Дарья Башкирова в спектакле Театра.doc "24 +". (с) Театр.doc

Это было лето 2011 года, мне было 19 лет, я только что закончила второй курс журфака. Кажется, через журнал “Афиша” я наткнулась на блог, который под псевдонимами вели два незнакомых мне чувака. Блог был о политике, но нескучный, как они сами писали: "для хипстеров", то есть для молодых, умных и образованных людей, которые, живя в России, могли бы как-то влиять на происходящее в стране -  но решили этого не делать.

Один из авторов писал обычно, сухо, а второй - назовем его Антон - был очень восторженный, и -  судя по текстам - очень начитанный. Он цитировал Фукуяму и Лавкрафта, рассказывал о книгах, о которых я ничего не знала, а главное - от него исходила полная уверенность,что мы можем влиять на власть, если, например, будем ходить на митинги. Митинги, писал он, это не только маргиналы и дерущийся ОМОН, но и приятные ребята, - и чем больше там будет приятных ребят, то есть авторов и читателей блога, тем скорее их услышат и что-нибудь изменится. И мне, конечно, сразу захотелось быть в числе этих приятных ребят.

Мое ближайшее окружение не поддерживало власть, но было неспособно ни на что, кроме фонового ворчания

Во всем, что касалось политики, о себе самой я тогда была тогда невысокого мнения. Мое ближайшее окружение не поддерживало власть, но было неспособно ни на что, кроме фонового ворчания. Только однажды, в далеком 2007 году мой тогда еще даже не бойфренд пошел на “Марш несогласных” - так его с друзьями забрали в автозак еще на подходе к старту, вот и весь протест. Я отдаленно знала людей, которые были активистами еще очень давно, и мне казалось, что вот они -  крутые и имеют право голоса, а я, несознательный неофит, должна помалкивать. Кроме того,  тогда у меня еще не было никакой работы, а мне казалось это важным: мол, не работаешь - тем более помалкивай, тунеядец. Поэтому когда Антон взял и зафоловил меня в твиттере, я очень обрадовалась: где я, а где он!

Люди с горящими глазами мне всегда были очень симпатичны, а если они еще и умные - так это вообще джекпот. “Хватит быть аполитичными, выходите из зоны комфорта и поймите уже, что в стране  давно творится какой-то кошмар”, писал Антон, и я была уверена: вот она, правда! Мне казалось, что у нас с этим абсолютно незнакомым мне человеком совпадали взгляды на жизнь -   "за все хорошее против всего плохого”, трудно не совпасть. Поэтому, сначала я влюбилась в тексты - и только потом в их автора. Любовь, как водится, сразу потребовала жертв. Я не вылезала из твиттера, и отслеживала всех девушек, которые ему писали - и, в особенности, тех, которые ему отвечали. Я вела свой твиттер, держа в голове, что это все может появиться в его ленте. Я знала, что он живет где-то в районе Университета и бегает в парке возле Дворца пионеров - я тоже начала там бегать в надежде встретить его. И, наконец, в какое-то 31 число я пошла на Триумфальную.

Это был мой первый митинг - и я пришла на него совершенно одна. Я никогда не еще чувствовала себя такой лишней

Это был мой первый митинг - и я пришла на него совершенно одна. Толпа была небольшая, но плотная; всех теснили в подземный переход и в арку, люди уходили, возвращались, орали лозунги, кого-то забирали в  автозаки. Я никогда не еще чувствовала себя такой лишней.  “Приятные ребята” там действительно были, но мне казалось, что они понимают, что они тут делают и зачем, а я - нет. Как будто на вечеринке все слушают какую-то одну музыку, а я - другую. И вместо того, чтобы решить, что это просто все не мое, я подумала, что чего-то в этой жизни не понимаю, и надо научиться понимать.  Я искала Антона глазами, но несмотря так  его и не встретила. Продолжала бегать, твитить и расстраиваться.

Любовь соединяет - или разделяет? Сцена из спектакля "24 +". (с) Театр. doc

В следующий раз мне повезло ненамного больше - за исключением того, что мне, наконец, удалось увидеть этого Антона вживую - и влюбиться окончательно. Незадолго до 31 октября,  Антон предложил всем читателям блога пойти на “Стратегию 31” вместе. Я уцепилась за этот шанс, и хотя думала, что желающих пойти с ними будет вагон, кроме меня никто не пришел. Мы были втроем: я, Антон и его соавтор. Меня тогда поразила улыбка Антона - искренняя, как у ребенка. Всегда те, в кого я влюбляюсь, становятся для меня очень красивыми - и он не исключение. Поэтому, пока мы шли до Триумфальной, Антон успел превратиться в мой эталон мужчины. Однако пробыть рядом с ним мне удалось недолго -  там нас быстро разделила толпа, и больше мы в тот раз уже не нашлись. Я часа два помокла - и пошла по своим делам.

В тот раз нам не удалось добиться свободы собраний везде и всегда - но зато мы почти везде и всегда начали встречаться

В тот раз нам не удалось добиться свободы собраний везде и всегда - ноз ато мы почти везде и всегда начали встречаться. Мы переписывались, пили кофе - и мне казалось, что наконец-то, мне удалось найти человека, с которым у меня полное, особенное доверие - не такое, как с  тем парнем, с которым я была в отношениях на тот момент, и который никакими идеями не горел вовсе.

А потом была  история с первой Болотной. Антон был одним из хозяев ивента на Фейсбуке и ВКонтакте, и был за то, чтобы все шли на разрешенный митинг на Болотной, а не на Площадь Революции меситься с ОМОНом. Ну а я что? Я ничего: раз он за Болотную, то и я тоже. Накануне митинга я помогала ему чистить группы от ботов и от тех, кто писал, что нужно идти на Площадь Революции. Мне казалось, что очень важно быть полезной тому, кого любишь. Вот кто-то суп готовит, а я группы чищу. Но на митинге мы с ним так и не встретились: Антон в числе организаторов был за сценой, а я - совсем далеко от нее. Выступать он тоже не выходил. Но мне и не надо было его видеть, или, например, связывать руки белой ленточкой. Достаточно было ощущения, что я с ним заодно - ну и со всеми теми замечательными людьми, которые там были.

Никто на самом деле не знает, что он делает и к чему это приведет

И все равно: приблизиться к Антону мне так и не удалось. Последний раз мы виделись 31 декабря 2011. Он встретился со мной нехотя, я подарила ему шапку, шапка оказалась мала, он как-то странно поцеловал меня и мы разошлись. Вскоре  мы cовсем  перестали переписываться -  а когда я ему писала, он не отвечал. Это меня очень расстраивало и удивляло: ну все же взрослые люди, ну не хочешь ты общаться - возьми и напиши “Мне жаль, но я больше не хочу общаться”, молчать-то зачем? Как митинги собирать - так это мы первые, а как перестать мучить девушку - на это нашей горячей смелости уже не хватает. Кричать “Уходи!” Путину оказалось легче, чем спокойно попросить об этом меня. Только когда он выложил в инстаграм фотографию женщины, я поняла, что они вместе - и мне там делать нечего.

Хуже всего было то, что я не понимала, что со мной не так, ведь я же все делаю правильно: слушаю его с открытым ртом, учусь, работаю, от парня избавилась, хочу приносить пользу - чего же боле? Однажды я пошла на концерт очень плохой группы, - разумеется, потому что Антон сказал, что это хорошая группа, -  и встретила там еще одного чувака, и у нас с ним началось  что-то вроде романа. Я ему, как честный человек, довольно быстро рассказала свою историю - а он меня выстебал, потому что, как оказалось, наивные чуваки с горящими глазами не очень котировались ни среди журналистов, ни среди людей, близких к “настоящему протесту”. Теперь в конфликте прожженных и неофитов неофитом оказался Антон. Главный вывод, который я сделала тогда из всей этой истории: никто на самом деле не знает, что он делает и к чему это приведет.

Акция оппозиции "Контрольная прогулка" 13 мая 2012 (c) Михаил Калужский

С тех прошло пять лет. Для меня история протестов 2011-2012 стала историей несложившейся любви: к свободе, к искренности, друг к другу. Я ходила на митинги не затем, чтобы скадрить мужика - нет, я тогда, как и очень многие, искренне верила и ему, и всем остальным, и что действительно можно что-то поменять белыми лентами и цветами. Я бы и безо всякой любви и за честные выборы ходила, и даже наверное на Триумфальную за свободу собраний всегда и везде. Но еще мне кажется, что многие тогда выходили на эти стихийные и не очень собрания именно потому, что там был кто-то, кого они любят.

Для меня история протестов 2011-2012 стала историей несложившейся любви: к свободе, к искренности, друг к другу

Потом, когда Путин выиграл выборы, когда было 6 мая и стало понятно, что только радостным протест не получится, когда начались аресты и жуткие законы - примерно тогда я обнаружила у себя депрессию. Обнаружила я ее, лежа у себя дома и смотря какой-то сериал. На тот момент я таким образом лежала уже месяц - и пролежала, в результате, почти год, чуть не вылетев из университета. Тогда я думала, что это все из-за несчастной любви  -  но потом выяснилось, что признаки депрессии были почти у всех, с кем я успела познакомиться за время протестов.  Лишь одно короткое мгновение мы были вместе - и вместе прочувствовали и эйфорию, и тревогу, и пустоту. Но эйфория быстро проходит - разногласия, а потом и жестокость властей всех отрезвили. Любовь к свободе и любовь друг к другу прошла, и мы снова стали каждый сам по себе.

Моя собственная любовная история стала частью спектакля “24+” в Театре.doc. Первое время, когда я рассказывала ее со сцены, мне часто становилось неловко и даже грустно - но сейчас она кажется мне очень смешной. Более того: теперь мне кажется, что рассказывать такие истории публично очень важно. Во-первых, налицо терапевтический эффект: чем больше говорить о разбитом сердце, тем проще пережить боль. А во-вторых, такие истории объединяют, они нужны не только рассказчику, но и слушателю или читателю. Потому что все мы бывали влюблены, и влюблены невзаимно, и все мы в любви становимся адептами слабоумия и отваги. Об этом не принято рассказывать, потому что это демонстрация “неудачной” части себя, - а мы же хотим казаться окружающим успешными и счастливыми.

Cлушая такие истории, мы понимаем, что мы не одни.  Каждый раз, когда  я стою на сцене со своим монологом, я как будто заново оказываюсь на всех этих митингах разом - ощущение единения, которое я испытывала тогда, возвращается ко мне в зрительном зале. И я знаю, что не только мне, но и тем, кто меня слышит, становится легче.