С самого начала российского вторжения в Украину, ставшего шоком для множества людей в разных странах, реакция россиян на него остается одним из центральных вопросов. Опросы общественного мнения в основном показывают, что большинство россиян поддерживают военные действия РФ в Украине (например, ВЦИОМ, ФОМ, Russian field, Хроники, Extremescan). Но социальные ученые справедливо критикуют эти опросы.

Они указывают, что многие из них проводятся лояльными государству опросными компаниями; что респонденты в авторитарных режимах склонны выбирать ответы, подчеркивающие их благожелательное отношение к власти; что все опросные компании, включая независимые, сталкиваются с большим количеством отказов (что смещает результаты в сторону большей поддержки политики государства, поскольку в контексте репрессий сторонники режима более склонны участвовать в опросах).

Но самое главное – количественные опросы не показывают, как именно мыслят люди, которых зачисляют в сторонники "специальной операции". Кто эти люди? Что именно они поддерживают? Какова логика их размышлений? Только качественное исследование восприятия войны в Украине может дать ответ на эти вопросы.

Именно такое исследование начала проводить "Лаборатория публичной социологии" вместе с коллегами. Мы не ставим своей задачей репрезентативно отразить соотношение разных мнений по поводу войны – мы нацелены на то, чтобы охватить и качественно описать спектр существующих позиций. Наш основной метод – это глубинные социологические интервью. Мы собираем интервью несколькими способами: оффлайн – во время публичных мероприятий в крупных городах России (в основном, Москве и Санкт-Петербурге) – например, на антивоенных протестах, на собраниях в поддержку войны; оффлайн – во время повседневных контактов наших интервьюеров – например, с продавцом магазина возле дома, парикмахером в привычной парикмахерской, барменом в любимом баре, соседями по поезду и т.п.; онлайн – с информантами, откликнувшимися на распространенные командой исследователей призывы во всех социальных сетях; онлайн – с информантами, найденными методом "снежного кома", когда кто-то из предыдущих информантов / личных знакомых рекрутирует своих знакомых или родственников, придерживающихся противоположных позиций.

Поскольку сейчас становится все сложнее получить согласие на разговор о войне или "спецоперации", мы используем все возможные способы для рекрутирования информантов. Наша команда и волонтеры начали собирать данные 27 февраля 2022 года и продолжают до сих пор. На момент написания этого текста в нашем архиве находится 134 анонимных социологических интервью средней длительностью 40-50 минут. Из них 30 интервью записаны с теми, кто определяет себя как поддерживающих военные действия РФ в Украине. Именно к ним я буду обращаться далее.

Мы часто представляем себе сторонников войны как людей, верящих российской пропаганде; игнорирующих альтернативные источники информации; считающих, что Украину захватили фашисты и/или Украина (при помощи НАТО) планировала нападение на Донбасс и Крым, а затем на Россию; игнорирующих негативные последствия экономических санкций; симпатизирующих Путину. Но логика поддержки военной операции РФ в Украине сложнее. Уже самые первые интервью обнаружили, что составить единый потрет человека, поддерживающего войну в Украине, у нас не получится. Вместо этого мы обнаружили разные типы поддержки – именно их я попробую описать ниже.

Аудитория государственной пропаганды

Во-первых, среди поддерживающих военные действия РФ в Украине, безусловно, есть те, кто воспроизводит в своих рассуждениях клише российской государственной пропаганды. Они доверяют официальным российским источникам информации (и чаще всего не заглядывают в другие источники). Они оправдывают военные действия необходимостью защитить жителей Донбасса от украинского режима ("националистического", "нацистского" или "фашистского") и бороться с украинским "нацизмом" или "фашизмом" в целом. Они переживают по поводу жертв, но считают, что виной тому – украинская армия, прячущаяся в жилых кварталах и вызывающая ответный огонь на мирных жителей. Они склонны признавать, что санкции ударят по экономике России, но готовы перетерпеть их последствия. Они симпатизируют Путину и, несмотря на то, что видят внутренние проблемы в России, готовы простить их существование в тяжелый для страны период. Тем не менее, проводя интервью с такими информантами, мы заметили следующее: чем позже с начала войны был наш разговор, тем скорее они готовы были усомниться в своей картине мира.

А вот слова информанта, интервью с которым состоялось 18 марта, спустя три недели с начала войны:

Что интересно, в первую неделю войны никто из ее сторонников этого типа, с которыми мы беседовали, не предполагал, что информация, получаемая из официальных российских источников, может быть неточной или неполной.

Поклонники имперского "русского мира"

Во-вторых, среди поддерживающих войну в Украине есть сознательные, идеологически мотивированные сторонники имперского проекта. Это те, чье отношение к внешней политике России (в целом, и к своим "соседям" – в частности) сформировалось задолго до 2022 года. Это, в основном, люди с имперскими симпатиями и/или националистическими взглядами, мечтающие о "сильной России", которая победила бы, наконец, своего вечного противника – Запад. Они не просто оправдывают, но приветствуют войну, поскольку в их глазах конфликт между Россией и западным миром идет уже давно, и эта война есть попытка установить мир в будущем (вопреки воинствующей риторике НАТО), избавиться от агрессивного национализма в Украине и вернуть восточных украинцев обратно в русский мир. Вот как объясняет свою поддержку "спецоперации" один из таких информантов:

Важно понимать, что такие люди скептически относятся к российской ТВ-пропаганде, но скорее потому, что она кажется им глупой и неэффективной. Они предпочли бы иметь более грамотную пропаганду. Они знают о жертвах среди мирного украинского населения, но склонны полагать, что а) российская армия старается их избегать, б) ВСУ занимают позиции в жилых кварталах и провоцируют жертвы, в) жертвы в любой войне, увы, неизбежны:

Их не пугают санкции, поскольку, с их точки зрения, санкции лишь помогут России избавиться от экономической зависимости от Запада. Они поддерживают внешнюю политику Путина, но могут быть критически настроены к политике внутренней. Нет никаких оснований полагать, что такие люди могут изменить свое отношение к войне в Украине.

"Ужасно, но необходимо": сторонники поневоле?

В-третьих, некоторые сторонники войны предпочли бы, чтобы войны не было, но, поскольку она началась, оправдывают ее необходимостью ответить на продвижение НАТО на восток:

Они скептически относятся к российской военной пропаганде и не доверяют официальным СМИ. Они используют самые разные источники информации, в том числе российские оппозиционные и украинские медиа. Они склонны считать, что война приведет к экономическому упадку страны, обнищанию населения, и – что многих из них особенно беспокоит – разделению россиян на враждующие лагеря:

Наконец, эти сторонники войны могут в то же время быть критиками внутренней политики Путина. Многие из них считают, что внутри страны накопилось очень много проблем.

Личные связи: прошедшие через Донбасс

В-четвертых, среди сторонников войны РФ в Украине есть вероятно немногочисленная, но важная группа тех, кто лично связан с Донбассом (или другими подконтрольным РФ непризнанными республиками – в таком случае, война в них сравнивается с войной на Донбассе) и кто рассматривает новую войну в качестве шанса закончить войну старую. Важно понимать, что для этих людей вопрос "где вы были последние восемь лет?" — не пропагандистский штамп, а реальный жизненный опыт. Они или их близкие уже пережили военные действия Украины в отношении неподконтрольного Донбасса, видели жертвы среди мирных жителей и поэтому их не шокируют новые жертвы. Фрагмент интервью с женщиной из Горловки, переехавшей в Москву после 2014 года, хорошо иллюстрирует эту логику:

Такие люди относятся к действующей в России власти равнодушно или даже негативно, но в "критический момент" выбирают ее сторону, которая может одновременно являться стороной их близких. Например, цитируемый ниже информант выступал против аннексии Крыма, был вовлечен в оппозиционный активизм, но в 2022 поддержал войну в Украине:

У этих людей есть действительно укорененная в конкретном опыте, а не в абстрактной вере надежда, что война может закончить войну. При этом окончание боевых действий на их родине – это главная и единственная цель любой правильной, с их точки зрения, политики: поход на Киев российской армии как такт в игре между Россией и НАТО их не интересует. Вероятно, сейчас они видят, что окончание войны наступит нескоро.

Поддержка "вопреки"

Наконец, одной из наиболее интересных категорий, поддерживающих военные действия РФ в Украине, мне кажутся люди, которые негативно относятся к видимым причинам, течению и последствиям войны – но на прямой вопрос о поддержке войны отвечают положительно. Среди наших информантов таких людей было немного – это как раз те, кто не готов отвечать на вопросы о войне, их сложно убедить дать интервью, поэтому они недопредставлены в исследовательских выборках. Интервью со следующей информанткой – типичный пример. В самом начале разговора она открыто выражает свою поддержку действий РФ в Украине, но тут же оговаривается, что она "против войны" и рассуждает о собственной вине в этой войне:

Она, как и некоторые информанты такого типа, открыта к противоположным точкам зрения, с симпатией относится к протестующим против войны, но не верит в возможность изменений:

Это интервью хорошо иллюстрирует тот факт, что многие россияне воспринимают войну в Украине (и не только ее) противоречивым образом. Они почти не интересовались политикой и не размышляли об отношениях России и Украины до войны. После войны столкнулись со множеством противоположных идеологических нарративов. У них есть родственники и знакомые в Украине или дети призывного возраста, за которых они переживают. Их друзья и коллеги жонглируют противоречащими друг другу фактами. Все вокруг (в том числе, например, их оппозиционно настроенные дети или близкие) убеждают их не верить фейкам. Они жалеют погибающих в Украине людей, их уровень жизни падает из-за санкций, они не видят смысла в происходящем – и пытаются его найти, полагая, что у войны есть скрытые, но важные для страны причины. У них нет консистентного мнения, которое могли бы замерить опросные компании, тем не менее такие люди оказываются "посчитаны" как одни из сторонников войны.

Поскольку мы имеем дело с качественными интервью, а не с репрезентативной выборкой, мы не можем судить о социально-демографическом составе выделенных нами групп – за исключением ситуаций, в которых мы наблюдаем ярко выраженные и потенциально объяснимые различия. Люди разного возраста и социального положения попали в каждую из этих групп.

Но гендерные различия оказались более явными. Среди представителей аудитории государственной пропаганды, людей, обладающих личными связями с Донбассом и тех, кто поддерживает войну вопреки всем "но", нам попадались как мужчины, так и женщины. В то же время поклонники "русского мира" и оправдывающие войну прагматическими (геополитическими) причинами – это, скорее, мужчины (исключительно мужчины среди наших информантов). Это, в каком-то смысле, ожидаемый результат: это люди, не обладающие специфическим "экспертным" образованием и навыками, но занимающие позицию близкую к "экспертной" по результатам самостоятельного изучения доступной информации. Такой подход свойственен мужчинам в большей степени, чем женщинам.

Разнообразие позиций

Точно так же, как невозможно составить один портрет абстрактного сторонника войны, невозможно в целом описать его особенности по ряду показателей вроде используемых источников информации, отказа (или нет) называть происходящее в Украине войной, поддержки режима и др. Но качественные интервью, в отличие от ответов на закрытые вопросы опроса, позволяют увидеть, как люди размышляют на все эти темы.

Так, например, многие сторонники войны доверяют российской пропаганде и получают информацию из официальных российских источников, в основном, телевидения. Но не все. Некоторые из них активно пользуются YouTube и Telegram, подписаны на множество каналов и проверяют, в том числе, украинские и российские оппозиционные новости. Для части сторонников войны – или тех, кто недоволен происходящим, но заявляет о своей поддержке "операции" – не недостаток, а переизбыток информации становится проблемой:

Те, кто использует российское телевидение в качестве основного источника информации, как показывают опросы, обычно старше людей, активно пользующихся интернетом, склонны доверять этой информации. Но это не означает, что все сторонники войны являются "жертвами ТВ-пропаганды". Активные пользователи YouTube и Telegram могут ускользать от внимания опросных компаний в виду их меньшего количества, но именно они в большей степени, чем ТВ-зрители, участвуют в публичной дискуссии о войне, задают ее тон.

Некоторые сторонники войны отказываются называть войну войной. Как выразился один из наших информантов, "Мы войну не объявляли. Украина нам, кстати, тоже войну не объявляла. Значит, мы оказываем помощь вот этим признанным уже двум республикам. Это не война, это спецоперация" (ж, 72 года, Тюмень, пенсионерка, поддерживает войну).

Другие, при этом, критикуют слово "спецоперация" как ненужный эвфемизм:

Многие сторонники войны рассказывают в интервью, что их повседневная жизнь с начала военных действий в Украине почти не изменилась – "единственное, что больше новостных лент смотрим" (ж, 72 года, Тюмень, пенсионерка, поддерживает войну). Но далеко не все из них продолжают жить как ни в чем ни бывало. Кто-то, как и противники войны, говорит об изменениях в повседневной жизни с 24 февраля – о невозможности оторваться от чтения новостей, о повышенной тревожности:

Сторонники войны, склонные разговаривать пропагандистскими клише, говорят одновременно о своей симпатии действующей в России власти и Путину лично. При этом другие могут критиковать внутреннюю политику Путина или ее отдельные аспекты. А у некоторых даже есть опыт оппозиционного активизма:

И что?

Социальным ученым часто приходится объяснять слушателям, как устроено то, что многие так легко называют "мнением". Большинство людей не формируют консистентные, непротиворечивые мнения по вопросам, лежащим за пределами их повседневной жизни и интересов. Когда кто-то спрашивает их о таком "мнении", они используют разные доступные им "сигналы" или подсказки — например, обращаются к тому, что они только что видели по телевидению, где-то читали, слышали от близких. Когнитивные психологи говорят, что это, на самом деле, эффективная работа психики, экономия ресурсов, необходимых для выработки отношения к какому-то вопросу в ситуации недостатка времени или мотивации.

В этом смысле многие люди могут быть "против войны" и поддерживать "спецоперацию" одновременно, а их ответы на вопросы о поддержке могут меняться в зависимости от политического контекста, информационной среды и даже ситуации разговора. Но есть среди сторонников войны и те, чье восприятие происходящих событий вытекает из длительных размышлений об истории и геополитике, из формировавшихся постепенно взглядов и симпатий – и этот типа поддержки гораздо слабее поддается изменениям. Таким образом строится отношение россиян к режиму под влиянием пропаганды в целом. Эти типы восприятия и поддержки важно различать, а подсчитывать их вместе в процентах – не имеет большого аналитического смысла.

При этом очень немногие сторонники войны отвечают часто встречающемуся представлению о них как об обязательно лояльных Путину, радостно приветствующих "операцию", доверяющих официальным источникам информации. В это сложно поверить, но можно быть недавним оппозиционером и поддерживать войну (и это не обязательно плохая новость – ведь такие люди сохраняют, например, оппозиционную оптику в отношении многих вещей, и с ними возможен диалог).

Пока складывается впечатление (гипотеза, которую мы собираемся проверить в будущем), что динамика восприятия войны существенно меняется вместе с ее затягиванием. С одной стороны, мы, увы, не замечаем, чтобы изначальная поддержка войны сменялась ее неприятием – пока сторонники войны продолжают находить оправдания военным действиям РФ. С другой стороны, в последних интервью мы реже встречаемся с безусловной поддержкой происходящего, чаще наблюдаем готовность допустить сомнение, чаще слышим жалобы на непонимание причин конфликта. Может ли это в какой-то момент привести к отказу от поддержки, пока непонятно – но попытки убеждения потенциально сомневающихся будут более осмысленными, чем тех, кто полностью уверен в своей правоте.

Специфика сегодняшнего момента состоит в том, что мы должны по-настоящему серьезно отнестись к тем, кого записывают в сторонники войны. Отнестись серьезно – значит не разделить с ними их веру или заблуждения, а увидеть в них полноценных людей, сограждан, с которыми необходимо вести серьезный диалог. Только так – а вовсе не маргинализируя этих людей как умалишенных фанатиков – можно преуспеть в том, чтобы донести до них другую точку зрения. Диалог со сторонниками войны, который, в свою очередь, необходим для антивоенной агитации, должен иметь в виду разнообразие поддержек, симпатий и антипатий – ведь для них могут работать самые разные стратегии убеждения.

*Интервью собраны Лабораторией публичной социологии, Ириной Козловой (МАФ) и волонтерами Ириной Антощук, Серафимой Бутаковой, Кирой Евсеенко, Дарьей Зыковой, Надеждой Кокоевой, Александром Макаровым, Анной Шабановой.