Зал ожидания на вокзале в Бресте.Зал ожидания на железнодорожном вокзале белорусского города Брест выглядит монументально, даже грандиозно, но при этом на удивление уютно. Построенный в стиле сталинского классицизма, украшенный арками и розетками, со стенами, покрытыми розово-бордовым материалом "под мрамор", этот вокзал когда-то был витриной Советского Союза, его воротами в Запад на границе с Польшей.

Начиная с лета 2016 года, вокзал играет иную роль: теперь это место встречи десятков чеченцев, ищущих убежища в соседней Польше. В течение последних нескольких месяцев Польша отказывает беженцам, пытающимся попасть в страну из соседней Беларуси, во въезде и праве просить убежища. Эта практика – явное нарушение как законодательства Евросоюза о предоставлении убежища, так и польских международных обязательств. Тем не менее, власти страны дали понять, что в нынешней политической обстановке мигрантам здесь больше не рады. В итоге, попасть в страну удается лишь единицам - выбранным из сотен других по непонятным принципам.

Предпринимая многочисленные попытки въехать в Польшу, чеченские беженцы в Бресте живут в подвешенном состоянии и борются за выживание. Их число постепенно снижается (в августе их было около трех тысяч ), поскольку каждый день две или три семьи получают возможность попасть в Польшу. Однако кризис далек от завершения. Самая уязвимая группа среди беженцев - это одинокие женщины с детьми. Охваченные страхом, травмированные, не знающие, что их ждет, они, тем не менее, сумели организовать на железнодорожном вокзале своего рода общежитие.

Я приехала на вокзал 2 декабря и провела там три дня, общаясь с чеченскими беженцами и их семьями.

Случайный уголок дома

Марина – вдова средних лет, у нее русые волосы и мешки под глазами. В конце августа она предприняла первую из своих 47 попыток получить убежище в Польше и с тех пор почти не спала. Раньше она снимала жилье в городе вместе с другой одинокой женщиной, но деньги закончились, и она переехала на вокзал.

Условия проживания далеки от комфортных. Спать ей не позволяют охранники вокзала, большинство из которых тыкают ее ключами, как только она засыпает. Ей не позволяют лечь на скамью, поскольку это будет "плохо выглядеть" в глазах других пассажиров. Так что последние три месяца ей приходится спать сидя, иногда днем, когда охранники не обращают внимания.

Марина обычно начинает свой день около пяти или шести часов утра. Душ и туалет на вокзале не бесплатны, поэтому Марина пользуется ванной комнатой в квартире, которую снимают другие чеченки. Беженки помогают друг другу и следят, чтобы никто не был забыт.

Местные жители и беженцы в нервном ожидании поезда, который в 8:28 уходит в приграничный польский Тересполь.Раиса находится в Бресте с ноября, но на вокзале она пробыла всего пару дней. Вокзал – общественное место, в нем нет комнат для молитвы, и Раиса не могла выполнять там религиозные ритуалы. Охранники сказали: "У нас тут другие порядки", дав понять, что молиться или, тем более, осуществлять омовения, не рекомендуется. Раиса показала мне место, где она раньше молилась: за стеной в правом дальнем углу зала, вдали от взглядов путешественников.

Сейчас Раиса снимает жилье вместе с еще с шестью одинокими чеченками. Однако, она возвращается на вокзал несколько раз в день, чтобы приглядывать за бабушкой, пожилой больной женщиной, с которой она подружилась.

Многим из этих женщин некуда уехать. Их главная цель – просить убежища в Польше

Раиса предложила бабушке поселиться вместе, но та отказалась, поскольку ей сложно было бы каждое утро ходить на станцию, чтобы сесть в поезд, отправляющийся в Польшу в 8:28. Поэтому каждый день около полуночи Раиса ходит на вокзал, чтобы убедиться, что бабушка смогла уснуть. "На вокзале будят каждые полчаса", – говорит она.

На второй день после нашей встречи с Раисой бабушке разрешили въехать в Польшу, но момент нашего разговора Раиса еще не знает, как именно это произошло. Она обсуждает новость с другими женщинами в правом дальнем углу зала ожидания, где они встречаются каждый день, чтобы обмениваться информацией, делиться сплетнями и пытаться жить нормальной жизнью. Это единственное место, где женщины чувствуют себя в безопасности, и они поддерживают чистоту и порядок в этом домашнем уголке, который создали на чужбине.

Атмосфера страха

За большинством женщин приглядывают бдительные чеченские мужчины, и они не выходят в город. Впрочем, они не возражают. Напротив, они говорят, что присутствие мужчин дает им ощущение безопасности, и ограничиваются общением с родственниками по Интернету, доступ к которому можно за небольшую плату получить на вокзале. Прогулки сводятся к покупке предметов первой необходимости и перемещениям между вокзалом и местом временного проживания.

Большинство женщин держатся вместе. Они знают: прежде чем их впустят в Польшу, пройдет время. С января по октябрь 2016 года 68255 людям было отказано во въезде, при этом за тот же период предыдущего года это число составило 12630.

Согласно официальному объяснению пограничной службы, одной из причин является то, что чеченцы и представители других национальностей, пытающиеся попасть в Польшу, якобы не просят убежища, а во въезде им отказывают, поскольку у них нет действующих виз. Однако, согласно докладу Хельсинского фонда по правам человека (Helsinki Foundation for Human Rights) о ситуации на границе между Брестом и Тересполем, пограничники часто игнорируют намерение людей просить убежища или ведут беседу таким образом, чтобы выявить экономические мотивы миграции.

Посадка на поезд в Бресте. Несколько последних вагонов зарезервированы для беженцев. Как объяснила Марта Щепаник из Хельсинкского фонда, пограничники часто спрашивают беженцев, запрашивающих убежище, планируют ли они претендовать на какую-то социальную помощь в Польше. Если человек отвечает, что хочет работать, содержать себя и свою семью, то пограничники сразу расценивают это как экономический мотив миграции, а не как стремление получить политическое убежище, что является единственной законной причиной для разрешения на въезд в ЕС.

Екатерина Сокирянская, директор программы Международной кризисной группы по России и Северному Кавказу, утверждает, что польские власти склонны видеть за чеченской миграцией исключительно экономические мотивы,потому что информация о о режиме Рамзана Кадырова и о массовых нарушениях прав человека в Чечне практически недоступна. Это отчасти связано со всепоглощающей атмосферой страха в республике.

"Если вы не проявляете абсолютную покорность во всем, у вас очень мало шансов выжить в этой стране"

Более того, по словам Сокирянской, время массового оттока людей из региона не случайно: "Чеченский режим становится все более репрессивным, и новое ухудшение произошло как раз в  период, с 2015 по 2016 год, когда режим начал еще более жестокое подавление любого инакомыслия и любой утечки информации за пределы региона".

"В конце 2015 года был момент, когда Кадыров почувствовал себя по-настоящему уязвимым из-за экономического кризиса в России, когда было ощущение, что режим в Москве может рухнуть. Для Кадырова это имело бы прямые последствия, поскольку он знает: если не будет Путина в Кремле, то не будет и Кадырова в Грозном", – добавляет она.

Но это только часть проблемы, отмечает Сокирянская, поскольку "кто угодно может оказаться в состоянии конфликта с правящим кланом, и под кланом я подразумеваю не только родственников, но и верных людей, назначенных на ключевые посты, вплоть до местных начальников полиции. У вас крайне мало шансов выжить в этой республике, если только вы не абсолютно покорны".

Ситуацию еще больше осложняет одновременное существование трех правовых систем в Чечне: российского законодательства, исламского шариата и адата (права, основанного на обычаях). Каждая из них применяется произвольно, искажается или используется в качестве инструмента на службе режима. Такой правовой плюрализм добавляет путаницы для федерального центра, когда речь заходит об индивидуальных правах и свободах, и усугубляет неспособность российского законодательства регулировать ситуацию в республике.

Молодым здесь не место

С тех пор как Кадыров стал президентом в 2007 году, женщинам в Чечне все больше приходится следовать строгому дресс-коду и смиряться с полигамией, поскольку мужчин поощряют брать в дом вторых жен. В случае развода дети обычно остаются с отцом, и их растит следующая жена, тети или другие женщины семьи. Чеченкам грозят убийства чести и принудительные браки с представителями органов безопасности, им приходится следовать крайне жестким правилам поведения, которые зачастую отказывают им в праве на свободу и самоопределение.

Российские власти не заинтересованы во вмешательстве во внутренние дела кадыровского режима, даже если речь идет о правах женщин. Как сказал Сокирянской один высокопоставленный чиновник, работающий в сфере прав человека, "они так жили веками, и мы не можем это изменить". Для многих женщин это означает годы унижений и подавления.

По словам польского уполномоченного по правам человека, не позволяя людям на своей восточной границе просить убежища, Польша нарушает свои обязательства, обусловленные как европейским, так и внутренним законодательством о правах беженцев

Согласно отчету за 2014 год, подготовленному Ириной Костериной, координатором проектов в московском офисе Фонда имени Генриха Белля, 78% чеченских женщин считают, что жизнь в республике для них труднее, чем для мужчин. Отвечая на вопрос  о наиболее распространенных проблемах, с которыми сталкиваются женщины в Чечне, 51% респондентов упомянули отсутствие равенства, 42% – ограничения свободы женщин, 45% сказали, что мужчины их контролируют, а 35% отметили отсутствие защиты от насилия и несправедливости. На вопрос о том, знают ли они женщин, которых регулярно избивают мужья, 43% ответили "да".

Традиционалистская и дискриминационная политика режима в отношении женщин и рост домашнего насилия вынуждают чеченок искать убежища за пределами республики. Некоторые смогли добраться до брестского вокзала. Одна из них – Камиса, тридцатилетняя женщина, страдающая от регулярных панических атак. Она сбежала от мужа, который жестоко с ней обращался и с которым у нее трое детей. Ее мать Элиза, живущая во Франции с 2007 года, присоединилась к ней в Бресте, чтобы помочь в попытках получить убежище в Польше. Пока безрезультатно.

Чеченка отдыхает в "женском углу" зала ожидания брестского вокзала. Некоторых женщин, с которыми я познакомилась в Бресте, бросили мужья. Хеда – одна из таких женщин. Говорят, что ее муж отправился в Сирию, чтобы присоединиться к "Исламскому государству". Из-за этого Хеда подверглась анафеме в среде близких и знакомых, и столкнулась и частыми допросами органов безопасности. Однажды она не выдержала, забрала двух своих детей и уехала.

Марина, живущая на вокзале, бежала от преследований людей, которые, как она предполагает, связаны с режимом. Они заняли ее квартиру после первой чеченской войны в 1990-е годы, а когда она и ее муж попытались вернуть свою собственность через суд, разыгралась трагедия. Мужа убили, а Марину похитили с автобусной остановки в центре города и увезли на окраину. К счастью ее крики услышали работавшие неподалеку строители. Марину спасли, но ей некуда было пойти.

Лайла разведена. Это привлекательная женщина за сорок с большими голубыми глазами и широкой сияющей улыбкой. У нее головной платок с ярким цветочным орнаментом. В целом она производит впечатление оптимиста, но ее настроение часто портится. "В такие моменты мне хотелось бы вспомнить хорошие времена, но приятных воспоминаний у меня нет". – говорит Лайла. – "Я вышла замуж в 1993 году, а в 1994-м началась война".

После развода Лайла хотела начать новую жизнь в Чечне, но связанные с разводом социальное давление и стигма были невыносимы, и она решила уехать. "Сейчас ситуация в Чечне хуже, чем во время войны". – добавляет она, – "Тогда хотя бы можно было убежать, а теперь нет".

"Мы все террористы"

Действительно, как пояснил польский министр внутренних дел Мариуш Блашчак, Чечня больше не находится в состоянии войны, а значит, у Польши нет причин открывать двери чеченцам. Осенью 2016 года в своем выступлении о ситуации с людьми, застрявшими на границе, Блашчак отметил: "На мой взгляд, это попытка создать новый миграционный маршрут для притока мусульман в Европу […] Пока я занимаю пост министра внутренних дел и пока у власти находится партия "Право и справедливость", мы не подвергнем Польшу террористической угрозе".

С тех пор как партия "Право и справедливость" пришла к власти в октябре 2015 года, ксенофобские комментарии получили более широкое распространение в общественном пространстве, а политическую корректность стали высмеивать как левую пропаганду. Сегодняшний политический климат Польши позволяет использовать ложные и крайне стигматизирующие ярлыки по отношению к иностранцам, особенно мусульманам. Чеченцы стали жертвами этой тревожной тенденции. "Мы все террористы", – грустно шутили в разговоре со мной женщины на вокзале.

Люди, ищущие убежища, часто мало знают о своих правах, о законодательстве, регулирующем получение убежища, и об установленных процедурах

По словам юристов, неправительственных организацией и польского уполномоченного по правам человека, не позволяя людям на своей восточной границе просить убежища, Польша нарушает свои обязательства, обусловленные как европейским, так и внутренним законодательством о правах беженцевСтрана также нарушает международное правило о недопустимости принудительного выдворения, которое запрещает возвращать беженцев в страну, где их жизнь или свобода подвергаются опасности. (Чеченцы неоднократно заявляли о присутствии и действиях агентов Кадырова в Беларуси.Соответственно, из-за проникновения чеченских спецслужб, Беларусь нельзя считать безопасным местом для беженцев).

Пограничная служба Польша регулярно выходит за пределы сферы своих компетенций, ведь решения по прошениям об убежище должны приниматься польским Управлением по делам иностранцев, сотрудники которого не присутствуют на границе. Тот факт, что многие офицеры немного говорят по-русски и поэтому не привлекают к общению переводчиков, часто играет против чеченцев: возможности общения ограничены, нет структурированного способа регистрации индивидуальных случаев, нет процедуры апелляции в случае отказа во въезде. Кроме того, беженцев практически не информируют   о законодательстве, регулирующем получение убежища, и об установленных процедурах.

По словам экспертов, с которыми я общалась на условиях анонимности, давление, побуждающее препятствовать въезду беженцев в Польшу, может исходить от Германии и других европейских стран. С января 2015 года по октябрь 2016 года около 12500 прошений об убежище, поданных чеченцами в Польше, были отозваны. Вероятнее всего, это связано с тем, что эти люди покинули страну.

Центр в Бяла-Подляске, где беженцев размещают после их прибытия в Польшу. Ситуация в Бресте привлекла внимание руководства ЕС. С 2017 по 2020 год Минск получит 7 миллионов евро на строительство так называемых "центров размещения мигрантов" на белорусско-польской границе. Создание этих центров будет финансироваться в рамках Европейского инструмента соседства (ЕИС), а реализует его Международная организация по миграции (МОМ). Центры призваны разместить беженцев из Сирии, России и Украины, которые бегут от бедности и вооруженных конфликтов. Вероятнее всего, что наибольший процент мигрантов в этих центрах будут составлять чеченцы.

Организация услуг в этих новых центрах размещения мигрантов может по-разному сказаться на судьбах тех, кто пытается въехать в Польшу из Беларуси. С одной стороны, условия проживания в этих центрах, каждый из которых может разместить от 30 до 50 человек, должны будут соответствовать принятым в ЕС санитарным и гигиеническим стандартам. Кроме того, в центрах планируется оказание психологической помощи,  в особенности, для женщин, детей и семей. С другой стороны, некоторые из этих центров будут "закрытыми", то есть по сути будут выполнять функцию мест принудительного содержания. На данный момент критерии помещения туда людей не оговорены.

Кроме того, пока неясно, каково будет соотношение "закрытых" и "открытых" центров. При этом планируется, что агентство ЕС по безопасности внешних границ (FRONTEX) будет иметь доступ к данным, собираемым во всех центрах.

"Волшебные карточки" и ангелы-хранители

Сложившаяся ситуация оказывает огромное давление на запрашивающих убежище беженцев, находящихся в Бресте. По закону они могут оставаться в Беларуси без регистрации 90 дней, поэтому велик страх отправки домой.

Тем не менее, беженцы не брошены на произвол судьбы. Местные и польские волонтеры поддерживают тех, кому нужна помощь. Одной из организаций, оказывающих поддержку, является Международный фонд гуманитарных инициатив (International Humanitarian Initiative Foundation), специалисты которого проводят индивидуальные консультации вместе с польской пограничной службой, оказывая психологическую помощь и проводя оценку состояния жертв пыток, преследований или убийств чести. Эта психологическая оценка часто помогает людям в запросах на получение убежища, и выдаваемые по ее итогам заключения в глазах женщин на вокзале приобрели статус "волшебных карточек".

Люди, ищущие убежища, не брошены на произвол судьбы. Местные и польские волонтеры поддерживают тех, кому нужна помощь

Говоря о ситуации, в которой оказались одинокие женщины в Бресте, Марина Хуля, польский волонтер, которая организовала на вокзале школу для детей, отмечает, что женщинам, как и их детям, нужны объятия и психологическая поддержка. Марина пытается привлечь женщин к работе школы и организации уроков, поскольку считает, что важно их чем-то занять. Как сказала ей одна из одиноких женщин, "у других есть мужья, на плече которых они могут поплакать, а у меня только дети, и им нельзя видеть моих слез".

Многим из этих женщин некуда уехать. Их главная цель – просить убежища в Польше. И они не одиноки в своей борьбе: десятки людей из других постсоветских стран – особенно,из Таджикистана – пытаются пересечь границу.

Однако, по словам Марины Хули, в Польше их, вероятно, ждет далекое от идеала будущее. "В начале, когда их только впустят в Польшу, они будут полны надежд и счастья. Но я уверена, что через некоторое время они станут скучать по брестскому вокзалу, где мы были одной большой семьей и где они имели общую цель – попасть в Польшу. Я надеюсь, что Польша не станет для них огромным разочарованием".