Эмблема ТВ-2 - кот, который гуляет сам по себе. Источник: TV-2.Я все еще не привык. Уходя с ТВ-2, прохожу мимо пустого павильона, мертвой эфирки, монтажек. Раньше в это время тут все горело. Готовился вечерний выпуск «Часа Пик». Самый разгар работы. Продюсер подгонял журналистов, эфирная группа готовила павильон, в гримерке красилась ведущая. В ньюсруме звенели телефоны. Теперь тихо. Штат сайта ТВ-2 (то, что осталось от телекомпании) невелик: несколько человек. Вечером дежурные работают дистанционно. 

Так мы встречаем 25-летие ТВ-2. Телекомпании нет уже полтора года. Она была уничтожена властями в начале 2015 года. В новогоднюю ночь прекратилось эфирное вещание. А 8 февраля с истечением срока действия вещательной лицензии ТВ-2 не стало и в кабельных сетях. Больше сотни сотрудников телекомпании и аффилированных с нею структур холдинга ТМГ прошли процедуру сокращения. Кто-то нашел уже себе работу в других томских медиа, кто-то уехал из города, некоторые из страны, кто-то поменял профессию, кто-то до сих пор сидит без работы.

Так уж случилось, что именно в дни, когда ТВ-2 отмечало 25-летие, в России происходило уничтожение очередного СМИ — редакции РБК, людей профессиональных и смелых. По этому поводу хороший журналист Андрей Лошак сказал важное: «Единственный показатель успешности и профессионализма современного российского медиа - это его разгон». Уничтожение телекомпании ТВ-2 – знак нынешнего времени. Как ее рождение было знаком начала времени постсоветского. 

Уничтожение телекомпании ТВ-2 – знак нынешнего времени. Ее рождение было знаком начала времени постсоветского

Тогда в 1990-м году, когда Аркадий Майофис, успешный молодой журналист советского государственного телевидения, рассказывал своим друзьям о возможности создания другого ТВ, негосударственного, это звучало как полная фантастика. Мы ведь никакого другого телевидения, кроме государственного, не знали. Однако эта фантазия реализовалась. Потому что время было такое. Одна страна уходила и ушла в небытие. Родилась другая и в ней рождалось все новое: банки, биржи, частные школы и частные университеты. Рождались и частные телекомпании. По всей стране. Многие первоначально — не как бизнес даже. Ведь рекламного рынка, напомню, на момент их создания не было, способы монетизации аудитории были непонятны, да и самого слова «монетизация» никто не знал. Рождались как потребность в свободном высказывании. Ну так во всяком случае было с ТВ-2: никакой бизнес-модели точно не было.

Не случайно символом новорожденной телекомпании была избрана кошка. Точнее, киплинговский кот. «Я кот, могу гулять один, где мне вздумается, и все места для меня одинаковы». Символ свободы. Что с ней, с этой свободой, делать, было не совсем понятно. Но было понятно, что она определенно лучше несвободы, как заметил один государственный чиновник в относительно недавние и уже не очень-то свободные, хотя и гораздо свободнее нынешних, времена.

Журналисты ТВ-2 в 1994 году. Источник: TV-2.Именно потому в августе 1991 во время путча ГКЧП телекомпания ТВ-2 оказалась единственным в Томске СМИ, которое сообщало практически в режиме онлайн (насколько это было возможно в те далекие доинтернетные времена) о событиях, происходивших в столице. Обратно в несвободу категорически не хотелось. Помню свои ощущения от тех эфиров. Страшно и весело. И вера в то, что от твоих сегодняшних слов зависит не только твое будущее, но и немного — будущее страны. При всей нашей тогдашней наивности, было в том Zeitgeist одно важное свойство, нынче утраченное — тогда думалось о будущем. Будущее казалось открытым. Это давало силу создавать новое практически из ничего.

Разумеется, частные медиа в российских регионах в начале 1990-х росли не в безвоздушном пространстве. Вместе с ними росла среда, которая делала возможным их существования. Рождались сотни новых бизнесов. Многие быстро умирали. Но на место каждого умершего приходил десяток новых. Это достаточно быстро даже в относительно небольших городах вроде Томска формировало рекламный рынок, который становился источником существования для медиа.

Распад Союза, помимо всего прочего, означал распад имперского модуса коммуникации

А еще 1990-е были временем существования конкурентной среды в политике. Странно вспомнить сейчас, - но ведь была у нас публичная политика. Депутаты ругались с мэрами, губернатора могли не переизбрать, партии не бегали согласовывать свои программы в администрацию президента. Люди ходили на выборы с интересом, предполагая, что от результатов этих выборов, что-то может перемениться в их жизни. Пресса была важна как способ политической коммуникации. В ту пору каждый сколько-нибудь заметный публичный человек в Томске рвался в наш эфир. То же происходило и в других городах. Существование публичной политики — важнейшее условие успешности СМИ.

Наконец, важно вот еще что отметить. Распад Союза, помимо всего прочего, означал распад имперского модуса коммуникации, когда для всех людей на одной шестой суши было принципиально важно то, что происходит в Москве и исходит из Москвы, идет ли речь об официальных циркулярах или о последнем номере «Нового мира». Теперь же, вдруг обнаружилась важность местной жизни. Того, что происходит за углом. Это тоже стимулировало интерес к местным СМИ. 

Я помню конкурсы «Новости — время местное». Они было организованы на исходе 90-х «Интерньюсом», организацией, которая внесла громадный вклад в становление регионального ТВ, за что и была убита в 2007. Так вот, на этих конкурсах, в жюри которых мне довелось работать, можно было увидеть великое разнообразие местных информационных программ. По стилистике, по манере подачи. Они могли иной раз быть совсем непрофессиональными. Иной раз в кадре сидели очень смешные ведущие. Девушки на фоне фанерных задников в боа и кружевах читали подводки к новостям. Но важно то, что новости эти были разными. И давали ощущение большой и разнообразной страны. И это медийное сообщество очень быстро прогрессировало. Телекомпании общались между собой, учились друг у друга. И тому, как новости снимать, и тому, как бизнес вести. 

А потом задули другие ветры. В Кремль пришел новый хозяин. Вертикаль стали строить. И оказалось, что лучше всего ее строить посредством телевизора. Отчасти просто в нем, не выходя даже в нетеливизионную реальность. Аккурат в те самые дни, когда все только-только начали задавать вопрос «Ху из мистер Путин» ко мне пришел гость из того самого ведомства, которое подарило нам нового главу государства. По делу пришел. Я высказал неудовольствие тем, что его ведомство не балует нас информацией . Вот и пришел пообщаться человек. В штатском. Но выправка была заметна. Поговорили о том, о сем. Кофе попили. А прощаясь он, улыбнувшись, заметил: «Ну вы должны понимать, что ваше время закончилось. Наше настало». Улыбался. А глаза были… холодные.

Вещание ТВ-2 было отключено в 0:01 1 января 2015 года. Источник: ТВ-2.Помню, как в дни убийства старого НТВ (а мы тогда в Томске пытались как-то поддержать коллег: эфир приостанавливали в знак протеста, в пикетах участвовали) я переписывался с одним московским журналистом. Тот происходящее в общем поддерживал. Писал мне про разные грехи Гусинского, ну и про «конфликт хозяйствующих субъектов» само собой. Я ему тогда ответил, что мне вообще без разницы, что за человек Гусинский. Только я твердо знаю, что после Гусинского рано или поздно начальство доберется и до провинциального ТВ. В нашем Отечестве важно из Москвы тенденцию задать. А там уж на местах все поймут, что да как.

Разумеется, я не думаю, будто судьба российских негосударственных медиа определилась только переменой хозяев Кремля. Это было бы слишком простое и отчасти — слишком оптимистическое объяснение. Одна из первых телевизионных программ, которую мне довелось делать в самом начале 90-х называлась «Лексикон». Мы разговаривали на улицах города с людьми о словах. Дорога, смерть, страх, прогресс, власть - что эти слова для людей означают. Тогда люди на улицах охотно общались с человеком, у которого в руках был микрофон, а за спиной — оператор с камерой. Хотели выговориться. Говорили откровенно и интересно. И вот первое слово, про которое мы говорили тогда, на исходе 1993 года - это было слово «свобода».

Сейчас медиа нужны лишь в качестве пропагандистской обслуги текущих нужд правящего сословия

Смотрю сейчас на наших тогдашних собеседников. Разное говорили. Но основная тенденция четко формулируется дамой в норковой шапке. Вещевой рынок. Она — челночница, видимо. Из тех, кто тогда, уйдя из вузов и конструкторских бюро (город у нас вузовский), на своем хребте семьи свои вытаскивал. Определенно говорит. «Нет никакой свободы у нас. И не будет никогда. Народ не тот». В той программе мы много апеллировали к фроммовской книжке «Бегство от свободы». Но помню, что тогда, в 1993-м году, казалось, что как-то мы это самое, Фроммом сформулированное, обойти сумеем. Не случилось. Я вот и сейчас с той дамой не совсем согласен. Шанс был, считаю. Потому что из народа власть разное может извлекать. Но, увы. Случилось то, что случилось. И со страной. И с профессией. 

Судьба ТВ-2 и подобных нам медиа определилась окончательно в последние два года. В сложившемся сейчас государстве, которое иные авторы определяют как государство сословное — медиа нужны лишь в качестве пропагандистской обслуги текущих нужд правящего сословия. Ну еще — для развлечения отчасти. В качестве СМИ, то есть, средства массовой информации – они сейчас воспринимаются как затея злокозненного Запада. При том, что технологически, разумеется, сделаны по западным лекалам. Ну это как в карго-культе. Внешне предметы похожи. Но содержательно иные. Существующие формально институты типа Думы или системы судопроизводства во многом напоминают «наушники из дерева» у меланизийцев. Смысл имеют, но услышать по ним ничего невозможно. Они исполняют не те функции, что оригинальные изделия. То же требуется от медиа. Чтобы были похожи. Но с другими функциями. 

Встроиться в это все при желании, конечно же, можно было. Будучи по образованию и первой своей профессии историком, я понимаю, как вся эта наша нынешняя архаика работает, и что именно надо делать и говорить, чтобы во всем этом выжить. Но не захотелось. Потому что не для того когда-то мы создавали телекомпанию, 25-летие которой в эти дни отмечаем.