Год назад в Ногайском районе Дагестана подполковник полиции выстрелом в затылок убил 22-летнего Эрадиля Асанова в отделе МВД.

Годовщина этого убийства – 6 октября – приближается, и следствие топчется на месте. Даже Генпрокуратура РФ демонстрирует свое бессилие перед дагестанским «блюстителем порядка».

Превышение полномочий со смертельным исходом

Следственное управление Следственного комитета России по Республике Дагестан (СКР по РД) в начале сентября 2015 года отчиталось о раскрытии страшного преступления в Ногайском районе. В апреле 2014 года недалеко от села Батыр-Мурза было найдено тело 17-летней девушки. Как установило следствие, ее изнасиловал и задушил 38-летний житель района.

«Для раскрытия данного преступления следователем совместно с оперативными службами МВД республики была проведена огромная работа, допрошено более сотни свидетелей, назначено более 1200 молекулярно-генетических экспертиз, объем уголовного дела составил 32 тома. Следствием собрана достаточная доказательственная база, в связи с чем уголовное дело с утвержденным обвинительным заключением направлено в суд для рассмотрения по существу», - отмечает СКР по РД. 

Те, кто знаком с ситуацией, знают, что скрывается за словами «огромная работа». Объясняться с сотрудниками правоохранительных органов пришлось более чем тысяче местных парней. На многих из них оказывалось давление. А в ночь с 5 на 6 октября произошел вопиющий даже для Дагестана случай: убийство жителя селения Калининаул Эрадиля Асанова.

«По версии следствия, 6 октября 2014 года сотрудник уголовного розыска, находясь при исполнении должностных обязанностей, в одном из кабинетов отдела МВД России по Ногайскому району, проводя устный опрос доставленного 22-летнего жителя Ногайского района, превышая свои должностные полномочия, применил в отношении последнего насилие и произвел в него выстрел. В результате причиненного огнестрельного ранения в голову потерпевший скончался на месте», - скупо сообщили в СКР по РД через несколько дней после убийства. 

Уголовное дело в отношении полицейского, застрелившего Асанова, следственные органы возбудили во многом под давлением общественности.

Отдел МВД в Терекли-Мектеб. Верхнее левое окно – окно кабинета, где убийство Э. Асанова случилось. Фотография автора.6 октября около 500 человек собрались на митинг в районном центре, поселке Терекли-Мектеб. Жителей Ногайского района возмутил не только сам факт убийства человека в кабинете отдела МВД, но и попытка правоохранительных органов выставить Асанова виновным в собственной смерти – якобы он кинулся с ножом на полицейского, и тот в целях самообороны вынужден был применить оружие.

Через два дня прошла еще одна акция протеста. И в этот раз сотрудникам полиции пришлось назвать имя предполагаемого убийцы. Заместитель министра внутренних дел Дагестана Ахмед Баталиев объявил собравшимся, что в Асанова выстрелил подполковник полиции Сайпулакади Джамалудинов.

Джамалудинов до сих пор находится на свободе. Расследование ведется не по статье ст. 105 Уголовного кодекса РФ (убийство), как это можно было ожидать, а «по признакам преступлений, предусмотренных п.п. «а,б,в» ч.3 ст. 286 (превышение должностных полномочий с применением насилия, оружия и причинением тяжких последствий)».

Окружные пути справедливости

Ногайский район – самый большой район Дагестана. При этом он мало похож на другие регионы республики. Здесь совсем не видно гор и очень низкая плотность населения: на территории площадью 9000 квадратных километров проживает примерно 20 тысяч человек. Почти 90 процентов из них – представители коренного народа.

Ногайцы – степняки. Они не считают себя кавказцами, и прочих дагестанцев часто называют безликим «эти». Многие общественные активисты убеждены, что административная причастность к Северному Кавказу – одна из весомых причин нынешних экономических и социальных бед местного населения. В народе пользуется популярностью идея создания отдельной Ногайской республики в составе России.

Tерекли-мектеб. (c) БюрчиевНа районной границе вооруженные полицейские останавливают автомобили и проверяют документы даже у пассажиров. Контроль не тотальный – проверка выборочная. Но эти блокпосты напоминают о том, что вы находитесь в Дагестане. И здесь, как и везде в республике, силовики де-факто имеют больше полномочий, чем в других регионах страны. Постоянные контртеррористические операции, во время которых ограничиваются права граждан, приучили дагестанцев к тому, что сотрудникам правоохранительных органов дозволено выходить за рамки закона.

Впрочем, в Ногайском районе ситуация несколько отличается. 20 тысяч человек – численность населения, сопоставимая с количеством жителей одного крупного поселка. Неудивительно, что все тут друг друга знают – в любом административном учреждении без труда находятся родственники, односельчане, одноклассники или просто знакомые. И вроде бы чинить произвол властям в таких условиях сложнее. Но, как показывает история с убийством Эрадиля Асанова, когда вопрос встает ребром, чиновники и силовики готовы поступиться репутацией в обществе ради того, чтобы подтвердить преданность системе.

Асанова застрелил сотрудник уголовного розыска, приехавший из Махачкалы «помочь» расследовать резонансное убийство девушки. В течение нескольких часов местные полицейские скрывали информацию о ЧП в кабинете отдела. И, как полагают родственники Эрадиля, все это время помогали замести следы преступления.

«Целым отделом не могли остановить одного человека, - с горечью произносит брат Эрадиля Ринат Адильгереев. – Я их после этого вообще не признаю. Они это знают, и мою машину не останавливают, даже если я нарушаю правила дорожного движения. Когда приходится с кем-нибудь из них встречаться на сельских сходах или еще где-то, руки им не подаю. Они, как меня видят, глаза опускают, в пол смотрят, как провинившиеся дети».

Ринат – невысокий, худощавый молодой человек. Вместе с Эрадилем все детство провел на животноводческой точке. И сегодня занимается фермерством. Юридическая казуистика, суды – не его стихия. Но он полон решимости добиться справедливости. Хотя видно, что уже устал от того, что в народе называют «каруселями» – когда, к примеру, жалуешься на сотрудников какого-то госоргана в вышестоящие инстанции, а те спускают жалобу на рассмотрение руководству того самого учреждения.

«К кому мы только не обращались – Колокольцеву, Бастрыкину, Чайке. В Северо-Кавказском округе везде побывали, писали ходатайства, чтобы дело передали из республиканского Следственного комитета в окружной. Но везде одно и то же, круговая порука: мы жалуемся на действия следователя, они спускают ему на рассмотрение, жалуемся на бездействия прокурора, они к нему направляют», - возмущается Ринат. И тут же добавляет: «Я собираюсь в Москву, дойду до администрации президента».

Не увидев в моих глазах поддержки, он поспешно, словно убеждая самого себя, вставляет: «В конце концов объявлю там голодовку. Не может же такого быть, чтобы человека убили – и никто не виноват».

Безответное следствие

«Бесполезно все это, - вздыхает Юмабика Адильгереева, мать Эрадиля и Рината. – Они все друг с другом повязаны. Когда митинги проводили, сотрудникам госучреждений начальство запретило появляться там. Даже школьников предупредили – кого увидим на митинге, выгоним. Ко мне тоже приезжали из Махачкалы, просили не раздувать дело. Я на почте работаю, зарплата у меня пять тысяч рублей. Они думают, я за это место держаться буду?! Но люди, конечно, боятся потерять работу, на митинг пришли те, кто не связан с госорганами и не так зависит от властей».

Юмабика Адильгереева, мать Эрадиля. Фотография автора.«Как это – бесполезно! - протестует Ринат. - Что-то делать ведь надо. Нельзя же оставлять это безнаказанным. Они уверены, что мы отступимся. Родственники этого полицейского приезжали сюда, предлагали маслиат (традиция примирения кровников на Северном Кавказе – прим. ред.). А какой может быть маслиат, если он не раскаялся, не признается в преступлении? Когда я отказался, сестра Джамалудинова заявила, что мы все равно ничего не добьемся, потому что министр внутренних дел Дагестана – их родной дядька. Поэтому, видимо, он [Джамалудинов] в свои 32 года до подполковника дослужился».

«С ним в кабинете были двое местных полицейских, - продолжает Ринат. – Далгат Мухтаров и Абдурахман Койлубаев. Второй – зять начальника районной полиции. Сейчас они говорят, что Джамалудинов остался в кабинете один на один с Эрадилем, когда все произошло. Им так выгодно – спрос теперь только с Джамалудинова. Они рассчитывают, что, имея высоких покровителей, он выйдет сухим из воды. И пока ему это удается. Он даже не под домашним арестом. Меняет показания в соответствии с заключениями экспертов. То он говорил, что между ним и Эрадилем был стол. Потом, когда стало ясно, что так невозможно было ударить его ножом, начал утверждать, что вышел из-за стола и подошел к Эрадилю. Но даже если был близко – как он в борьбе с физически сильным молодым человеком, бросившимся на него с ножом, умудрился вытащить и перезарядить пистолет? И почему выстрел пришелся в затылочную часть?»

У Рината еще много вопросов. В частности, как мог его брат пройти в отдел МВД с ножом в кармане, если на входе стоят рамки металлоискателя? Следователи нашли пулю на столе, в то время как ранение не было сквозным – зафиксировано только входное отверстие от пули. После смертельного ранения Асанов, по их версии, каким-то образом присел на стул, хотя независимые эксперты говорят, что это невозможно: после выстрела в затылок тело обмякло бы сразу и человек тут же упал на пол.

Кроме того, полицейские почему-то более двух часов не вызвали врачей и даже не пытались оказать медицинскую помощь. В дежурной части узнали об убийстве в кабинете на третьем этаже после звонка из министерства – что более чем странно. Экспертизу, которая должная была восстановить картину событий, по непонятной причине провели без представителей защиты и не сняли на видео.

Почему, наконец, несмотря на требования адвоката, ему не выдают копии протоколов осмотра места происшествия и трупа (копия отказа в ходатайстве имеется в распоряжении редакции – прим. ред.)? Вопросы, звучащие вот уже год, остаются без ответа.

Следком: подождем до годовщины

«В ходе следствия установлено, что подозреваемый Джамалудинов С.М. имеет семью, постоянное место жительства и нет оснований полагать, что он скроется от предварительного следствия и суда. Также нет сведений о наличии со стороны подозреваемого Джамалудинова С.М. угроз потерпевшему, свидетелям и другим участникам уголовного производства с целью изменения показаний или иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу», - эти причины Следственный комитет счел достаточными, чтобы в октябре прошлого года отказать потерпевшему и защите в просьбе заключить под стражу подозреваемого (копия документа имеется в распоряжении редакции, стилистика сохранена – прим. ред.).

С тех пор ничего не изменилось. Небольшой всплеск активности был в ноябре, когда Адильгереевым удалось добиться встречи с заместителем генпрокурора РФ Иваном Сыдоруком. Тот выслушал потерпевших, принял заявление и даже истребовал дело, но…

«По уголовному делу проведены все необходимые следственные действия, направленные на установление всех обстоятельств дела, - невозмутимо отвечает прокуратура РД на запрос нашего корреспондента. – 23.12.2014 прокуратурой республики в адрес руководителя СУ СК РФ по РД по факту допущенной волокиты по уголовному делу внесено требование об устранении нарушений федерального законодательства. Требование рассмотрено, приняты меры к устранению допущенных нарушений. 30.05.2015 срок предварительного следствия продлен до 10 месяцев, т.е. до 10.08.2015 (ответ датирован 30.07.2015 – прим. ред.). Ход расследования уголовного дела находится на контроле руководства прокуратуры республики».

Этот выстрел в затылок высветил раскол между человеком системы и «обычным гражданином»

В августе срок следствия в очередной раз был продлен. Следователь Али Ибрагимов, ведущий уголовное дело, затруднился ответить, чем вызвано столь долгое разбирательство и почему нельзя арестовать Джамалудинова. Сославшись на тайну следствия, он порекомендовал нам обратиться в управление СК РФ по РД.

«Честно говоря, давно этим делом не интересовался, - в свою очередь признался старший помощник руководителя следственного управления (по взаимодействию со СМИ) СК РФ по РД Расул Темирбеков.

– Мы не можем просто так выдавать информацию, нам надо согласовать с Москвой ответы на ваши вопросы… Там же не все так однозначно, все-таки было ранение полицейского. Когда, говорите, исполнится год со дня убийства? 6 октября? Давайте созвонимся после этой даты, думаю, к тому времени уже будут результаты».

На левом плече полицейского, застрелившего Эрадиля, действительно зафиксирован порез. Родственники Асанова уверены, что Джамалудинов сам поранил себя, чтобы запутать следствие: «Когда у тебя на кону карьера, твоя свобода – и не на такой шаг решишься. А там рана глубиной сантиметр – времени у него достаточно было, чтобы оставить на теле «следы борьбы».

«Эрадиль даже утке голову не мог отрубить, всегда просил, чтобы кто-то за него это сделал, - теребит в руках влажный от слез носовой платок Юмабика Адильгереева. – Он и палку с собой не брал, когда овец пас. Тут все его знали. Безобидный, доверчивый – любому розыгрышу верил, пока ему не скажешь, что над ним пошутили. Потому и выбрали его, чтобы повесить на него преступление. Его же вызвал знакомый полицейский – сказал, что надо кое-что по строительству в отделе сделать: Эрадиль подрабатывал на таких работах. Он и пошел. А там, видимо, его начали заставлять писать «чистосердечное». Но, во-первых, Эрадиль никогда бы не подписался под тем, чего не делал. А во-вторых, он же у меня писать не умел, в школу не ходил. Решили, видимо, припугнуть – и выстрелили в затылок. Сейчас уже всем известно, что к убийству той девушки он не имел отношения. Мы-то об этом всегда знали. Но почему у следствия не возникает вопроса: какой мотив был у Эрадиля, чтобы с ножом бросаться на полицейского? На что он, в таком случае, рассчитывал?».

«С этим беспределом надо кончать»

Убийство Асанова – трагедия не только его семьи. Этот выстрел в затылок высветил раскол между человеком системы и «обычным гражданином». Даже в районе, где, казалось бы, все друг друга знают, не только сотрудники правоохранительных органов, но и гражданские госслужащие вынуждены переходить на противоположную сторону баррикад, чтобы остаться «в строю». У большинства из них не высокие зарплаты, но любое место работы в госорганах дает ощущение стабильности. А от проявлений гражданственности и принципиальности – только проблемы.

Но в этом противостоянии нет победителей. По словам Рината, после происшествия в отделе МВД местные полицейские перестали пользоваться каким-либо авторитетом в районе: «Недавно молодые ребята повздорили в кафе с полицейскими и избили их. Несколько сотрудников попали в больницу. Никто из них даже не написал заявления. Побоялись. Драка началась не из-за убийства Эрадиля. Но им припомнили и это. Какие из них теперь защитники общества, если они убийц покрывают? Ничего – все тайное становится явным. Были у нас уже случаи, когда внезапно всплывали наружу скрытые когда-то факты. Рано или поздно кто-нибудь обязательно проболтается».

Судя по сдержанности тона, с которым произносит эти слова Ринат, ровный степной ландшафт накладывает свой отпечаток на обитателей этих мест. Сомневаться не приходится: здесь умеют ждать своего часа. С Адильгереевыми пытались договориться по-всякому: то деньги предложат, то переговорщиков из Духовного управления мусульман пришлют. Но родственники убитого стоят на своем, и требуют справедливого расследования и законного приговора.

«Приезжали к нам аксакалы из духовенства. Говорят, мол, нет для Аллаха лучшего деяния, чем прощение. А как простить? Да и кто я такой, чтобы прощать такое? Я – не Аллах. Если бы Джамалудинов раскаялся, пришел к нам сразу – может, и простили бы. А так, - борется Ринат с захлестнувшими эмоциями. - Он ведь убил Эрадиля в священный для мусульман праздник – Курбан-байрам. И на месте Эрадиля мог оказаться любой другой, многим здесь приставляли пистолеты, чтобы напугать.  Но если бы, допустим, он не убил Эрадиля, добился своего, заставил бы признаться в преступлении, то что? Поехал бы спокойно домой – спать? А на следующий день гордился бы своей раскрываемостью? Он ведь тогда и не задумывался, что человеку судьбу ломает. А теперь они религию вспомнили. Нет, с этим беспределом надо кончать»…

«Знаешь, что мне предложил глава района? - присоединяется к разговору дядя Эрадиля Рустам Адильгереев. – Надо, говорит, замять дело. Я его спрашиваю: как это – замять? Он отвечает: нужно простить, а потом встретите его, застрелите. У горцев, мол, так: они на словах прощают, а потом все равно мстят. Я у него спрашиваю: вы в своем уме? Вы сами слышите, что вы мне предлагаете?».

Эти вопросы начинают мучать и меня. Пытаюсь быстро сообразить, как проверить информацию: ни один чиновник в здравом уме и трезвой памяти не подтвердит, что говорил подобное. С другой стороны, если в этом районе полицейский убивает в отделе МВД человека и остается при этом на свободе, почему бы не допустить и такой диалог в «высоком» кабинете?

«Вы где это будете публиковать?» – заметив мое замешательство, спрашивает Рустам.

«Пишу для европейского издания», - отвечаю, не вдаваясь в подробности.

«Это должно прозвучать, как сигнал SOS», - подводит черту под разговором дядя Эрадиля Асанова.

«Постараюсь», - не совсем охотно обещаю на прощание.

Сигнал-то послать можно, нет никаких проблем. Вот только кому его адресовать?