Двое в комнате - я и Путин. (с) Павел Лисицын / РИА Новости. Все права защищены.Сегодня многие исследователи сходятся во мнении, что влияние телевидения на граждан – это важная опора путинского режима. Но эта идея является скорее политическим заявлением, чем установленным фактом. Мышление телезрителя – это "черный ящик" медиа-исследований: для того, чтобы понять, как именно он работает, необходим качественный эмпирический анализ.

Предварительные результаты исследования проведенного на базе факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге, показывают, что восприятие телевизионных новостей - это не такой простой процесс, а зритель способен на сложный критический анализ, если для этого есть возможность.

Зритель способен на сложный критический анализ, если создать ему возможность

В центре исследования - восприятие и анализ российскими телезрителями новостей о ситуации в Украине. Восемь фокус-групп были проведены в Санкт-Петербурге в ноябре 2016 года и в Москве в марте 2017. Группы строились вокруг просмотра сюжетов Первого канала, посвященных трем событиями – протестам в Киеве в 2013, референдумам в Донецке и Луганске и вооруженным столкновениям в восточной Украине в 2014. Эти данные позволяют очертить некоторые общие механизмы интерпретации новостей зрителями.

Итак, как российские зрители интерпретируют информацию, которую они получают через телевидение?

На автомате

В исследованиях коммуникации и когнитивной психологии существует идея, согласно которой люди анализируют информацию в двух разных режимах: первый называется "систематическим" - он требует времени, усилий и ресурсов, и похож на работу ученого – сбор, сравнение и анализ разных данных, а также последующий вывод. Второй, - "эвристический", - это своего рода короткий путь в анализе информации: вместо долгого пути, состоящего из аналитических процедур и сравнения разных данных, он позволяет перейти от полученной информации к выводу моментально, не тратя значительных усилий и времени.

Аналитические процедуры здесь заменяются шаблонами или схемами, которые упрощают анализ и основаны на чем-то, что напрямую к сути дела отношения не имеет, - например, суждение о будущей политике президента делается, исходя из его внешнего вида или личных качеств, а не программы.

Рональд Рейган во время президентской кампании, 1984. Источник Reagan Library / Wikimedia Commons.Так было с президентом Рейганом: как показывает Джон Цаллер в книге “Происхождение и природа общественного мнения”, его личный шарм во многом подменял собственно политические аспекты его действий в глазах избирателей.

Другой классический пример - это использование партийной идентификации как эвристики: в своей книге “Рассуждающий избиратель” Сэмюэл Попкин показывает, что вместо анализа информации про кандидата, американские избиратели часто считывают партийную принадлежность, а потом просто наделяют кандидата стереотипными характеристиками, которые, по их мнению, характеризуют среднего представителя Демократической или Республиканской партии.

Большинство телезрителей полагается на полуавтоматические механизмы анализа информации

Большинство людей смотрят и интерпретируют новости именно во втором, “эвристическом” режиме. Это можно назвать “пассивной” активностью – просмотр телевидения совмещен с множеством других занятий: приготовлением еды, общением с близкими, играми с детьми, работой. Чаще всего телевизор в доме работает фоном - редко кто-то детально анализирует ежедневные выпуски новостей. Неудивительно, что в этот момент большинство телезрителей полагается на полуавтоматические механизмы анализа информации.

"Не подлежат сомнению": как формируется доверие 

Согласно многим исследователям и журналистам, телевизионное освещение конфликта в Украине обеспечило российскому режиму значительный прирост легитимности в глазах граждан. Умелая манипуляция фактами и эмоциями заставила телезрителей принять официальную государственную точку зрения по поводу конфликта, привела к мобилизации сторонников, а также неопределившихся и даже критично настроенных людей.

Но чему именно доверяют телезрители, когда смотрят новости про Украину? В целом, большинство шаблонов в анализе новостей используются для определения достоверности информации. С их помощью телезрители определяют, что в новостях является правдой, а что – нет, не прибегая к сложными аналитическим процедурам, и не тратя времени на анализ.

18 мая 2014. Новостной выпуск о ситуации в Украине от Первого канала. Источник: Youtube. 

Во-первых, это насилие. Образы насилия делают сюжет правдивым в глазах респондентов, поскольку, с их точки зрения, оно не может быть постановочным. Как сказала одна респондентка, “ужасные картины войны не подлежат сомнению”. Таким образом, видя насилие в кадре, - а его на протяжении последних трех лет было показано предостаточно - телезрители сразу делают вывод, что сюжет обладает некоторой достоверностью.

Другим шаблоном является узнавание или идентификация. “Обычные люди” в новостях кажутся искренними, поскольку, как выразилась еще одна респондентка, “ты на одном уровне с такими же людьми”. Этот шаблон основан на сложной динамике, характерной для постсоветских обществ, которые, по мнению многих исследователей является деполитизированным – люди не хотят участвовать в политике и считают ее делом грязным и ненужным. “Обычные люди”  кажутся участникам фокус-групп искренними не столько потому, что похожи на них самих, сколько потому, что они противопоставлены коррумпированным политикам. “На одном уровне” значит не только “такой же человек, как ты”, но также “это не какой-то политический деятель”.

Образы насилия делают сюжет правдивым

Кроме того, важным шаблоном в определении достоверности сюжета является, как ни странно, авторитет государства. Как сказал один из респондентов, “стараешься верить тому, что по телевидению говорят, все-таки там государственные каналы, и люди ответственные стоят на высоких постах”. Несмотря на тот факт, что доверие партиям, профсоюзам, церкви и другим государственным институтам в России крайне низко, на повседневном уровне государство остается очень важной структурой – мы не доверяем партиям, но стремимся отдать ребенка в государственный ВУЗ.

Для респондентов это во многом связано с опытом жизни в 1990-е – частные структуры рождались и исчезали почти мгновенно, и только государственные обладали какой-то степенью стабильности. Просмотр новостей – это часть той же самой повседневности, поэтому авторитет государства становится одним из шаблонов, которые помогают понять, что сюжет достоверен.

Наконец, особую роль в просмотре и анализе новостей играют эмоции. Новости, посвященные Украине, полностью построены на  негативных эмоциях, в частности, на страхе. По сути, этот страх касается не столько происходящего на Донбассе, сколько жизни самих респондентов. “Было страшно, что здесь начнется, что придет сюда, если не сдержать [распространение конфликта на территорию России]” - постоянный рефрен в обсуждении новостей. Страх ставит под вопрос чувство собственной безопасности зрителей: они боятся не того, что происходит на Донбассе, а того, что война коснется их самих.

Февраль 2015: Боевики "ДНР" в Углегорске, Донецкая область. (c) Petr David Josek / AP / Press Association Images. Все права защищены.Такой шаблон позволяет обойти вопрос достоверности: страх того, что конфликт затронет твою страну и город, где ты живешь, подразумевает достоверность по умолчанию. Тут стоит упомянуть некоторые социальные, а также гендерные, различия – в большинстве случаев особо чувствительными к страху оказывались женщины, имеющие детей, а также люди, которых в тот или иной момент времени уже коснулась война – например, они жили в Чечне в момент войны.

Реальная политика: что хорошо для государства, хорошо и для меня

Просматривая новости, телезрители не только определяют для себя правдивость сюжета, но и выносят нравственные оценки происходящему: что является допустимым и приемлемым, а что – нет. Еще один шаблон восприятия новостей позволяет зрителю осуществлять политическую и нормативную оценку происходящего -  и это реальная политика.

В политической теории и практике такое название получил подход к политике, делающий ставку на прагматику и отрицающий (или считающий нежелательными) идеологию и мораль. В таком случае телезрители противопоставляют интересы государства и объективность. Например, они считают, что информацию можно скрывать, так как ее оглашение может быть опасным для государства или что ее разглашение может испортить образ страны на международной арене.

Война в Украине кажется настолько нелогичной и противоречащей здравому смыслу, что телезрители делают вывод о том, что группы, стоящие за ней, обладают огромной силой

Особенно ярко этот шаблон проявляется, если в сюжете есть отсылки к иностранному вмешательству. “А что там иностранцы делают?!” - возмущаются респонденты; присутствие иностранных политиков или просто рядовых граждан, упоминание западного финансирования или любого другого влияния на Украину в любых сюжетах сразу направляет интерпретацию в сферу реальной политики. Это, в свою очередь, препятствует любому обсуждению достоверности, потому что такой шаблон предполагает, что объективность – это как минимум недостижимый идеал, а как максимум – вредная иллюзия; единственное, что имеет значение – это интересы государств(а), любые новости или информация в медиа в целом – это лишь выражение интересов твоего или чужого государства. Искажать информацию приемлемо просто потому, что по-другому быть не может, так как объективности не существует.

Скорее всего, шаблон реальной политики не был так широко распространен до конфликта. Особенно актуальным и распространенным его делает тот травматический опыт, который телезрители пережили за последние три года. Война в Украине кажется настолько нелогичной и противоречащей здравому смыслу, что телезрители делают вывод о том, что группы, стоящие за ней, обладают огромной силой.

В одной из московских редакций журналисты смотрят трансляцию ежегодной специальной программы "Прямая линия с Владимиром Путиным". (с) Александр Вильф / VisualRIAN. Все права защищены.Это, в свою очередь, ставит под вопрос возможность независимой журналистики - если эти группы смогли заставить тысячи людей убивать друг друга в бессмысленной войне, то какие шансы на существование имеет какая-то независимая журналистика? Веря в ее идеалы, мы лишь впадаем в иллюзию, которая позволяет нами манипулировать.

Разрыв шаблона: где заканчивается доверие

Шаблоны интерпретации помогают упростить сложный и далекий мир политики и перевести его на язык близкого и понятного мира повседневности. Они помогают понять, что правда, а что нет, что приемлемо, а что недопустимо, не тратя времени и не прилагая усилий. Здесь открывается огромный простор для манипуляции – опираясь на такие шаблоны, телевидение предлагает зрителям картину, которой они верят - или, по крайней мере, считают приемлемой.

Нужно говорить о собственном опыте людей

Но что случается, если люди смотрят телевизор не в полупассивном эвристическом режиме - а в систематичеком? Представим себе, что они завели привычку подходить к новостям критически и детально обсуждать их с другими. Фокус-группы помогают имитировать эту ситуацию. Хотя исследования режима вовлечения и анализа информации чаще всего основаны на количественных методах, качественные методы, такие как фокус-группа, также позволяют зафиксировать переход из одного режима в другой.

О переходе свидетельствуют как их собственные ощущения – многие говорят, что не смотрят новости детально и с пристрастием, и поэтому аналитическое обсуждение в течение фокус-группы – это что-то крайне необычное, - так и тот факт, что то, что они считали критерием достоверности, в результате дискуссии становится объектом критики.

"Крымский консенсус" во многом генерируется государственной пропагандой. (с) Yaghobzadeh Rafael/ABACA/PA Images. Все права защищены.Процедура создания систематического режима достаточно проста. Во-первых, нужно избегать навязанных государственной пропагандой клише. Например, на вопрос “как вы относитесь к российскому правительству?” зрители сразу реагируют набором циркулирующих в публичном пространстве и одобренных государством клише. Один из примеров: присоединение Крыма - это необходимый и справедливый шаг, который оправдывает трудности и решения, которые мы испытываем сейчас.

Во-вторых, нужно говорить о собственном опыте людей. Как правило, мне достаточно спросить о том, насколько реже или чаще они стали смотреть новости за последние годы, чтобы спровоцировать целый ряд критических нарративов. Кто-то начинает говорить об эмоциональном выгорании - “организм уже этого не воспринимает”, "кровь из глаз пошла" - вот некоторые метафоры, которые используют зрители. Люди, которые хорошо помнят жизнь в Советском союзе, начинают иронично отсылать к советской цензуре ("Ой как у нас все хорошо – как в Советском союзе. У них все плохо, а у нас хорошо") и зло иронизировать над тем, что новостные сюжеты никак не соотносятся с реальностью ("Собянин же каждый год асфальт под окном кладет").

Собственный опыт зрителей во многом связан со злостью и фрустрацией, которые касаются как новостей, которые травмируют и не предоставляют какой-то содержательной информации, так и повседневной жизни - зарплат, благоустройства и общего комфорта жизни.

Во-третьих, на этой критической волне я указываю на сомнительные моменты в новостях, такие как якобы перехваченные разговоры украинских летчиков или переговоры военных в Facebook. Здравый смысл подсказывает телезрителям, что военные частоты не так-то просто перехватить, а военные не будут обсуждать операции в социальных сетях. Вкупе с общим критическим настроем по отношению к жизни и политике в России, это приводит к следующим эффектам.

Кадр из российских новостей. Насколько реалистична эта картина? Фото предоставлено автором.В насилии, "картинах войны", которые "не подлежат сомнению", люди начинают видеть монтаж. Само насилие не может быть инсценировано, но сюжет о нем – может. Телезрителям кажется, что "что людей специально высаживали у стенки, брали интервью"; что сам сюжет – это продукт воображения режиссера, он искусственен, полон "режиссерских ходов", "жестких кадров" и "склеек", которые направлены на то, чтобы вызвать у аудитории определенные эффекты. Эмоции, которые заставляли верить людям на экранах, теперь видятся как часть манипулятивной стратегии. "Для какой цели сплошной негатив? Включаешь, плохеть начинает – зачем?" - эмоционально восклицает одна респондентка – "Идет умышленная пропаганда". Обсуждая новости и подходя к ним аналитически, телезрители легко считывают такие моменты как направленную пропаганду. Идентификация также теряет свою силу. Те самые "обычные люди", которым верили, оказываются "сомнительными персонажами", а поведение жертв бомбежек кажется неестественным, поскольку ведут они себя "очень просто и холодно".

Три года эмоциональных и бессодержательных новостей про Украину привели к потере чувствительности и политической апатии

Кроме конкретных моментов, которые ставят достоверность под вопрос, телезрители часто говорят о клишированном характере новостей. Новости, которые они смотрели последние три года, похожи и с точки зрения содержания, и с точки зрения структуры. "Как будто бы смотрела десятый раз этот сюжет" - постоянный рефрен в обсуждении. Это повторение заставляет ставить новости под вопрос, потому что очень разные события представлены так, как будто они имеют одинаковую логику. Протест, военное противостояние, референдум – все упаковано в одну и ту же структуру, и поэтому воспринимается как манипуляция. Как замечает одна из репонденток, "для меня это все показуха, я это не воспринимаю (…) для меня это, в общем-то, клише, потому что сюжеты постоянно строятся одним и тем же способом".

В этой ситуации появляется логичный вопрос – как сделать так, чтобы практика внимательного просмотра, а также обсуждения с другими, и, следовательно, систематический режим мышления, были не только чем-то, чего можно добиться в течение фокус-группы, но частью повседневной жизни?

Как сделать систематическое мышление практикой?

Некоторые исследователи подходят к этой проблеме через создание руководств или методичек, которые объясняют пропагандистские приемы. В контексте украинских событий этот вопрос встал особенно остро, и на самом деле таких методичек существует множество - к примеру, материал проекта Mediakritica.by или гид Алексея Ковалева.

И тем не менее, сам вопрос о пропаганде нередко ставится неправильно. Разговор с людьми о пропаганде и политике напрямую обычно не имеет большого успеха. Во-первых, российское общество до сих пор является деполитизированным, говорить о политике с незнакомцем в нем – это как минимум что-то необычное, максимум – нежелательное. Поэтому часто люди либо перестают говорить, либо выдают безопасные и одобренные государством шаблоны вроде "мы готовы терпеть санкции, потому что присоединение Крыма – это восстановление исторической справедливости". Во-вторых, вопрос о критическом мышлении сразу запускает защитный механизм: никто не будет признаваться, что он на слово верит новостям. Отличить защитный механизм от реального систематического мышления достаточно легко – в первом случае телезрители говорят о сравнении разных источников информации абстрактно и не могут привести примеров, во втором – говорят либо о конкретных примерах из своей жизни, либо сюжете, которые они посмотрели только что, в течение фокус-группы.

Методички могут, в лучшем случае, дать теоретическое представление о пропаганде, поскольку критический анализ – это не просто знание, которое можно получить из вторых рук, а практика и особый режим вовлечения. Наконец, мало кто хочет заводить такие обсуждения после тех конфликтов, которые они пережили с родственниками и друзьями. Конфликт между друзьями и родственниками - это хорошо известный эффект поляризации, к которой привел кризис и война в Украине. В результате участники предпочитают "придерживаться собственного мнения" и избегать обсуждений.

Чтобы обсуждать политику, нужно безопасное пространство, где можно высказываться, не боясь ни мести государства, ни агрессии других людей

Однако обсуждения в течение фокус-групп показывают, что продуктивно и аналитически обсуждать политику возможно. Что для этого нужно? Во-первых, избегать шаблонов, навязываемых государством, и переводить дискуссию в плоскость повседневной жизни. Во-вторых, нужно безопасное пространство, где можно высказываться, не боясь ни мести государства, ни агрессии других людей. Таким пространством может быть не только искусственная созданная ситуация фокус-группы, но и другие повседневные ситуации - каждый из нас может использовать другой язык и обращаться к личному опыту собеседника, не привлекая идеологически нагруженных клише. Вместо идеологически нагруженных слов вроде "пропаганда" или "манипуляция" нужно говорить о том, что чувствуют сами люди, и как это задевает их повседневную жизнь. Постепенно они сами приходят к более абстрактным категориям, таким как "объективность" или "справедливость".  

Многие мои респонденты звонят и пишут после фокус групп, спрашивая, можно ли поучаствовать в исследовании еще раз: на самом деле обсуждение политики и общественных проблем приносит удовольствие, главное – это создать для такого обсуждения подходящие условия.

Три года новостей про Украину

Телезрители редко вовлекаются в такой систематический анализ. В этой ситуации на место артикулированной критики приходит недовольство, фрустрация и усталость. Какой эффект на телезрителей оказали три года репортажей, наполненных клише, образами насилия и негативными эмоциями?

Сначала новости пробудили интерес к политике и произвели сильный политизирующий эффект. Люди стали смотреть новости больше, некоторые стали самостоятельно интересоваться политикой и искать информацию в интернете. Однако такое вовлечение не могло продолжаться долго. В долгосрочной перспективе это ведет к масштабным и опасными последствиям – тому, что исследователь медиа и публичной политики Сьюзан Моллер назвала "усталостью от сочувствия" . Срабатывая в ответ на травматический характер новостей, этот эффект чрезвычайно опасен для общества - в конце концов люди оказываются опустошены и утрачивают интерес к любым проблемам, которые выходят за пределы их частной жизни.

Содержание новостных лет и телепередач нередко сводится к информационному мусору. Фото: Давид Стильман / Flickr, некоторые права защищены 2.0 Generic (CC BY 2.0).Свой вклад в усталость от новостей также сделали клишированные сюжеты. Последние три года новости были сосредоточены на голых геополитических схемах вроде "Россия против Запада", отчетах об обстрелах, жертвах, обвинениях оппонента в провокации. Ничто из этого не является содержательной информацией: журналисты не объясняли механизмы конфликта, контекст, не проводили реалистичный анализ групп и факторов, вовлеченных в войну. Казалось бы, зачем простым телезрителям какой-то сложный политический анализ? Однако как показывают исследования, "простые" люди могут быть умнее, чем мы о них думаем, они понимают сложные объяснения, а отсутствие таковых к потере интереса к политике и новостям. Такое часто случается во время разных кризисов, а модель журналистики, которая ведет к таким эффектом, классик исследований политической коммуникации Дорис Грэбер называет "кризисной моделью" .

В отсутствии содержательной дискуссии зрители все меньше смотрят новости

В течение кризиса телезрители чувствуют необходимость понять что происходит, но медиа либо не могут предоставить правильную и содержательную информацию потому, что доступ к зоне конфликта ограничен, либо не хотят этого делать по политическим соображениям. Это и происходит сейчас - и телезрители чувствуют это. Журналисты "переходят от темы к теме", но "ни одну тему никто не завершает полностью", в итоге "ничего нового оттуда ты не узнаешь". В результате, в отсутствии содержательной дискуссии зрители все меньше смотрят новости, уделяя внимание только ключевым моментам. Три года эмоциональных и бессодержательных новостей про Украину были направлены на мобилизацию и политизацию граждан. Этот расчет сработал, но только в краткосрочной перспективе. В долгосрочной перспективе это привело потере чувствительности и политической апатии.

Однако этот общий для всех телезрителей эффект по-разному повлиял на разных людей. Судя по всему, те, кто изначально придерживались критических взглядов (впрочем, необязательно анти-режимных или оппозиционных), разочаровались в политике вообще – неважно оппозиционной или про-режимной. Как про-режимные, так и оппозиционные политики для таких людей теперь на одно лицо, и ни о каких позитивных эффектах от вовлечения в политику для них речь быть не может.

Те, кто скорее придерживались про-режимных взглядов, также устали от шоков и бессодержательности, и стали смотреть новости и интересоваться политикой меньше. Однако их позиция по отношению к режиму не изменилась. Теперь они готовы оправдывать манипуляцию и пропаганду ради позитивных эмоций и собственного спокойствия. Некоторые из них считают, что медиа должны скрывать информацию, которая ведет к травмирующим и негативным эмоциям, даже если это противоречит объективности. Другие – что информацию нужно разделить на общее вещание, которое будет цензурироваться, и информацию с ограниченным доступом (ночное вещание или информация, которую и вовсе можно найти только через интернет), которая будет доступна только тем, кто особенно сильно интересуется политикой и готов терпеть негативные эмоции.

Новости про Украину заострили и утвердили уже существующие, но плохо оформленные, предпочтения, доведя их до предела. В то же время, они ввели многих в состояние усталости и политической апатии, что препятствует любой политической дискуссии, которая могла бы эти предпочтения изменить. Однако какие именно социальные, политические, идеологические и биографические факторы повлияли на разные стратегии восприятия информации еще предстоит выяснить.