Ситуация, в которую попали сотрудники и студенты российских вузов и научных институтов, оказалась сложной вдвойне. Внутри страны многих из них принуждают выражать энтузиазм по поводу войны в Украине, а несогласных исключают из университетов и увольняют за участие в акциях протеста, за посты в соцсетях или высказывания на лекциях. Параллельно с этим за пределами России появляются призывы бойкотировать российских ученых, прежде всего тех, кто связан с государственными структурами.

При этом стремительно исчезают необходимые для научной работы инструменты. Сокращаются возможности доступа к научной информации (так, крупнейшие базы публикаций Clarivate и Elsevier сообщили о прекращении коммерческого сотрудничества с Россией). Из-за невозможности провести платежи из РФ российские ученые больше не могут оплатить взносы за АРС (article processing charge). Закрыта возможность размещения материалов в журналах открытого доступа (Open Access). Приостановлена индексация российских изданий в регистраторе Crossref.

Взгляд изнутри

Большой резонанс и волну осуждений в России и за ее пределами вызвало письмо Российского союза ректоров от 4 марта 2022. "Очень важно в эти дни поддержать нашу страну, нашу армию, которая отстаивает нашу безопасность, поддержать нашего Президента, который принял, может быть, самое сложное в своей жизни, выстраданное, но необходимое решение", заявили подписанты, в том числе, ректор МГУ Виктор Садовничий и ректор СПбГУ Николай Кропачев. Ректорам вторит Российский фонд фундаментальных исследований: "Мы выражаем поддержку и солидарность, остро переживаем происходящее, призываем научное сообщество к единству и сплоченности, верим в скорейшее преодоление трудностей. Мы верим в светлое будущее России и видим особую роль науки в поиске решений многих возникших проблем. Мы призываем ученых Украины, наших старых добрых коллег по совместной научной работе, не верить лживым идеалам, не подаваться на провокации националистов и помнить нашу великую общую историю".

Подобные заявления стали основанием для санкций против российской науки. Например, Ассоциация университетов Европы отстранила от участия в организации российские вузы, мотивировав это тем, что их руководители подписали обращение Российского союза ректоров. В ассоциации подчеркнули, что вузы будут отстранены до тех пор, пока они снова не будут "соответствовать европейским ценностям".

При этом в общественных дискуссиях из поля внимания уходит факт, что под письмом Российского союза ректоров на данный момент стоят 305 имен, но всего организаций, осуществляющих деятельность по программам высшего образования, в России 700. То есть более половины руководителей российских вузов не поддержали официальную позицию Союза ректоров.

И еще один важный момент. Часть из тех, кто подписал обращение ректоров – лица, устойчиво нарушающие нормы научной этики: в их диссертациях и научных статьях есть доказанные недобросовестные заимствования, а их университеты известны как наиболее приспособившиеся к накручиванию цитирований и публикации статей в изданиях-хищниках. Один из ярких примеров — ректор Донского государственного технического университета Бесарион Месхи, получивший общенациональную премию "Ректор года" фактически за недобросовестные практики в сфере образования и науки. То есть зачастую подобные письма подписывают конъюнктурщики: как говорится, с такими друзьями и врагов не надо.

Важно отметить: подобные письма – в отличие от писем протестных, о которых речь пойдет ниже – чаще всего пишутся по распоряжению сверху. Так, сотрудникам Физического института им. Лебедева РАН (ФИАН) пришла рассылка с настоятельной просьбой публично высказаться в поддержку действий российской армии в Украине: "Сотрудники Физического института им. П.Н. Лебедева выражают уверенность в том, что совместными усилиями мы преодолеем временные трудности, обеспечим высокий уровень научных исследований и достижение национальных целей развития России! По инициативе дирекции института предлагается подписать Письмо в поддержку действий нашего государства. Мы считаем, что в столь тяжелый момент страну необходимо поддержать, и сделать это публично!" — говорилось в сопроводительном письме.

Каждый день российские ученые вынуждены жить в атмосфере ненависти к и с ощущением полной несвободы. Вслух можно говорить только официально одобренную информацию (но надежнее молчать); программы, готовившие историков, политэкономистов и журналистов, закрываются. Так, Российская академия народного хозяйства и государственной службы при президенте (РАНХиГС) получила письмо от московской прокуратуры об итогах проверки вуза. Главная претензия силовиков — к программе Liberal arts: в ней прокуратура нашла нарушение Конституции. В ведомстве пришли к выводу, что учебная программа противоречит Стратегии национальной безопасности, которую президент России Владимир Путин утвердил в 2021 году. Программа Liberal arts, по версии прокуратуры, "направлена на разрушение традиционных ценностей российского общества и искажение истории", снижает воспитательную составляющую обучения, а также "не создает условий для самоопределения и социализации обучающихся на основе социокультурных, духовно-нравственных ценностей".

Наконец, 28 марта 2022 был подписан президентский указ об исключении из научного совета при Совете безопасности четырех ученых из институтов РАН и МГИМО. Ранее они оставили подписи под заявлением участников экспертного диалога по снижению рисков военной конфронтации между Россией и НАТО в Европе с призывом прекратить конфронтацию в Украине.

Наконец, окончательно понять масштаб бедствия, происходящего сегодня в российской науке, поможет обращение Общественного комитета по правам человека к президенту и директору ФСБ с просьбой возбудить уголовное дело против "неопределенного круга лиц", внедривших в качестве условия для выделения финансирования на научные исследования наличие публикаций в журналах из баз данных Scopus и Web of Science. Авторы обращения пишут:

"Журналы Scopus и Web of Science устанавливали для научных статей важный критерий: их результаты, чтобы быть напечатанными, были обязаны содержать в себе критику действующей политической системы России или указывать на ее несостоятельность. Отменить это правило не могли никакие деньги. (...) За десять лет система высшего образования в России привыкла ругать свое государство за бюджетный счет, и антироссийская риторика внутри вузовского сообщества стала обычным делом. Более того, ученые-ругатели России автоматически получали доступ в элитный клуб, куда рядовые патриоты не могли бы пробиться ни за какие деньги. Без обозначенных публикаций невозможен был и карьерный рост внутри университета — получить новую квалификацию без публикаций в англосакских базах сегодня невозможно по закону".

Выход из безвыходной ситуации

Многие из тех, кто подписывает обращения, подобные письму Российского союза ректоров, полностью согласны с их содержанием и придерживаются изложенных в них взглядов. Другие лишь хотят, чтобы вверенная им организация и ее сотрудники не попали в число предателей Родины и массово не лишились работы.

Как вообще выглядит свобода слова и волеизъявления в репрессивном государстве, где принят закон о "фейках о действиях российской армии", введена ответственность за публичное одобрение санкций в отношении России, в заявлениях представителей российского политического истеблишмента ясно обозначено, что теперь понимается под предательством интересов Родины, а президент в своем обращении недвусмысленно называет оппозицию нацпредателями, создан сайт, на котором можно оформить донос на "врагов и изменников"?

Несмотря на репрессии, немалая часть российских ученых продолжает сопротивляться. Некоторые заявляют о своей антивоенной позиции в интервью иностранным журналистам – как, например, это сделал биоинформатик Георгий Куракин в интервью бельгийскому СМИ RTBF: "Во время нашего интервью в Zoom Георгий Куракин спрашивает меня, может ли он лично обратиться к украинскому народу. Вот что он говорит: "Я хотел бы сказать всем украинцам: я не поддерживаю никакой войны. Мне не нужна война. Я хочу мира. И я вам не враг. Я ваш друг".

Другие подписывают антивоенные петиции, говоря о них при этом как о "расстрельных списках", понимая, что по фамилиям подписантов в дальнейшем будет собираться информация о неблагонадежности и могут последовать аресты. Почти восемь тысяч человек поставили свои имена и фамилии под открытым письмом, опубликованным на сайте издания "Троицкий вариант — Наука":

"Мы, российские ученые и научные журналисты, заявляем решительный протест против военных действий, начатых вооруженными силами нашей страны на территории Украины. Этот фатальный шаг ведет к огромным человеческим жертвам и подрывает основы сложившейся системы международной безопасности. Ответственность за развязывание новой войны в Европе целиком лежит на России. Для этой войны нет никаких разумных оправданий". Итогом стало внесение в перечень иноагентов НКО АНО для издания газеты "Троицкий варианта – Наука" и блокировка сайта издания, на котором шел сбор подписей (решение Минюста от 24 марта 2022).

При этом, бывает и так, что подписи под призывами "поддержать и сплотиться" исчезают. Так, под письмом Союза ректоров исчезла подпись ректора МФТИ Ливанова – но официальных комментариев по этому поводу не последовало. Возможно, снятие подписи стало проявлением гражданской позиции ректора – а может быть, дело в нежелании подвести университет под европейские санкции. Со стороны профессорско-преподавательского состава НИУ ВШЭ почти сразу появилось обращение к ректору вуза Никите Анисимову с просьбой отозвать его подпись от письма Российского союза ректоров:

"Руководство Университета не обсуждало со студентами и сотрудниками позицию сообщества ВШЭ по поводу военной операции. Была нарушена культура плюрализма— основополагающая ценность академии и Университета. Ректор ВШЭ, не посоветовавшись с сообществом ВШЭ, единолично вписал нас в согласные с проводимыми действиями". Подпись отозвана не была, а само обращение вместе с фамилиями подписантов в скором времени стало недоступно для внешней аудитории.

Наравне с подписями исчезают и люди – они просто увольняются из российских университетов. В прямом смысле слова происходит "голосование ногами":

"Вчера я уволилась из Санкт-Петербургского института истории, в котором проработала почти сорок лет. Уволилась, потому что не могу работать в государственном учреждении, когда мое государство ведет чудовищную войну и стирает с лица земли украинские города. Будь проклят ничтожный маньяк, развязавший эту войну. Мне стыдно быть русской", – пишет на своей странице в фейсбуке Ирина Левинская.

Преподаватель ВШЭ, специалист по правам человека Дмитрий Дубровский, приняв решение не молчать и не заниматься самоцензурой, получил вполне ожидаемое непродление контракта, невзирая на протесты коллег. Курс по правам человека, одобренный НИУ ВШЭ  и включенный в программу, было решено закрыть по причине "отсутствия ключевого эксперта". Закрыт и трек по правам человека по тем же основаниям — "отсутствие специалиста, заявленного для чтения основных курсов".

Уволиться по собственному желанию вынудили сотрудников ВШЭ, филологов Илью Кукулина и Марию Майофис, открыто выступавших против провоенной позиции ректора вуза Анисимова и уехавших из страны 4 марта. Когда Кукулин и Майофис сообщили руководству ВШЭ о своем отъезде, их уведомили, что дистанционные контракты в университете больше не заключаются. "Чтобы не подводить коллег и начальников под монастырь, мы должны уволиться", — написал Илья Кукулин на своей странице в фейсбуке. Такая же участь постигла Алену Вандышеву, сотрудничающую с антикоррупционной организацией Transparency International Russia. Администрация отказалась продлевать контракт с преподавательницей, сообщившей руководству ВШЭ о решении переехать в Грузию.

Уходят из образовательных учреждений не только российские преподаватели, но и иностранные. Немецкий профессор Стефан Хессбрюгген-Вальтер, работавший на факультете гуманитарных наук ВШЭ с 2013 года и имевший с университетом пожизненный контракт, отметил в своем публичном заявлении: "Мое решение уйти из университета было принято сразу после вторжения в Украину: масштабы беспредела, количество лжи и обмана вокруг этих событий не оставили мне выбора. Дерзкая аморальность, проявленная администрацией университета и несколькими моими коллегами, работающими в моем окружении, усилила это решение".

Стали известны случаи, когда в качестве выхода из безвыходной ситуации ученые выбирают суицид. Математик Константин Ольмезов после неудавшейся попытке выехать из России и последовавшего административного ареста покончил собой, написав в предсмертной записке: "Я приехал в Россию в 2018 году чтобы заниматься наукой. Приехал, потому что влюбился в науку, которая в Украине не была представлена – в аддитивную комбинаторику… Несвобода для меня хуже смерти… Я хотел помогать людям выбираться из когнитивных искажений и логических противоречий, искать и формулировать собственную модель мира. Мне кажется, у меня хорошо получалось. Сейчас это уже не важно, и пишу я об этом не чтобы вызывать жалость, а чтобы настоять на значимости. Я был непростительно ленив и думал, что у меня очень много времени. Это было большой ошибкой".

Поддержать ученых, но не режим

Отношение международного академического сообщества к российской науке и образованию оказалось многогранным и неоднородным.

Нередко слышны призывы к единогласному и тотальному отказу от сотрудничества: при этом научные отношения разрываются по национальному принципу. Для выхода из редакционной коллегии журнала, для исключения статей из баз данных оказывается достаточно того, что авторы – россияне. Например, из базы данных, в которой обобщается таксономическая информация по рептилиям, убрали все статьи российских авторов (включая и те, что были написаны в соавторстве с учеными из других стран). Аргументировалось это так: "Нет, мы не хотим "наказывать" наших коллег из России, но мы хотим напомнить им, что эту войну можно остановить только изнутри России. Все бойкоты в мире дают понять, что Россия стремительно изолирует себя на мировой арене".

Одновременно с политически мотивированным бойкотом российской науки, ряд исследований приостановлен по причине логистики: например, некоторые организации и международные спонсоры в области клинических исследований вынуждены приостановить набор пациентов не по политическим, а по логистическим причинам. Сегодня оказывается невозможным стабильно ввозить в страну препараты и вывозить из нее биоматериал для лабораторных и молекулярно-генетических исследований.

Часть международного сообщества, выступая против Путина, делает вид, что в России на данный момент имеет место не диктатура, а какой-то иной режим. Искренне недоумевают – почему не все ученые подписывают призывы к миру? Словно нет уголовных статей, подразумевающих лишение свободы до 15 лет; будто задержанных на антивоенных акциях не пытают в отделениях полиции и не сажают на 30 суток; а каждый ученый имеет запасное гражданство и не обременен семьей и пожилыми родственниками.

На деле же в условиях действующего режима годами подавлялась свобода слова, сотрудники университетов отстранялись от работы из-за оппозиционных взглядов (при этом почти все рабочие места в сфере науки и образования оказались завязаны на государство); островки подлинной академической свободы планомерно зачищались, получая метку иноагентов и лишаясь финансирования. Даже если очень захотеть, жить в России и не работать на государство стало практически невозможно – ведь это основной работодатель в стране.

Понятен бойкот тех, кто создает и поддерживает такой режим. Но бойкот тех, кто или сам стал жертвой, или сопротивляется режиму, выбивает почву из-под ног. Тихими голосами российские ученые задают вопросы, которые в сложившейся ситуации в буквальном смысле выглядят словами неприличными. Собеседник oDR, согласившийся на интервью на условиях анонимности, говорит: "Возможно, мировые лидеры, которые все эти годы пожимали руку Путину, предоставляли гражданства его окружению, не вводили персональные санкции, не арестовывали имущество, могли сделать немного больше, чем те, у кого нет ни власти распоряжения ресурсами, ни, собственно, власти и ресурсов?".

"С появления первых писем в поддержку мира хотел поставить свою подпись, но решил, что сперва должен уехать из страны, меня задерживали уже на акциях протеста, я понимал, что теперь не отделаюсь штрафом… Может, малодушно прозвучит, но я не хочу оставить ребенка сиротой", – говорит исследователь ВШЭ, также пожелавший остаться анонимным.

Тем не менее многие понимают, что обвинять ученых в сложившийся ситуации равносильно тому, чтобы обвинять жертв насилия в том, что те плоховато оказывали сопротивление. Некоторые организации предлагают не очередные санкции, а помощь российским исследователям, чья работа оказалась под угрозой из-за войны. Так, Рурский университет в Бохуме при поддержке Фонда Бориса Зимина и Фонда Бориса Немцова открыл специальную программу им. Ф. Степуна поддержки украинских и российских ученых в опасности. Один из инициаторов программы, философ Николай Плотников, прокомментировал ее открытие в соцсетях горьким замечанием: “Как говорится, к столетию "философского парохода". Просто тошно от того, что в России все повторяется".

Но отношение к таким программам, судя по комментариям, неоднозначное: "Очень странно уравнивать украинских и российских ученых. Если это российские политические беженцы, то у них множество возможностей получить социальную поддержку"; "Ммм, ще одна програма де прирівнюються українські та російські дослідники, дуже мило. Тобто українські дослідники воюють у лавах ЗСУ та ТрО, гинуть, страждають від ПТСР, роблять все для захисту своєї країни від росіян; в той час російські дослідники просто їдуть через "дискомфорт"" ["Ммм, еще одна программа где приравниваются украинские и российские исследователи, очень мило. То есть украинские исследователи воюют в рядах ВСУ и Теробороны, гибнут, страдают от ПТСР, делают все для защиты своей страны от россиян; в то время российские исследователи просто уезжают из-за дискомфорта"].

Редакция ведущего научного журнала Nature отметила, что невзирая на призывы к всеобъемлющему и всемирному бойкоту любых российских исследований, которые вполне понятны, Nature, как и многие другие журналы, продолжит рассматривать рукописи исследователей со всего мира:

"Мы думаем, что такой бойкот принесет больше вреда, чем пользы. Это разделит мировое исследовательское сообщество и ограничит обмен научными знаниями — и то, и другое может нанести ущерб здоровью и благополучию человечества и планеты. Мир должен продолжать генерировать знания, необходимые для преодоления этого и других кризисов. Возможность свободно распространять информацию об исследованиях, невзирая на национальные границы, была основой науки и международных отношений и сохранялась во время некоторых из самых серьезных исторических конфликтов в мире".

Об этом же говорит и Global Young Academy: "Проведение научной работы возможно только в сотрудничестве с нашими коллегами со всего мира, опираясь на взаимную приверженность и веру в универсальные права человека, достоинство и равенство. Мы не должны допустить, чтобы война разделила нас, и поэтому мы твердо намерены выступать за продолжение сотрудничества с украинскими и российскими учеными".

Другие научные организации также считают необходимым разделить науку и политику. Исполком Международного союза математиков (IMU) уточняет, что "Генеральная ассамблея и Международный математический конгресс будут проведены без всякого финансирования со стороны российского государства. Ни один представитель российской власти не будет принимать участие в организации или работе ICM. Все математики приглашаются принять участие в работе ICM". А одна из высших научных наград в области естественных наук, ISCB Fellow, была присуждена доктору биологических наук, россиянину Михаилу Гельфанду за его новаторский вклад в исследования в области биоинформатики.

Помимо попытки обеспечения опальных российских ученых рабочими местами, некоторые исследовательские организации (например, Центр Гельмгольца в Мюнхене, занимающийся исследованиями в области биоинженерии) предлагают им поддержку другого рода – от бесплатных сеансов у психолога до помощи в оформлении документов и решении визовых вопросов.

Тушить пожар горючим

По иронии, введенные против России санкции преимущественно ударили по честным ученым: по тем, кто писал добросовестные научные статьи, читал зарубежные журналы и участвовал в научных коллаборация. Изоляция российской науки при этом только усилит позиции бюрократов, конъюнктурщиков и нарушителей академической честности, которые никогда и не были по-настоящему заинтересованы ни в науке, ни в международном сотрудничестве.

Реакция на санкции со стороны управленческого состава России показывает, что каждый случай, когда иностранцы идут навстречу россиянам, все еще воспринимается как проявление слабости. Там, где санкции блокируют привычную работу, их рассчитывают традиционно обойти через так называемую "гибкую логистику" и партнерство с компаниями-посредниками. Система пока демонстрирует устойчивость, подтверждая, что какие бы то ни было изменения возможны лишь при условии смены режима. Но менять режим, принося в жертву честных ученых, может оказаться не слишком эффективно. В то время как ущерб, нанесенный науке, ощутим уже сегодня.