Зрители фестиваля "Бок о Бок" на обсуждении фильма Quеerama с его режиссером Дейзи Асквит. Санкт-Петербург, ноябрь 2017. Фото из архива фестиваля.В прошедшем июле Госдума приняла новый закон о показе в России зарубежных фильмов. Показывать кино без специального прокатного удостоверения – как это было раньше – смогут только фестивали и ретроспективы, включенные в реестр "разрешенных". Всем остальным придется столкнуться с немалыми финансовыми и бюрократическими препонами. Очевидно, что закон, в первую очередь, ограничит деятельность независимых и тематически острых фестивалей – каким является правозащитный ЛГБТ-кинофестиваль "Бок о Бок", недавно отметивший свой десятилетний юбилей. Социолог и автор oDR Евгений Шторн встретился с одной из создательниц фестиваля Гулей Султановой и поговорил о судьбе независимого кино и о гомофобии в России.

Гуля, прежде, чем мы затронем принятый недавно так называемый закон о кинофестивалях, хотелось бы, чтобы ты немного рассказала о ЛГБТ-кинофестивале "Бок о Бок", который уже более десяти лет проходит в Петербурге и других городах России.

Правозащитный ЛГБТ-кинофестиваль "Бок о Бок" проходит в Санкт-Петербурге с 2008 года, в прошлом году мы отметили 10-й юбилей. Главная цель кинофестиваля – это создание и развитие открытого культурного пространства для диалога на ЛГБТ-темы. Посредством искусства "Бок о Бок" стремится обсуждать весь спектр тем, связанных с положением ЛГБТ-сообщества в России и мире, (не)принятием, (не)толерантностью, правами человека.

"Бок о Бок" стремится обсуждать весь спектр тем, связанных с положением ЛГБТ-сообщества в России и мире

За 11 лет сложилась очень бурная история нашего фестиваля. "Бок о Бок" прожил и пережил запреты и попытки срывов, негативное освещение и игнорирование СМИ, попытки законодательного запрета организации как юрлица, атаки ксенофобных депутатов и националистов. Два последних фестиваля собрали большое количество зрителей: 3 600 в Петербурге (за 10 фестивальных дней), и 1 800 в Москве (4 дня). Петербург и Москва – это наши основные площадки, но "Бок о Бок" поддерживает показы и обсуждения ЛГБТ-кино в других городах России. За годы проведения фестиваля более 15 городов участвовали в этом проекте. Помимо кинопоказов "Бок о Бок" издает просветительскую литературу на самые разные темы от каминг-аута и ЛГБТ-кино, изменившего мир, до квир-комиксов.

Отличаются ли чем-то петербургская и московская публика, а также публика в регионах?

В Петербурге после травли фестиваля и регулярных провокаций в 2013-2015 годах аудитория была более напряженная, чем столичная. Сейчас это ушло, люди расслабились. А в Москве с самого начала все было более гламурно-расслабленно, и при этом публика с самого начала была разнообразнее питерской: люди старшего возраста, больше мужчин, больше людей из бизнеса.

Я помню, что вы проводили фестивали в Кемерово, Новосибирске, Перми. В регионах люди меньше избалованы фестивалями в принципе, а уж ЛГБТ-фестивалями и подавно. Были ли аншлаги?

С 2010 по 2012 годы нам удавалось провести "Бок о Бок" и вдали от двух столиц: в Новосибирске, Кемерово, Томске, Архангельске и Перми. В эти годы не было однозначно гомофобной политики (была скорее рефлексивно негативная реакция властей, за которой следовало равнодушие). После первых попыток срыва фестиваль проходил сравнительно спокойно и всегда с хорошим сопровождением прессы, всегда было много зрителей, с этим не было проблем. Наш опыт проведения фестиваля в Кемерово, например, очень характерен: первый фест там был сопряжен со срывами и подпольными показами, а затем 2 года была нормализация – спокойные и успешные показы с аншлагами и неизменным нейтрально-дружелюбным интересом СМИ.

Организаторы фестиваля "Бок о Бок" с приглашенным модератором Ирой Ролдугиной. Гуля Султанова – вторая слева во втором ряду. Санкт-Петербург, ноябрь 2017. Фото из архива фестиваля.Однако летом 2012 года произошли атаки националистической группы, которую поддерживала городская администрация, как мы выяснили позже. В результате событий с националистами мы не смогли продолжить работу в Кемерово, так как и местный оргкомитет был запуган, и группа волонтеров в результате травли распалась. Эта динамика характерна и в целом по стране. А как вообще видится тебе карта России в смысле гомофобной реакции на ваш фестиваль?

До начала гомофобной кампании со стороны государства с ним можно было даже работать. У нас, например, есть опыт официальной поддержки со стороны Департамента по культуре Новосибирска в 2010 году. В целом, в этот период реакция сводилась к рефлексивному отрицанию, либо игнорированию, а затем к постепенному принятию. В 2012-2014 годы стала проводиться ожесточенная государственная кампания по усилению гомофобии: травля в СМИ всего ЛГБТ-сообщества, выступления депутатов, кампания ненависти к ЛГБТ, венцом которой стал закон о "пропаганде". В этот период работать стало значительно сложнее. Государство полностью закрылось, в том числе контролируемые им СМИ, независимые площадки и пространства относились настороженно, общество в целом – настороженно-враждебно.

Сейчас работать с открытыми крупными ЛГБТ-событиями можно только в Петербурге и Москве

Но отчасти "благодаря" этой травле произошла политизация ЛГБТ-темы. Это должно было произойти рано или поздно. Та часть общества, которая мыслит критически по отношению к происходящему, стала более открыта к ЛГБТ-темам, но большинство, которое получает свою дозу ненависти по ТВ, конечно, становится еще более зашоренным и в гендерных вопросах. Сейчас работать с открытыми крупными ЛГБТ-событиями можно только в Петербурге и Москве, а в регионах – лишь по отдельным маленьким ивентам. Мы проводим в регионах, например, одиночные показы: фильм и дискуссия. И это работает.

Ты уже отметила такие эффекты "закона о пропаганде" как политизация темы. Я помню, что еще 10 лет назад отношение к ЛГБТ у многих правозащитников было, мягко говоря, скептическое. После этой травли и этого нелепого и вредительского закона многие изменили свою позицию. Эти эффекты я бы скорее рассматривал как положительные. Замалчивание, которому раньше активно подвергались ЛГБТ, сегодня все же преодолено. Практически половину своей жизни "Бок о Бок" живет под этим законом. Насколько он помог вам быть услышанными, привлек новых людей, открыл новые возможности? 


Закон о так называемой "пропаганде" с самого начала сильно мешал работе кинофестиваля. Мы – открытый кинофорум, для нас очень важен вопрос безопасного пространства, хоть и открытого. Сразу после принятия закона наши оппоненты начали его использовать и, демонизируя кинофестиваль, запугивали публику, угрожали сорвать или запретить его, устраивали провокации с подростками и тому подобное. Регулярные приходы гомофобных депутатов и нанятых ими националистов, их преступные попытки помешать кинофестивалю путем ложных звонков о минировании (в 2013 году, например, из 10 фестивальных дней у нас было 5 таких звонков с последующей эвакуацией всех, кто находился в здании, а иногда это были огромные торговые центры), уменьшили количество зрителей в два раза. Лишь через 2-3 года нам удалось вернуться к цифрам по посещению аудитории, которые были в периоде до закона о "пропаганде".

После принятия закона о "пропаганде" пришлось снова создавать новые условия доверия к нам

Однако за последние несколько лет (времени ослабления прямого давления на ЛГБТ-организации в России) мы сильно увеличили количество посещений кинопоказов. Это случилось благодаря нашей стабильной и регулярной работе, постоянному присутствию охраны. Наша аудитория чувствует себя все более спокойно и безопасно. Также и с нашими партнерами: после принятия закона о "пропаганде" пришлось снова создавать новые условия доверия к нам, убеждать их продолжать сотрудничество несмотря на то, что государство не на нашей стороне. Единственный плюс, который принес этот закон – это медийный резонанс и признание актуальности и остроты вопросов гомофобии, бифобии и трансфобии в российском обществе. Политизация, которая, конечно, необходима для решения вопросов. И еще у нас появилось значительно большее количество волонтеров, чем раньше.

Ваше сотрудничество с российским бизнесом впечатляет многих. Вас поддерживают и крупные гостиничные сети, и косметические компании, и рестораны. Как вам это удается?

Благодаря нашей настойчивости и профессионализму. Бизнес видит, что мы работаем на высоком профессиональном уровне и готов участвовать в проекте, потому что понимает, что у нас собирается интересная и прогрессивная аудитория, и что вклад бизнеса становится еще более заметен.

Видят ли те компании, которые поддерживают вас в этом какое-то политическое заявление со своей стороны или они просто понимают, что их целевая аудитория посещает ваш фестиваль и поэтому готовы вас поддерживать?

Здесь сразу много факторов срабатывает: и политические мотивы, и в целом эмпатия, и желание привлечь новую аудиторию к своему бизнесу.

Вообще, как тебе видятся перспективы вовлечения бизнеса в деятельность правозащитных организаций?

Бизнес будет работать с правозащитными организациями при наличии двух условий: если это будет безопасно для самого бизнеса (ведь невозможно "продавать пирожки на поле боя"), а также если работа правозащитных организаций будет построена профессионально и успешно. Тогда все совпадёт.

Новый закон о фестивалях, получивший большую огласку в прессе, насколько я понимаю, станет еще одним серьезным препятствием для вас. Расскажи о нем подробнее, пожалуйста.

Этот закон может сделать фактически невозможным проведение независимых кинофестивалей. Главная фишка закона – необходимость быть в специальном "реестре", который утверждается Правительством. Если кинофестиваль не в реестре, ему необходимо покупать прокатное удостоверение для каждого фильма программы у Министерства культуры РФ. Это безумно дорого, может длиться годами и технически неясно, как. Главное в том, что складывается абсурдная ситуация: зачем фестивальному показу прокатное удостоверение, ведь показ на кинофестивале – это не прокат. Это похоже на ситуацию, когда от вас требуют предъявить права на управление самолетом, хотя вы просто едете на автомобиле.

Дискуссия "Как разговаривать с ЛГБТ-подростками?", модератор - психолог Мария Наймушина. Санкт-Петербург, ноябрь 2017. Фото из архива организаторов фестиваля.Даже фестивали из "реестра", который, к слову сказать, будет утверждаться каждый год, должны будут ограничить свою работу: длительность фестиваля не дольше 10 дней, только 1 город, региональные туры приравниваются к основному фестивалю, обязательное жюри. Все это сложно для независимых кинофестивалей, которые и так не получают никакой поддержки от государства, а часто и не могут даже в государственных кинотеатрах работать (например, наш кинофестиваль). Все вышеописанное означает одно: стремление государства контролировать кинофестивали, диктовать свою повестку, в противном случае кинофестиваль окажется за бортом, будет вычеркнут из списка, прокатное удостоверение отозвано. Последнее уже не раз делалось с прокатными кинокомпаниями.

Этот закон фактически вводит цензуру, что напрямую противоречит Конституции РФ. Закон не правовой. С какой стати организация, чтобы осуществлять свою работу без помощи государственного финансирования, должна быть в каком–то реестре, в каком-то списке? Это прямое препятствование работе, палки в колеса культурному обмену и блокирование развития независимых творческих инициатив.

Вы уже выработали стратегию на будущее?

Что мы будем делать, пока не ясно. В этом году мы передвинули сроки "Бок о Бока" на 3 недели вперед, чтобы успеть провести фестиваль до вступления в силу этого закона.

А как ты думаешь, есть ли еще какие-то мотивы, кроме, так сказать, цензурных. Почему такое большое, с ног до головы вооруженное государство, которое любит бряцать своими бомбами и подлодками, испугалось независимых кинофестивалей? Даже если зал набьется битком в шестимиллионном Петербурге это все равно капля в море. Возможно, Минкульт преследует какие-то коммерческие цели, полагая, что сможет заработать на фестивалях?

Сложно понять точную причину появления этого закона, так как у нас мало информации о процессах и действительных акторах, нет ясности того, кто на самом деле и как принимает решения в государственных органах. Мы видим только исполнителей, как правило, некомпетентных и неквалифицированных, о чем говорят нелепые интервью чиновников, которые пытались объяснить этот закон. Им не удалось. Неубедительно. Поэтому могу только предполагать: цели как коммерческие, так и цензурные. Обе идут рука об руку. Государство хочет и запретить, и заработать на этом, и ещё поставить в зависимость. Что касается вооруженного государства: совершенно очевидно, что именно такой тип государства боится обсуждений, независимого мнения и критики в свой адрес.

Гуля, хотелось бы напоследок немного услышать, что нас ждет на "Бок о Боке" в этом году – а там, может быть, уже и с падишахом что-нибудь хорошее случится.

Надеемся на это! На грядущем "Бок о Боке" нас ждут фестивальные хиты, победители Канн и Берлинале, документальные фильмы на острые темы, взрывные и яркие короткометражки. В программе чилийский фильм нового квир-гения Себастьяна Лелио "Фантастическая женщина", возможно, приедет актриса; победительница Канн "Девушка" / Girl; "Счастливый принц" – новая режиссерская работа Руперта Эверетта, нашумевшие "Наследницы" (Парагвай/Уругвай), получили 3 награды на Берлинале 2018. Каждый фильм из программы игровых полнометражных – отдельное кинособытие.

Помимо сильной киносоставляющей у нас важная общественно-политическая повестка: 25 лет отмены статьи 121, этому будет посвящен отдельный вечер о ситуации в СССР в начале 1990-х годов и лекцией исследователя Александра Кондакова. Два других документальных фильма расскажут о музыке, через которую выражается активизм: о шведской модной рэп-певице Сильване и бразильской группе Bixa Travesty (призер Teddy 2018 года). И это лишь небольшая часть программы.