За ввоз "антиукраинских" книг из России будут штрафовать. Фото: grunechka / Flickr. Все права защищены.В ноябре прошлого года Государственное агентство Украины по вопросам кино отменило регистрацию сериала "Сваты" и запретило его к показу на территории Украины: один из российских актеров этого популярного сериала украинского производства попал в "черный список" СБУ из-за публичной поддержки аннексии и неоднократного посещения Крыма. "Черный список" – это список лиц и произведений, создающих угрозу национальной безопасности Украины. В середине январе Госкино запретило к показу фильм Алексея Учителя "Матильда" – в "черном списке" уже давно числится музыкальный продюсер фильма Валерий Гергиев. А буквально через пару дней The Guardian опубликовала протест британского историка Энтони Бивора против запрета украинскими властями русского перевода его книги "Сталинград". Экспертный совет при Госкомтелерадио Украины решением от 10 января включил "Сталинград" в список книг, запрещенных к ввозу с территории "государства-агрессора" на территорию Украины, из-за его "провокационности".

В украинской медиа-сфере новости об очередном российском культурном деятеле, фильме или книге, попавших в "черный список" – уже, можно сказать, и не новость. За последние 4 года список вырос до 118 имен. Легальный импорт книг практически прекратился: хотя Экспертный совет при Госкомтелерадио Украины регулярно публикует списки запрещенных книг – в нем 25 наименований, – ни критерии, ни механизмы проверки, учитывая предыдущие объемы импорта книг из России в Украину, не понятен. А общественность довольно четко поделилась на тех, кто поддерживает любые действия, ограничивающие российское информационное и культурное присутствие (особенно продуктов массовой культуры) в украинском публичном и медиа пространстве, и тех, кто "запрещает запрещать", аргументируя свою позицию как демократическими ценностями свободы слова, так и банальной невозможностью что-то реально запретить в век глобальной коммуникации.

Легальный импорт книг из России в Украину практически прекратился

Но ситуация со "Сватами", "Матильдой" и "Сталинградом" несколько отличается от запретов на въезд и на книги воюющего на Донбассе российского шовиниста Захара Прилепина, столпа российской великодержавности, президента Российской академии художеств, Зураба Церетели, или певицы Надежды Бабкиной.

"Сваты" – рейтинговый комедийный сериал украинского производства. Секрет его популярности – незатейливое использование милых сердцу семейных и культурных стереотипов: ее родители – его родители, город – село, интеллигентность – непосредственность. Без проблем и особенной критики он продержался на волне успеха 6 сезонов, и новый сезон ждали в 2018 году. Новостью о его возможном запрете лихорадило все украинские медиа и соцсети почти неделю, пока Госкино не подтвердило свое решение. Среднестатистический телезритель, которому было все равно, когда ограничивали ввоз книг, и который уже сжился с тем, что ранее привычных российских поп-звезд уже не увидеть по телевизору или на гастролях в родной Виннице, был искренне возмущен: "Сваты" же "наши", наших-то за что? Продюсер сериала, популярный актер Владимир Зеленский опубликовал видеообращение к СБУ, призывая "сначала побороть свое кумовство, а потом бороться с нашими "Сватами". В то же время часть лидеров мнений и публичных интеллектуалов, включая тех, кто были на стороне "запретить запрещать", презрительно отмахнулся: треш и эскалация стереотипов, еще и национальных, хорошо, что запретили.

Кадр из фильма "Матильда". Источник: Youtube. Некоторые права защищены.О "Матильде" медиа упомянули в коротких новостях как о "запрете скандального российского фильма", а соцсети в эти дни были заняты другими вопросами – например, "письмом 100 француженок" и боями прививочников против анти-прививочников. Даже тот факт, что фильм об отношениях будущего царя Николая ІІ и балерины Матильды Кшесинской вызвал волну возмущения в России, протесты "православных активистов", поджоги и срывы показов, а также обвинения в оскорблении чувств верующих от самой Наталии Поклонской, экс-прокурора аннексированого Крыма, не заинтересовал украинскую культурную общественность. Новость почти потонула в потоке других новостей, пока через пару недель российские власти не отозвали прокатное удостоверение у британской комедии "Смерть Сталина". Украинские соцсети отозвались ликованием, мол, точно хороший фильм, надо брать. А заодно и "Матильду" посмотреть стоит (очевидно, не в прокате).

Обновленный список запрещенных книг и протест Бивора вообще не заинтересовал основные украинские медиа, за исключением "Радио Свобода", и был полностью проигнорирован соцсетями и лидерами мнений. Не заинтересовал комментаторов ни тот факт, что в 2015 году в России на волне ответных действий на санкции книга Бивора была запрещена в некоторых регионах, ни информация о том, что Экспертная комиссия из 15 человек, справляющаяся с несколькими сотнями российских книг в месяц, оказывается, "проверяет источники" и нашла несколько сомнительных абзацев в книге объемом более 1000 страниц. Об этом сообщил руководитель управления разрешительных процедур и контроля за распространением печатной продукции Госкомтелерадио Украины Сергей Олийнику (кстати, не являющейся членом Экспертной комиссии).

История украинских запретов на культурный продукт российского происхождения вызывает растущее ощущение "черного зеркала", какого-то негласного соревнования за непроницаемость национальной безопасности, которая так сильно зависит от потребления гражданами "правильной" культуры. Или хотя бы от неупотребления культуры неправильной.

История украинских запретов вызывает ощущение негласного соревнования за непроницаемость национальной безопасности

Примечательно, что почти одновременно с запретом "Матильды" и пополнением списка запрещенных книг появилась информация о новой инициативе гуманитарного вице-премьера Украины, бывшего министра культуры, Вячеслава Кириленко. Благодаря его сильной политической воле и появились в 2015 году все черные списки и прочие культурные санкции. Кириленко предлагает создать новый черный список – реестр украинских исполнителей, которые гастролируют в России. Офис вице-премьера готовит законопроект, который будет предусматривать штраф и обязательное использование фразы "этот артист гастролирует в стране-агрессоре" при ротации клипа или песни артиста по радио или телевидению. Нацсовет по телевидению и радиовещанию пошел еще дальше и предложил криминальную ответственность за такие гастроли.

"Таким образом государство попытается сформулировать легитимную и правильную с его точки зрения модель поведения законопослушного гражданина," – прокомментировали ситуацию в офисе вице-премьера. Но пока особенного интереса, поддержки или критики эта новость тоже не вызвала.

За почти четыре года изматывающей войны украинское гражданское общество очень выросло и повзрослело, научилось самоорганизовываться и волонтерить, инициировать реформы и пытаться контролировать власть, противостоять информационной пропаганде и очень медленно и непросто, но все-таки говорить об этой войне . Но в своей самоотверженной борьбе за свободу и демократию оно, кажется, все больше и больше утрачивает чувствительность к этой самой свободе.

Конечно, "лес рубят – щепки летят", и "на войне как на войне", и многие другие народные мудрости могут объяснить происходящее. Все эти объяснения будут справедливы и, в то же время, несколько беспомощны. Кто знает, когда за щепками вдруг не останеться леса? Когда в отчаянной борьбе за свободу и независимость, в борьбе против fake news и российской пропаганды, стена, выстраиваемая на запретах и ограничениях безопасности станет настолько крепкой, что для свободы вдруг неожиданно не останется места?

Война если не уничтожает, то как минимум ограничивает свободу выбора. Мир становится черно-белым, острым, руководимым потребностями

Война если не уничтожает, то как минимум ограничивает свободу выбора. Мир становится черно-белым, острым, руководимым потребностями, а не желаниями, поделенным на своих и чужих. Если война длится долго и не видно перспективы ее завершения, что происходит со свободой выбора тогда?

В 2014 году речь шла о том, как можно говорить (и тратить деньги) на культуру, когда на передовой солдаты умирают от нехватки приборов ночного видения и другого оборудования. В 2015 году ставки выросли: по словам украинской писательницы Оксаны Забужко, приходилося вместо того, чтобы "писать главный роман своей жизни, не написав которого ты не имеешь права умереть", буквально "залазить в танк" и писать во всевозможные западные и не только издания, объясняя позицию своей страны. А уже в 2017-м – уже было можно сорвать выставку, акцию или любое другое событие, просто опубликовав обвинение в "сепаратизме", "коллаборационизме" или подрыве "национальных интересов".

Пространство внутренней свободы сжималось аргументированно, постепенно и почти незаметно, внутренняя дисциплина сначала переросла во само-цензуру, а потом и в цензуру внешнюю, которая – опять же, вдруг и очень незаметно – начала защищать нас от нас самих. В этом смысле, похоже, грань между вынужденным и совершенно абсурдным если уже не стерлась, то очень сильно истончилась. Так в один котел полетели Никита Михалков и Алексей Учитель, Захар Прилепин, протоиерей Всеволод Чаплин, Борис Акунин и Энтони Бивор, Первый канал и телесериал "Сваты", пропаганда и (пусть очень плоский) юмор, историческая фантастика и исторические исследования, свои и чужие, участие в военных действиях против Украины и "гастроли в стране-агрессоре".

В своей пресс-конференции в мае прошлого года Президент Украины Петро Порошенко использовал лозунг писателя украинского "расстрелянного возрождения" 1920-х годов Мыколы Хвылевого "Прочь от Москвы" (что не могло не напомнить также об одиозной книге второго Президента Украины Леонида Кучмы "Украина - не Россия"). Парадоксально, но чем сильнее и настойчивее Украина пытается уйти "Прочь от Москвы", тем сильнее попадает в систему навязываемых ей координат. Цензура, черные списки, запреты, приоритет национальной идеи и национальных ценностей, правильные модели поведения, поддерживаемые (или, как минимум, не замечаемые) полицией активисты, отстаивающие "традиционные ценности" – это список можно продолжать еще долго. И ни единое слово тут не будет принадлежать к словарю демократических ценностей и свобод.

Анализируя стратегию Запада по противодействию кремлевским ботам, троллям и fake news, Питер Померанцев пишет о том, что используя навязанный Кремлем словарь и язык описания ситуации, Запад, по сути, не просто легитимизирует его, а существует в его координатах. Похоже, что то же самое происходит и с Украиной. Но если войну на востоке страны остановить пока нереально, то войну со свободой в навязанной извне системе координат можно - пока эта свобода еще есть.