профинансировали четыре микрофинансовых компании: "Бай-Тушум", FINCA, "Банк Компаньон" и "Мол Булак" (М Булак). Международная финансовая корпорация и другие спонсоры обязали эти кредитные учреждения стать полностью коммерческими, чтобы получать большой доход на акционерный капитал, с колоссальной процентной ставкой по ссудам – в среднем она составляла 44%.

К 2010 году эти четыре организации обслуживали уже 77% микрозаемщиков Кыргызстана и контролировали 52% кредитного портфеля страны. К 2016 году три из них стали полноценными банками, но при этом продолжали владеть крупным микрокредитным портфелем.

В Казахстане нефтяной бум начала 2000-х привел к тому, что в банковской индустрии начала стремительно расширяться система кредитования. В 2007 году внешний долг банковского сектора Казахстана составлял 46 миллиардов долларов, что соответствует 44% валового внутреннего продукта страны (ВВП). Поскольку около 70% этих займов были связаны с недвижимостью, цены на жилье невероятно возросли. Сейчас расходы на жилье в Нур-Султане и Алматы выше, чем в таких дорогих городах, как Сан-Франциско и Ванкувер.

Правительства обеих стран ослабили государственный контроль над экономикой, позволив банкам и микрофинансовым организациям определять размеры ссуд, процентных ставок, комиссионных сборов и пеней; при этом нормативы достаточности капитала и лицензионные требования со стороны государства – минимальные. В результате ставки некоторых кредиторов доходят до 180%. Согласно нескольким собеседникам автора статьи, пени иногда вдвое превосходит сумму основного долга, а некоторые кредиторы взимают до 25 различных комиссионных сборов.

Кроме того, неолиберальная финансовая политика Казахстана и Кыргызстана свела к минимуму правовую защиту заемщиков. Представители финансовой индустрии не позволили принять законы о банкротстве физических лиц, чтобы иметь возможность изымать и продавать залоговое имущество. В отсутствии таких законов суды встают на сторону кредиторов и оправдывают конфискацию имущества, ссылаясь на верховенство права и ненарушаемость договоров.

Должницы

В Средней Азии немалую часть должников составляют женщины. Там, как и во многих других регионах Глобального Юга, международные спонсоры и инвесторы в качестве жертв микрокредитования выбирают женщин, находящихся в уязвимом положении.

Это – проявление глобальной неолиберальной стратегии экономического роста, основанного на долгах. Такая стратегия использует маргинализованные группы населения как возможность для инвестиций. Ссуды под высокие проценты преподносились как эффективный способ побороть бедность, обеспечить женщинам финансовую самостоятельность и стимулировать предпринимательскую деятельность. Однако когда автор статьи попросил одного из менеджеров IFC пояснить, как этот социально-ориентированный подход соотносится с коммерческим кредитованием, менеджер встал в оборонительную позицию и заявил: "Мы не благотворительная организация, а инвестиционный банк! Поэтому, разумеется, нам нужно получать прибыль".

Для многих женщин займы были не выбором, а необходимостью, возникшей после того, как государство урезало бюджет, выделяемый на социальные и экономические программы. Рыночные реформы в этом регионе способствовали тому, что малоимущие женщины впали в зависимость от кредитов с высокой процентной ставкой.

Во-первых, приватизация государственных предприятий существенно ограничила возможности женщин в плане зарплаты и трудоустройства. Если в 1988 году в СССР был самый высокий среди индустриальных обществ коэффициент женского трудового участия – 90% женщин трудоспособного возраста либо работали полный рабочий день, либо учились, – то к 2017 году этот коэффициент в Кыргызстане упал до 48%. Например, в 1995 году в сфере легкой промышленности было занято менее 10 тыс. работников, а в советский период в этом секторе работало свыше 100 тыс. человек, преимущественно женщины.

Кроме того, приватизация земли и сельскохозяйственных объектов лишила женщин ресурсов. Большая часть ресурсов, включая 80% земли и 61% недвижимости, перешла во владение маленькой группы людей, преимущественно мужчин; многим женщинам – которые раньше были фабричными, сельскохозяйственными, медицинскими работницами, учительницами, – пришлось заниматься мелкой торговлей после того, как они оказались втянуты в микрокредитные схемы, финансируемые западными спонсорами. Коммодификация их рабочей силы (превращение труда в товар) и низкие доходы ускорило долговое обременение женщин.

Во-вторых, многие женщины начали брать займы, чтобы оплачивать такие услуги как здравоохранение и образование. Эти сферы утратили значительную часть государственного финансирования и подверглись массовой приватизации. В результате богатые группы населения могут позволить себе высокое качество услуг, а менее обеспеченные группы лишились такой возможности. Превращение в товар охраны здоровья матери и ребенка в Кыргызстане привело к самой высокой на постсоветском пространстве смертности матерей – как выяснилось, 90% этих смертей можно было избежать. В Казахстане в 2021 году было проведено исследование онлайн-заявок на получение микрокредитов, которое показало, что 29% респондентов брали кредиты, чтобы покрыть срочные непредвиденные расходы, 21% – чтобы хоть как-то свести концы с концами, 16% – чтобы погасить ссудные задолженности; оставшиеся 34% использовали микрокредиты, чтобы оплатить лечение, коммунальные услуги и образование.

В-третьих, поскольку государство практически прекратило предоставлять людям социальное жилье и начало внедрять ипотечные программы, нового доступного жилья стало меньше, а цены на недвижимость взлетели – эта комбинация усилила экономическое неравенство. Сейчас из 8,4 миллионов экономически активных жителей Казахстана более 6 миллионов не могут позволить себе купить дом. Многие семьи, чтобы купить дом, взяли ипотечные кредиты в долларах по ставке от 15 до 20%.

Ответственность за благополучие граждан, раньше лежавшая на социальном государстве, теперь несут частные лица при посредничестве кредитных учреждений. В результате долг стал базовым условием существования, образом жизни. Особенно это касается женщин: они были вынуждены влезть в долги, чтобы справляться с растущими тарифами рыночного общества, оставаться на плаву или добиваться чего-то в жизни.

Система кредитования расширяется вот уже почти три десятилетия, и за эти годы она принесла жителям среднеазиатского региона очень много горя и насилия. После финансового кризиса 2008 года более 70 тыс. казахстанцев не смогли выплатить свои ипотечные кредиты, а 62 889 дольщиков новых жилых комплексов остались без квартир, поскольку жилые комплексы не были достроены.

В Кыргызстане около 30% заемщиков увязли в долгах: стараясь погашать кредиты в срок, они берут многочисленные мелкие ссуды и жертвуют тем, чем жертвовать нельзя. Директор одной из микрофинансовых организаций страны признал, что большинство заемщиков выплачивает долг "ценой нормального питания, образования и здоровья, что, несомненно, причинило им огромные страдания".

Столкнувшись с растущими неплатежами, финансовый сектор прибегнул к агрессивной стратегии – реализации залога. До недавнего времени задержка выплаты больше чем на 60 дней позволяла кредиторам конфисковать залоговое имущество без решения суда – в отличие от других государств, в среднеазиатских странах микрофинансовые компании обеспечивают свои маленькие ссуды залоговым имуществом. В Кыргызстане многие заемщики остались бездомными из-за микрокредитов на сумму около $1000.

Участившиеся случаи изъятия домов и квартир довели многих заемщиков до самоубийства, поскольку такая ситуация вызывает у людей невыносимое чувство стыда и потери контроля над собственной жизнью. В 2011–2012 гг. в Кыргызстане 17 женщин, которым грозила конфискация жилья, покончили с собой. В Казахстане сообщения о трагедиях, связанных с кредитными задолженностями, стали привычной рубрикой новостей. Например, в 2011 году Марат Нуркенов, 39-летний житель Павлодара, покончил с собой, когда судебные исполнители выселили его родителей из квартиры.

В том же году в Алматы мать пятерых детей Кенжегуль Алинкулова подожгла себя во время насильственного выселения (она выжила). В 2014 году, после того, как 27 солдат покончили с собой, министерство обороны Казахстана ввело учет военнослужащих, имеющих крупную задолженность по кредитам. Оно сделало это, чтобы предотвратить самоубийства в армии, и тем самым официально признало, что суицид из-за кредитных долгов стал одной из насущных проблем страны.

Однако смерть заемщика не означает автоматического списания долгов. Согласно существующим законам о банковской и микрофинансовой деятельности, долговые обязательства переходят к членам семьи должника, если залоговое имущество зарегистрировано на них. В подобных случаях банки и микрофинансовые компании взыскивают остаток долга с родных погибшего. Один заемщик из Кыргызстана рассказал о том, как коллекторы приходили на похороны, отводили в сторону плачущих родственников и требовали, чтобы те отдали им пожертвования (по традиции, пришедшие на похороны люди приносят деньги семье покойного, чтобы помочь оплатить расходы).

Безжалостность коллекторов по отношению к семьям погибших и их откровенное пренебрежение к общественным обычаям возмутили многих, но когда местные активисты попытались привлечь банки и микрофинансовые компании к ответственности за гибель заемщиков, это оказалось невозможно – даже в тех случаях, когда самоубийцы оставляли прощальные записки с объяснениями.

Долг, насилие и мошенничество

Повседневная жизнь должников наполнена стыдом, страхом и тревогой. Чтобы выбить как можно больше долгов, коллекторы используют агрессивные методы – например, прилюдно стыдят заемщиков.

В Средней Азии это обычная коллекторская практика – публично унижать людей, угрожать им судом или физической расправой. Одна школьная учительница из Кыргызстана в беседе с автором статьи рассказала, как коллекторы пришли к ней в школу и стали позорить ее на глазах у учеников и директора. С таким унижением и запугиванием многие заемщики столкнулись впервые в жизни. Они признаются, что теперь от каждого стука в дверь или телефонного звонка у них начинается тремор, тахикардия, паническая атака.

Финансовая индустрия часто использует культурные нормы, чтобы стыдить и оскорблять женщин. В Кыргызстане некоторые кредитные учреждения и коллекторы прибегали к посредничеству акимов и суда аксакалов, чтобы наказать женщин, просрочивших выплаты по кредитам. В некоторых случаях это ложилось пятном на репутацию женщин, и родственники осуждали и отворачивались от них. Механизм публичного посрамления оказался очень эффективным – вот почему, парадоксальным образом, именно женщины, находящиеся в уязвимом положении, исправно выплачивают кредиты.

Кроме того, микрофинансовые компании навязывают женщинам-заемщицам групповое кредитование, чтобы усилить общественный контроль над ними: в отличие от обычного индивидуального взаимодействия между кредитором и заемщиком, в случае группового кредитования родственники (или социальное окружение) заемщиц тоже превращаются в своего рода коллекторов. Задолженность и наказание за невыплату приобретают личный характер, и чувство стыда растет. Каждый раз, когда какая-либо из заемщиц оказывается не в состоянии погасить долг, групповой кредит порождает напряжение и конфликты внутри ее сообщества, где все тесно связаны между собой. Описывая одну из таких ситуаций, группа заемщиц рассказала, каким ударом для них стала "боль, которую они причинили друг другу", когда одна из них была вынуждена потратить свою скудную пенсию, чтобы покрыть задолженность группы.

С 2006 года в Казахстане растет число нелегальных частных агентств по взысканию долгов: наряду с официально зарегистрированными 193 агентствами в стране работает по меньшей мере тысяча неофициальных. В 2019 году банки Казахстана передали коллекторам проблемные долги физических лиц на 611,6 миллиардов тенге (1,4 миллиарда долларов США). Казахстанские социальные сети опубликовали видео- и аудиозаписи, разоблачающие противозаконную деятельность этих коллекторских агентств, в том числе физическое насилие.

На одной из видеозаписей от 2019 года видно, как мужчина – коллектор из незарегистрированного агентства "Almaty Collection Group" – угрожает заемщице, крича: "А когда у тебя деньги будут, нищебродка? Ты потому что нищебродка! Зачем тебя родители родили, вот такую нищебродку?". Когда женщина подала на него жалобу в суд, коллектор вместе с двумя сообщниками напал на помогавшего ей старшего партнера в юридической фирме и сломал ему нос и ребра. В том же году суды Казахстана рассмотрели 353 жалобы на коллекторов. Самое строгое наказание, которое применяется к коллекторам, нарушающим закон – всего лишь 180 часов исправительных работ. В результате работники частных коллекторских компаний продолжают действовать безнаказанно, выбивая долги с помощью угроз и физического насилия.

Недавно коллекторские компании начали создавать собственные частные судоисполнительные конторы (ЧСИ), чтобы расширить свои полномочия. Теперь коллекторам доступны государственные и коммерческие базы данных должников, и их юрисдикция значительно увеличилась – в частности, они могут конфисковать и продавать на аукционе имущество заемщиков, получать доступ к их банковским счетам, ограничивать их свободу передвижения.

Получив возможность заходить в базу данных должников, коллекторы разработали хитрую обманную тактику выбивания долгов. Один из таких примеров – недавняя ситуация: заемщица, мать пятерых детей, стояла в очереди на получение социального жилья. Ей позвонили по телефону и сообщили, что ее заявка одобрена, но бумаги пока не подписаны, поскольку за ней осталась непогашенная задолженность по кредиту. Ее вынудили занять деньги и погасить долг, чтобы завершить процедуру получения жилья. Выплатив долг, она узнала, что стала жертвой мошенничества – ей звонили коллекторы.

Уровень экономического неравенства в Средней Азии – один из самых высоких в мире. Кредиты отбирают доход у бедняков и передают его богачам: Майкл Хадсон метко называет это "регрессивной формой распределения доходов". С 1995 по 2012 год от малоимущих жителей Глобального Юга к финансовым учреждениям Глобального Севера посредством микрокредитов перешло около 125 миллиардов долларов США. Это один из примеров регрессивного распределения мирового богатства, достигнутого отчасти за счет бедных сельских женщин.

В Средней Азии женщины пытаются противостоять долговой кабале, но их деятельность пока что не оказала ощутимого влияния на хищническое кредитование в этом регионе. Правительства среднеазиатских стран подавляют протесты, а СМИ зачастую очерняют женщин-должниц и клеймят их как бесчестных и безответственных заемщиков, не имеющих навыков дисциплины и финансовой грамотности.

Неравенство сил между кредиторами и заемщиками огромно, и должницы не могут в одиночку сражаться с глобальной властью финансовых корпораций. Пассивное отношение людей к отсутствию регулирования финансового рынка свидетельствует о том, что неолиберальная этика уже воспринимается как естественная и справедливая. Поэтому задача мировых антикредитных движений – бросить вызов финансовой власти и призвать к прогрессивным альтернативам. Эта международная коалиция должна преодолеть экономическое и этическое засилье финансистов, чтобы деньги служили благополучию людей, а не экономическим интересам кредиторов.