В конце марта в Екатеринбурге был арестован Эван Гершкович, репортер международного издания The Wall Street Journal. Ему было предъявлено обвинение в шпионаже. По версии ФСБ, в интересах США Гершкович "занимался сбором сведений об одном из предприятий российского военно-промышленного комплекса, которые составляют гостайну".

Несмотря на продолжающиеся в стране репрессии, его арест, ставший фактически первым арестом иностранного журналиста по такому обвинению, всколыхнул медиасообщество: заявления в его поддержку опубликовали крупнейшие редакции России и зарубежья, а Госдепартамент США назвал его "неправомерно задержанным". 32-летний журналист, по мнению ведомства, стал заложником российской правовой системы.

Официально Москва заявила, что предполагаемые действия Гершковича, за которые он был арестован по обвинению в шпионаже, "не имеют ничего общего с журналистикой". При этом никаких доказательств его вины пока предъявлено не было.

В течение как минимум последних десяти лет ситуация со свободой СМИ в России стремительно ухудшалась. Многие независимые издания были объявлены "нежелательными организациями" и "иностранными агентами", а отдельные журналисты арестованы. В прошлом году по обвинению в госизмене был осужден и приговорен к 22 годам тюремного заключения журналист Иван Сафронов. В это же время сотни его коллег покинули страну в результате вторжения России в Украину и принятия закона "о фейках".

В этих постоянно ухудшающихся условиях иностранные журналисты, работающие в России, стали редким и ценным источником информации о стране. При этом зарубежные редакции сегодня все чаще отказываются открыто говорить о том, работают ли их корреспонденты в РФ.

Арест Гершковича, который стремился показать российское общество во всей его сложности – в отличие от многих его московских коллег – это не только серьезная потеря для профессии, но и сигнал о том, что создавать качественную журналистику во время войны становится все сложнее.

Страна возможностей

После распада Советского Союза и открытия границ Россия стала привлекательной для тысяч иностранцев, очарованных страной и стремившихся извлечь выгоду из экономических возможностей 90-х.

Для тех, кто хотел сделать карьеру в международных СМИ, Россия была идеальной точкой старта. Сначала – место в штате, затем – публикация книги о России, следом – продвижение по карьерной лестнице вверх или лучшая позиция в другой зарубежной стране – путь, по которому шли многие иностранные корреспонденты, освещавшие события во время и после перестройки. Основная задача для зарубежных репортеров заключалась в том, чтобы пробиться сквозь стену стереотипов о России и обзавестись надежными связями в стране.

По этому пути пошел и Гершкович, отказавшийся от работы в отделе новостей The New York Times и приехавший в Россию в 2017 году, чтобы работать репортером. Сын советских эмигрантов, хорошо представлявший себе страну, Гершкович начал свою карьеру в России в The Moscow Times – ведущем англоязычном медиа на российском рынке, которое было основано голландским предпринимателем Дерком Сауэром. Газета привлекала к сотрудничеству англоговорящих экспатов, желавших попробовать себя в журналистике, и стала надежным источником информации для жителей Москвы, не владевших русским языком.

В январе 2022 года, сменив за годы профессии несколько международных редакций, Эван присоединился к The Wall Street Journal в качестве корреспондента по России.

Как отметил в разговоре со мной один иностранный журналист, готовность Гершковича к риску, приобретенная за годы работы в России, помогла ему быстро сделать карьеру.

В то время как многие иностранные СМИ покинули Россию с началом войны, Гершкович продолжил работу. Он делал пронзительные материалы о состоянии российской армии и репортажи о жизни в российских регионах, где одни протестуют против войны в Украине, а другие в то же время это вторжение поддерживают.

В декабре 2022 года Гершкович опубликовал материал о растущей изоляции Владимира Путина, описав, как представители элиты якобы по капле передают российскому президенту информацию о ходе войны. Статья Гершковича показывала российского президента потерянным и опустошенным, что само по себе было очень смело – немногие журналисты, базирующиеся в Москве, решились бы на это. К тому же информация, собранная Эваном, давала важное представление о том, что происходит непосредственно в эшелонах власти в военное время.

Зеленая бумажка и красные линии

Несмотря на усиление авторитаризма в России, арест журналиста крупного американского издания стал шоком для многих представителей международных СМИ. Дело в том, что иностранные корреспонденты в России были гораздо лучше защищены от тех рисков, с которыми сталкиваются их российские коллеги в своей работе.

В беседе с openDemocracy Александр Коляндр, бывший репортер WSJ в Москве, упомянул о важном преимуществе сотрудников зарубежных СМИ – а именно об их независимости от российских чиновников и бизнесменов:

"Никто не пытается надавить на вас или подкупить. Никто не может позвонить вашему боссу и уволить вас". Для этого на общение с иностранными редакциями требуется слишком много ресурсов, что сделало такое взаимодействие практически невозможным ни для политиков, ни для компаний, чьи интересы могут быть задеты.

Помимо иностранного гражданства, дополнительной защитой для зарубежных корреспондентов было Министерство иностранных дел, ответственное за выдачу аккредитации. Запрашивая аккредитацию, позволяющую работать в России, иностранный репортер должен предоставить в МИД кучу документов и ждать, пока чиновники – и скорее всего, российская контрразведка, внимательно следящая за работой иностранных СМИ – рассмотрят его заявление.

Зеленая бумажка – та самая аккредитация – была своего рода щитом от российской полиции, вспоминает Коляндр. Если аккредитованный репортер подвергался нападению, МИД обязан был вмешаться. Многие годы это было частью соглашения между государством и иностранными изданиями. Поддержание хороших отношений с МИДом имело решающее значение для их устойчивой работы. Аккредитация таким образом контролировала их деятельность, помогая выявлять "красные линии", пересечения которых Кремль не потерпел бы.

"Без этих правил иностранная пресса была бы гораздо жестче по отношению к России", – сказал мне редактор одного международного издания с опытом работы в стране.

Что дальше?

Некоторые из моих собеседников удивлены, что иностранные корреспонденты попали под прессинг со стороны российских властей только сейчас.

Возможно, Кремль надеялся быстро завоевать Украину и был заинтересован в том, чтобы зарубежные журналисты смогли затем освещать триумф России. Когда на фронте все пошло наперекосяк, власти стали больше беспокоиться о том, как продать войну отечественной аудитории, при этом читатели за рубежом были для них второстепенной проблемой.

Сегодня российские и иностранные корреспонденты, работающие в России, согласны с тем, что арест Эвана меняет правила игры. Во-первых, с точки зрения того, как о России будут писать за рубежом. Во-вторых, с точки зрения мер безопасности для самих журналистов внутри страны.

Невозможно не упомянуть о том, что многие зарубежные медиа склонны повторять стереотипы о России для среднестатистической иностранной аудитории. Они редко ищут оригинальные ракурсы. В этом плане Гершкович выгодно отличался от большинства: он был одним из наиболее сильных корреспондентов, и его одинаково любили как российские, так и зарубежные журналисты, базирующиеся в Москве.

Как вспоминает один из редакторов международного издания: "Эван никогда не надевал на себя пробковый шлем. Он тесно связан с российским журналистским сообществом и всегда старается углубиться в ту или иную тему, избегая упрощений". Вполне возможно, что его арест заставит иностранных корреспондентов быть еще более осторожными и аккуратными при выборе темы и фокуса в своих публикациях.

В то же время обвинения в шпионаже против Гершковича приведут к тому, что российские источники будут избегать контактов с иностранными корреспондентами. В итоге нагрузка на местных журналистов-фрилансеров, которые все еще сохраняют контакты с источниками, будет значительно выше – как и риски остаться в одиночку в случае преследований. Иностранные редакции, работающие с российскими стрингерами, не несут никаких обязательств по эвакуации внештатных сотрудников в случае каких-либо проблем, и это создает для российской журналистики еще больше вызовов.

При этом многие зарубежные СМИ будут вынуждены изменить протоколы безопасности, в том числе анонимизировать своих журналистов в России или же вовсе отказаться от их присутствия в стране. Количество анонимных источников скорее всего возрастет – как и терпимость читателей к такой информации, если редакция сможет объяснить аудитории, что журналистам приходится работать в условиях жесткой цензуры.

Но принципиальный вопрос заключается в том, а осмелятся ли отныне иностранные издания, все еще работающие в России, публиковать материалы, которые могут вызвать раздражение Кремля – и как следствие, проблемы у сотрудников редакций?

В конечном итоге арест Гершковича и возможные негативные последствия означают, что достоверной информации о России станет меньше – как и возможности непредвзято оценивать, что происходит внутри страны.