Уйдя из большой политики, Рейган и Горбачев встречались как друзья. (c) Mark Lennihan / AP / Press Association Images. Все права защищены.В 1986-1987 годах Рональд Рейган добивался от Михаила Горбачева возможности напрямую говорить с советским народом - и добился, кстати, дав Генеральному Секретарю в обмен возможность говорить с Америкой напрямую. Несмотря на символическую природу этого обращения (или, точнее, благодаря ей), оно сыграло очень большую роль в судьбе СССР. Рейган говорил не от лица "центра силы", а от лица "главного субъекта" Америки - простого американца, хотя и запуганного годами противостояния, но прекрасно отличающего "вообще русских" от "партии и правительства".

Этот простой риторический прием, помноженный на актерское мастерство и умение Рейгана быть искренне убедительным, сработал. Сложившись с внутренними процессами в советском обществе, он  размагнитил противостояние, добавил к уже имевшимся военным и дипломатическим слоям коммуникации гуманитарный уровень.

Есть ли смысл сегодня - для Обамы, да и для Путина - пойти по пути Рейгана?

Слишком многое между нами

Вопрос о необходимости прямого разговора "поверх барьеров" имеет смысл рассмотреть хотя бы потому, что уровень взаимного недоверия, подлинный или переработанный медиа-посредниками, вырос почти до уровня Холодной Войны.

И Россия, и Запад (прежде всего - США) всерьез занялись не просто перевооружением, но и накачкой внутреннего дискурса в направлении противостояния  - в этом как раз лидирует Россия. Логика действий при этом объясняется исключительно на экспертном уровне - редкие прямые переговоры, например, Джона Кэрри с Владимиром Путиным, в лучшем случае освещаются в формате российского "паркетного ТВ": несколько малозначимых фраз, пожали руки, вид Кремля или сочинской резиденции, стендап журналиста, который пересказывает слова Марии Захаровой.

В России слишком многое в отношении американской и натовской политики додумывается на примерах из недавней, а иногда и давно ушедшей истории 

В России слишком многое в отношении американской и натовской политики додумывается на примерах из недавней, а иногда и давно ушедшей истории. Немногим  лучше и то, что происходит в рамках американской и европейской аналитики в отношении России: мало того, что на авансцену пришли кремленологи нового разлива, так подняли голову еще и правые популисты, которые подливают своего масла в этот огонь, рассматривая изоляционизм как универсальный инструмент борьбы с ненавистной глобализацией. В этой ненависти они сходятся с Путиным, который вполне в духе национальной политической традиции считает любой альянс, в котором сама Россия не участвует, направленным против российских интересов, будь он политическим, экономическим или военным.

Между тем, современный мир как раз альянсами и сформирован; отрицание коллективных договоренностей и правил - типичное поведение изгоев и проигравших, доказывающих свое право на возмездие обидчикам.

Посредник - пересмешник

В отношениях между Россией и Америкой уже давно есть проблема избыточного количества медиа  - в самом широком смысле этого слова: слишком много посредников между центрами управления и принятия решений. Есть очень заметная разница в восприятии как факта существования посредников, так и их роли. Кроме того, Россия неадекватно воспринимает свое место в американской повестке, испытывая своего рода ностальгию по временам "большого противостояния".

Эти медиа - не только СМИ, которые работают с повесткой дня, воздействуя на нее объективно и субъективно, вплоть до манипуляций. Точно также в посредничестве участвуют и специализированные государственные институты: дипломатия, разведка, военно-политические блоки.

В этой миссии переноса информации и смысла активно задействованы и think tanks, и, отчасти, академическая сфера. Наконец, есть еще уровень VIP-коммуникаторов, которые с "центрами управления" связаны не жестко, а, скорее, эмоционально - особенно в России, где процесс упреждающего чтения мыслей Путина приобрел массовый характер. В анном случае VIP - это не столько характеристика реального статуса коммуникатора, сколько его самоощущение, которое открывает ему дорогу к СМИ.

Россия неадекватно воспринимает  свое место в американской повестке, испытывая своего рода ностальгию по временам "большого противостояния"

В теории коммуникаций со времен Маршалла Маклюэна, автора знаменитого парадокса Medium is the Message, идет диалог о том, что первично - источник сообщения или сообщение; коммуникаторы или инструменты, которыми они пользуются. Обычно для демонстрации парадокса используется фраза преп. Дж. Калкина, развившего мысль Маклюэна: "We shape our tools, thereafter our tools shape us” ("Мы создаем наши инструменты, потом инструменты создают нас"). Как и большинство парадоксов пост-модерна, эта фраза имеет предшественника - открывая в 1949 году парламентский центр, Уинстон Черчилль сказал: "Мы создаем архитектуру, потом архитектура формирует нас".

Даже при возможности прямо и без посредников разговаривать друг с другом, "центры силы" в России и Америке вынуждены ориентироваться на медиа-посредника, который, в свою очередь, начинает формировать мнение "центров силы".

В этой странной коммуникации есть проблема субъектности национальной аудитории, способности ясным образом видеть разницу между соответствующим "центром силы" и "американцами"/"россиянами". В то время, как американский центр силы хотя бы рассматривает этот вопрос всерьез - как в применении к своей стране, так и в применении к России, кремлевский "центр" ощущает Америку только как некую элитную группу, сцементированную идеологически с "основным избирателем". Возможно, что это понимание идейного монолита американского общества и определяет ориентацию англоязычных пропагандистских ресурсов Москвы (прежде всего RT America и Sputnik) на маргинальные, fringe группы - ни возможности, ни способа доставить "месседж России" в цементированный центр Америки в Кремле не видят.

Нужно ли Америке (и Западу вообще) объяснять себя России, которая - в отображении медиа-посредника - выступает все больше не только как rogue state (государство-бандит), но как rogue society (общество-бандит)? Мечты Жириновского 1993 года о сапогах российских солдат, омытых в Индийском океане, казавшиеся абсурдной формой имперского похмелья, к 2016 году превратились в реальные "берцы" российских солдат, омываемых водами Средиземного моря в Тартусе и Латакии.

Если посмотреть на образ Запада в российском медиа-посреднике, то не только ответственность за все плохое, случившееся в мире с 1991 года, накладывается на Америку и Ко. Собственные внутренние проблемы России связываются с наличием у США (в меньшей степени - Европы) особой политики, анти-российской в своей основе.

Постоянное обращение к фразе Путина, сказанной в ООН в сентябре 2015 года -  "Да вы сами понимаете, что сделали?" - отражает специфическую особенность этой коммуникации, которая до уровня оглушения не пропускает сигналы от одного общества к другому. Адресат Путина в тот момент - никак не "обычный американец", а именно некий "правящий класс США", который мало того, что придуман - ему приписаны субъектность, действия и мотивации, вычисленные аналитиками медиа-посредников и превращенные в факты многократным повторением. "Плана Даллеса" в реальности не существовало - он превращен в медиа-факт бесконечным, навязчивым повторением.

Так есть ли потребность - и необходимость - такого разговора, если согласиться с тем, что он назрел?

Глазами злого клоуна

Если посмотреть на ситуацию с точки зрения "избыточного посредника", то недопущение такого прямого обращения становится едва ли не главной целью. Отсутствие прямого диалога, персональная неприязнь лидеров, которая транслируется в неприязнь институтов, взаимные обвинения и упреки, "плохое поведение" - все это идеальная питательная среда для существования гуру и пундитов, объясняющих аудиториям "как все было на самом деле" или "что значат эти непонятные маневры противостоящей стороны".

Однако в диалектической борьбе все усилия "избыточного посредника" направлены на доведение кризиса отношений именно до такой точки, в которой такое прямое обращение - будь то объявление войны или предложение мира в самый критический момент - станет неизбежным.

1986: первая студия телецентра во время телемоста Ленинград-Бостон. (с) Михаил Макаренко / РИА Новости. Все права защищены.Часть теории коммуникаций, медиа-экология, иногда рассматривает медиа-посредников как организмы, которым свойственны процессы, аналогичные миру живых существ. "Биологизация" социальных и индустриальных процессов в медиа стала особенно популярна в период активных дискуссии о "смерти газет", и продвигалась так называемой FON Group (Future Of News Group, наиболее яркие представители которой - Клей Ширки, Джефф Джарвис и Эмили Белл последовательно доказывали применимость теории эволюции к истории СМИ).

Отсутствие прямого диалога, персональная неприязнь лидеров, которая транслируется в неприязнь институтов, взаимные обвинения и упреки - все это идеальная питательная среда для существования гуру и пундитов, объясняющих аудиториям "как все было на самом деле"

Если взглянуть шире, то можно, действительно, увидеть, что медиа-посредники живут и умирают, и эволюционируют под воздействием схожих с живым миром факторов воздействия - изменения кормовой базы, миграции собственной и конкурентной, условий климата и появления внешнего регулирования численности. В случае с индустриями надо добавить к этим дарвиновским параметрам еще и появление разрушительных технологий. В этой конструкции "медиа-животные" могут наделяться как индивидуальной, так и коллективной субъектностью - они могут "вести себя" в рамках правил для "вида", а могут индивидуально или в группе пытаться играть не по правилам. Так, именно медиа-экология обсуждает "смерть газет" и "конвергенцию новых медиа".

Почему бы не воспользоваться приемом медиа-экологии в применении к глобальным политическим коммуникациям, путь и на примере отношений между США и Россией в последние годы?

Мутация под внешним влиянием

Под воздействием внешних условий, всегда существовавший медиа-посредник между двумя странами сначала оформился в специфическую эволюционную группу, а потом стал "мутировать".

В период перестройки и пост-перестройки ранее логичная и иерархически организованная медиа-прослойка в СССР-России и, чуть позже, в США, была переформатирована внешними факторами.

В последнем периоде холодной войны (после Хельсинского Акта 1975 года) сложилась относительно логичная прослойка, состоявшая - в советском случае - из Международного отдела ЦК КПСС, подчиненных ему дипломатов и сотрудников разных разведывательных ведомств, уравновешенных интеллектуально Институтом США и Канады и ИМЭМО; в распоряжении этой прослойки были полностью управляемые в СССР СМИ - от ТАСС и АПН до районных газет, связи и влияние в международных организациях и давно созданная и развитая сеть симпатизантов разных взглядов, цветов и заинтересованности.

Численность советской "армии" той информационной войны трудно оценить - скорее всего, счет шел на десятки тысяч бойцов. Численность самого аппарата МО ЦК КПСС была невелика, но вот Ясенево и "Аквариум", задействованные в идеологической борьбе не меньше "прессы", добавляли минимум несколько тысяч. ТАСС, АПН, издательство "Прогресс", Совет Мира и многочисленные front organizations, международные редакции СМИ и академические институты - все это, скорее всего, было сравнимо по численности с американской "армией".

На другой стороне океана, между тем, тоже был свой аппарат и свои подразделения медиа-посредника

Этот пирамидальный медиа-посредник доносил и до Политбюро, и до советского народа определенное идеологическое видение международной ситуации, корректируя его в соответствии с реальной политикой партии. В свободное от корректировки время этот огромный аппарат занимался рутинной работой - строил массовое сознание в духе мирного сосуществования за железным занавесом. Внешнее направление его работы принимало разные формы - от "активных мероприятий" по дезинформации до гастролей советского балета, от рациональных программ "мягкой силы" до фактической подрывной работы.

На другой стороне океана, между тем, тоже был свой аппарат и свои подразделения медиа-посредника; важным отличием американского "боевого варианта" была его принципиально другая морфология - он был "облачным", горизонтальным и конкурентным. Численность головной организации информационной войны - USIA (United States Information Agency) в те годы достигала 10 000 сотрудников; примерно 40% из них работали в США, остальные были представителями за рубежом в самых разных статусах, от сотрудников посольств до представителей НКО. Хотя USIA занимался не только советским направлением, его офисы и прдеставители находились  почти в 150 странах мира. Официальным основанием для основания агентства в 1953 году была необходимость "highlighting America’s view, while diminishing the Soviet’s side" ("подсвечивать американскую точку зрения, одновременно уменьшая влияние советской стороны") - так обрисовал задачи президент Эйзенхауэр в своем приказе о создании агентства.

В дополнение к этому ведомству, медиа-посредником были, также как и в СССР, разные организации разведывательного сообщества, think tanks, университетские центры по изучению СССР, большая группа в Библиотеке Конгресса, и так далее, и тому подобное. СМИ, включая самые что ни на есть частные, особенно крупные, обязательно имели и корреспондента в Москве, и специалистов по СССР в штате редакции. Крупным медиа-посредником была и эмиграция - от Солженицина и Буковского до перебежчиков КГБ, от простых еврейских переселенцев до выдавленных на Запад диссидентов.

Именно это было фронтовым противостоянием "информационной войны" - о которой все чаще говорят не только в Кремле, но и на Западе. Выдвинутые на борьбу с идеологией и влиянием противника "войска" были кровно заинтересованы в поддержании достаточного уровня конфликта; особенно сильно эта заинтересованность становится видна в самом конце эпохи СССР.

В политической сфере, сверхдержавы перестали воспринимать друг друга как соперничающие стороны за зоны влияния с началом коллапса социалистических режимов Восточной Европы - СССР отступил, признав субъектность народов Чехословакии, Польши, ГДР и других стран. В сфере идеологической, между тем, 1989-1991 годы характеризуются неожиданным всплеском "активных мероприятий" и обычного шпионажа.

Но вот наступил 1991 год.

От редакции. Мы продолжим публикацию статьи Василия Гатова и приглашаем читателей к обсуждению это материала.