Бесплатные курсы интеграции для взрослых беженцев и вынужденных переселенцев в "Гражданском содействии". Источник: refugee.ru. Все права защищены.Российская поддержка Сирии, провозглашаемая государственными лицами, на деле распространяется лишь на военных и армию, в то время как гражданское население Сирии Российскую Федерацию с каждым годом заботит все меньше.

Так, на июль 2017 года статус беженца на территории Российской Федерации имели всего 2 сирийца. Временное убежище на январь 2017 года было предоставлено 1317 гражданам Сирии, а к лету их число уменьшилось до 1301. Хотя Россия и является едва ли не единственной страной, дающей визы Сирии — а вместе с ними право на легальный побег от войны — положение переселенцев остается незавидным.

О том с какими проблемами сталкиваются сирийские беженцы в России, oDR рассказали Светлана Ганнушкина и Наталья Гонцова, сотрудники общественной благотворительной организации помощи беженцам и вынужденным переселенцам Комитета "Гражданское содействие".

Сколько сирийцев на данный момент находится на территории России?

С.Г. Всего на территории России сегодня около семи тысяч сирийцев – это данные, которые дает Росстат. Небольшое число для всей России, но неподъемный груз для нашего Комитета. По моим оценкам, две тысячи сирийцев живут здесь постоянно и имеют легальный статус. Около 1300 имеют временное убежище, статус беженца имеют двое. Хотя удивляться тут не приходится: в России статус беженца имеет всего 589 человек.

Тысяч пять сирийцев находятся в подвешенном состоянии – вот они-то к нам и обращаются. Как выяснилось, многие из них живут в Московской области – в Лосино-Петровском и Ногинске. И еще обращаются те, кому не продлевают временное убежище, что в последнее время стало нормой.

Есть ли какие-то определенные критерии, по которым сирийцы, бежавшие из своей страны, будут считаться беженцами?

Н.Г. Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев абсолютно всех сирийцев считает беженцами, так как все они бегут от войны.

Почему сирийцы выбирают в качестве страны-убежища, казалось бы, такой неочевидный вариант - Россию?

Н.Г. Во-первых, Россия - одна из немногих стран, которая до сих пор дает въездные туристические визы сирийцам. Во-вторых, у некоторых граждан Сирии есть здесь связи. Так, Алеппо славилось швейным производством. Успешные сирийцы из этого города еще до войны открывали в России швейные фабрики и приглашали соотечественников на работу. Поэтому кто-то оказался здесь еще до 2011 года, а потом, когда стало понятно, что возвращаться некуда, остался и пригласил родственников. Такая ситуация сложилась, например, в подмосковном городе Ногинске. Еще некоторые молодые сирийские мужчины, обосновавшиеся в Ногинске, выписывают доверенность на своих братьев или отцов в Сирии, чтобы жениться на сирийке. И после оформления брака на родине приглашают девушку сюда.

Светлана Ганнушкина, председатель Комитета, и Наталья Гонцова, советник по миграционным вопросам. Фото предоставлено автором. Все права защищены.

С.Г. Да, визы играют свою роль. Российские консульства повсюду дают их без больших проблем. И люди бегут туда, куда их пускают. Недавно у нас была семья из Сирии – мама и двое детей. Когда я спросила, как они сюда приехали, мама сказала: за каждого мы заплатили по три тысячи долларов. Конечно, каждый консул понимает: если человек едет из Сирии или Йемена, где идет война, то он будет просить убежище... А дальше – получается такая разноголосица: одна политика у МИДа, который дает визу, прекрасно понимая, что указанная туристическая цель не соответствует действительности. Другая политика у МВД, которое отказывает в убежище.

В чем причина подобного отношения?

С.Г. Такая жестокость, как мне кажется – это установка сверху. Нам не нужны мигранты – так считает руководство страны и объясняет это тем, что "народ этого не одобрит". Мы сейчас дадим убежище кому-то, понаедут еще. Европа в шоке, не знает куда деваться. А народ – кто они? Я тоже народ. Интеллигенция – тоже народ, и не надо нас от народа отделять. Я не живу на дивиденды, всю жизнь работаю, как и все мои предки. Каждый себе народ выбирает по образу и подобию. Я часто бываю в Европе и, честно говоря, никаких шокированных европейцев там не видела. Этот шок мы видим только на экранах наших телевизоров. Недавно, например, опубликовали электоральную карту Германии — тех мест, где голосовали за партию "Альтернатива для Германии", вся ее политика строится на антибеженских идеях. Интересно, что за "Альтернативу" голосуют, в основном, в тех областях, где беженцев как раз не так много: это, к сожалению, в основном территория бывшей ГДР.

Беженцы, оказавшиеся в России, воспринимают страну, скорее как временный пункт или готовы остаться тут дальше?

Н.Г. Есть несколько категорий беженцев. Например, семьи: мужчина сюда уехал, потом пригласил жену и детей. Они обживаются, учат русский, привыкают к России и хотят здесь остаться. Делают все, чтобы легализоваться. А несемейные молодые люди более мобильны и рады были бы уехать дальше, если бы была возможность. В России перспектив не видят.

Комитет «Гражданское содействие» открыл в подмосковном Ногинске курсы для сирийских беженцев, детей и взрослых. Фото: Полина Рукавичкина / refugee.ru. Все права защищены.В основном, конечно, беженцы смотрят на Россию, как на колесо, где нужно постоянно крутиться, чтобы хоть как-то оставаться на плаву. Это тяжело морально, поэтому они мечтают уехать туда, где к ним будут относиться лучше. Кто-то, приехав, понадеялся на свою общину — но их кинули. Каждый второй мне рассказывал, что платил несколько тысяч долларов соотечественникам в России за якобы предоставление временного убежища. Потом эти "помощники" исчезали с деньгами.

Многие готовы остаться от безысходности, потому что возвращаться некуда. Мне часто говорят: если бы не дети, я бы лучше в Сирию поехал и умер там, чем страдать здесь. Это можно услышать от людей старшего поколения. Я сразу вспоминаю своего дедушку: он ни разу не выезжал из деревни, но очень хотел, чтобы хотя бы его дочери уехали в город. Так и сирийские старики: они для себя ничего не хотят, делают все ради будущего потомков. Люди везде одинаковые.

В основном, конечно, беженцы смотрят на Россию, как на колесо, где нужно постоянно крутиться, чтобы хоть как-то оставаться на плаву

С.Г. При этом беженцев, которым отказано в статусе – а это большинство – ждет выдворение. Но люди как-то выкручиваются, живут годами и десятилетиями нелегалами. Это особенность нашей страны. Я знаю одного человека – правда, он не сириец – которого судом предписано выдворить. Но он чудесно живет в России уже двадцать лет – работает неофициально, у него есть жена и ребенок. Только вот теща никак не может понять, почему он не регистрирует брак с ее дочерью. Она-то не знает, что у него нет паспорта. А он откупается при каждой встрече с полицией.

Однако далеко не все обладают такими феноменальными способностями и обаянием. Обычно беженцев обирает полиция, обманывают работодатели или выжимают из них все соки, сажают под стражу, когда суды принимают решения о выдворении. Есть реальные случаи выдворения сирийцев, но в последнее время решения о выдворении сирийцев отменяет суд второй инстанции.

Но откуда-то же пошел слух, что взятка при попытке получить статус сработает?

Н.Г. Сирийцы рассказывали, что в управлении по вопросам миграции работала женщина, которая брала деньги за предоставление статуса. Она была посредником между беженцем и чиновником, принимающим решения. Всем заплатившим выдали корочки о статусе на руки. Но потом вскрылось, что многие из тех, кому она так "помогла", не были занесены в миграционную базу.

Что должен делать сириец или любой другой беженец, прибывший на территорию России, чтобы получить официальный статус, легализоваться здесь?

Н.Г. Первым делом беженец должен пойти в Управление по вопросам миграции и написать там заявление. Но это в идеальном мире. В России же ему еще нужно побороться за то, чтобы это заявление у него вообще приняли. На статус беженца пробовать подавать документы - вообще гиблое дело. Сотрудники Управления сразу отговаривают: мол, много мороки, а все равно откажут.

У нас недавно был случай: приехала семья из Сирии - мать и двое взрослых сыновей. С ними в Управление по вопросам миграции пошел наш волонтер. Заявление у семьи на статус беженца сначала не брали, но волонтер убедил принять бумагу. И что в итоге? Через пару месяцев им пришел отказ: причем сразу и на статус беженца, и на временное убежище.

По какой причине могут отказать сирийцам в статусе? Ведь есть постановление УВКБ ООН.

Н.Г. Говорят, что все нормально в Сирии, мировые соглашения заключаются повсеместно, идет нормализация обстановки. Наше управление по вопросам миграции не особо ориентируется на рекомендации УВКБ ООН и международные соглашения. Оно ссылается на МИД России: в аргументационной части решений об отказе — информация, предоставленная МИДом.

Бывает, отказывают, так как считают, человек приехал, чтобы улучшить материальное положение, из-за финансовых трудностей на родине, а не из-за того, что там опасно

Часто в отказах пишут: трудности испытывает большинство населения, конкретный заявитель не испытывает особенных трудностей. Иными словами: все страдают и ты страдай. Также, бывает, отказывают, так как считают, человек приехал, чтобы улучшить материальное положение, из-за финансовых трудностей на родине, а не из-за того, что там опасно. Как будто если работы нет, есть нечего — это не опасно. Может, бомбы и не рвутся каждые несколько минут, но опасность не миновала.

Очень много абсурдных формулировок встречается при отказе. Например, на убежище подает молодой парень, там у него осталась старая мать. В резолютивной части отказа пишут: возвращение на родину возможно, потому что у него там есть родственники, а родственники могут оказать ему помощь. Спрашивается: кто ему окажет поддержку, когда он туда вернется? Старушка, которую он, возможно, даже не сможет там найти?

Цитата из решения об отказе в предоставлении временного убежища на территории России 19-летней гражданке Сирии:

"Согласно информационному бюллетеню российского Центра по примирению враждующих сторон на территории Сирийской Арабской Республики по состоянию на 4 июля 2017 года, в рамках выполнения Меморандума о создании зон деэскалации в Сирийской Арабской Республике, подписанного Российской Федерацией, Турецкой Республикой и Исламской Республикой Иран 4 мая 2017 года, группами контроля продолжается мониторинг соблюдения режима прекращения огня. Обстановка в зонах деэскалации оценивается как стабильная. Количество населенных пунктов , присоединившихся к процессу примирения, достигло 1871, количество вооруженных формирований, заявивших о своей приверженности принятию и выполнению условий прекращения боевых действий, достигло 228. Продолжены переговоры о присоединении к режиму прекращения боевых действий с отрядами вооруженной оппозиции в провинциях Алеппо, Идлиб, Дамаск, Хама, Хомс и Эль-Кунейтра. Центром по примирению враждующих сторон проводятся гуманитарные акции в г. Алеппо, местному населению выдаются продовольственные наборы. Учитывая изложенное, имеются основания сделать вывод о значительной стабилизации обстановки в стране гражданской принадлежности заявительницы".

Но мы поддерживаем Сирию в военном плане, почему бы не принять ее людей, бегущих от войны?

С.Г. Нет, мы поддерживаем не Сирию, мы поддерживаем режим, который не поддерживает народ Сирии. Поддерживаем не страну, а дружественные власти. Мы дружим властями – это очень опасно, когда власти стран сговариваются за нашей спиной.

Мы поддерживаем не Сирию, мы поддерживаем режим, который не поддерживает народ Сирии

Что касается поддержки беженцев, можно сказать, что гуманитарный институт убежища в России вообще отсутствует. У нас люди вообще никому не интересны, не только сирийские беженцы, но и наши собственные граждане. Хотя легализация беженцев многое дает и нам, и государству: люди рядом с нами будут платить налоги, отдадут детей в школу, будут делать прививки, регулярно посещать врачей, чтобы не стать разносчиком болезней. Кроме того, они изучат наш язык и нашу культуру и станут в будущем ее источником, где бы они ни оказались. Ведь не силой, не бомбами распространяется влияние России – а культурой и языком.

И наши граждане это вполне в состоянии понять. Им надо объяснить, что эти люди уже на территории России, и вопрос не в том, чтобы их здесь не было. Вопрос в том, будут ли они жить здесь легально или все равно будут здесь, но нелегально. А это значит, что будет развиваться коррупция, падать заработная плата, дети будут без дела шататься по улице, и их интегрирует криминальная среда.

Конечно, с нелегальным работником можно делать все, что угодно, выжать его "в шлак", как говорит Жириновский. Можно выжать его, потом шлак выбросить, а за дверью – уже очередь из желающих на его место. У нас сложилась система рабского труда. Недобросовестному работодателю выгоден бесправный работник, которому можно недоплатить или не платить вовсе. Одно из направлений нашей работы в "Гражданском содействии" – помощь трудовым мигрантам. Помогать им нелегко. Мы звоним работодателям и требуем, чтобы беженцу выплатили заработанные деньги. Считаем, к несчастью, если вернули половину, – уже победа. Обращаемся в суды в защиту их интересов, но это часто невозможно, поскольку нет доказательств того, что были трудовые отношения.

Если беженцу не предоставили статус или лишили его, что он дальше должен делать?

Н.Г. По закону, в течение двух дней он должен покинуть территорию РФ. Но есть время для обжалования. Он может в течение месяца написать жалобу на отказ в ГУ МВД. Если жалобу отклоняют, он может обратиться в районный суд. Если и там после рассмотрения отказали — имеет право пойти в суд апелляционной инстанции.

В случае отказа Мосгорсуда или Мособлсуда человек просто выпадает из процедуры и по сути переходит на нелегальное положение. Уехать из страны он не может — некуда. Идет заново писать заявление. Дальше механизм отлажен: приходит беженец повторно писать заявление в управление по вопросам миграции, а там сразу вызывают наряд полиции, беженца везут в ОВД. Полицейский составляет протокол, так как человек "нарушил режим пребывания в Российской Федерации". Дело передают в суд, суд решает, выдворять из страны или нет. Даже если судья принимает отрицательное решение, беженца штрафуют на 5 тысяч рублей. Практика в ГУ МВД по Московской области такая: пока человек не заплатит этот штраф, они его повторное заявление принимать не будут. Но если он этот штраф в течение 14 дней не оплатит — его снова отправят в ОВД.

Сколько по времени занимает процесс обжалования отказа?

Н.Г. Процедура обжалования во всех инстанциях в сумме может затянуться где-то на год. Пока человек обжалует отказы, он легально находится в стране, но для полиции это пшик, ничто. Если остановят на улице — сразу задержат. Жить год в подвешенном состоянии — это большая психологическая нагрузка.

Допустим, беженцы поселились не в Москве. Туда-обратно в столицу в процессе оформления документа и обжалования им придется съездить больше 11 раз. В каждой инстанции в очереди выслушивать ругань, вплоть до того, что они "террористы", "зачем приехали". Это нелегко. Их постоянно останавливают на улицах. Беженцы тратят тысячи рублей на взятки: тут остановил один, там другой. Сами беженцы называют это "штрафом". Но мы-то понимаем, что штрафы так не берутся.

Но если все испытания удалось пройти, и у человека на руках, наконец, заветная бумажка о временном убежище. Он может быть спокоен, выходя на улицу?

Н.Г. Для полной легализации надо зарегистрироваться по месту пребывания. А это — еще один круг ада: необходимо найти жилье и хозяйку, которая согласится зарегистрировать такого "необычного" арендатора.

Кто соглашается сдать жилье беженцам?

Н.Г. С этим море проблем и отказов, но корыстолюбие берет верх. Арендодатели задирают цену в несколько раз. Семьи беженцев ищут квартиры, одиночки ютятся в одной комнате, оплачивая койко-место. Очень трудно убедить хозяев, что регистрация этих людей не равна их прописке в этой квартире. Если это удается, впереди еще одна преграда: в Управление по вопросам миграции с квартирантом должен прийти сам собственник жилья. Скорее всего, он получит в свой адрес порцию негатива и ксенофобских оскорблений, стоя в очереди вместе с беженцем.

Можно ли отследить количество беженцев, находящихся в стране?

Н.Г. Раньше с этим было легко: статистику можно было найти на сайте Федеральной миграционной службы. Сейчас, когда вопрос беженцев взяло под контроль Генеральное управление МВД, такую статистику оно не публикует. Мы в своей работе пользуемся данными Федеральной службы государственной статистики.

Судя по этой статистике, статус беженца имеют всего двое сирийцев. Вы знаете, кто они?

Н.Г. Эти люди нам неизвестны! Зачем им до нас доходить, если у них и так все хорошо? Я работаю в "Гражданском содействии" уже два года, все это время статистика неизменна — два сирийских беженца.

Но за последние полгода уменьшилось число сирийцев, у которых есть право на временное убежище в России (на 16 человек). Что это значит?

Н.Г. Временное убежище дают максимум на год, иногда меньше. Статус беженца — на три года. Эти документы необходимо обновлять. Когда остается ровно месяц до окончания действия статуса, надо прийти в Управление по вопросам миграции и "перерегистрироваться".

Больше месяца семья сирийских беженцев с четырьмя детьми прожила в транзитной зоне аэропорта Шереметьево. В итоге, им отказали в предоставлении статуса беженцев. Фото: Екатерина Фомина / Новая газета. Все права защищены.Длительное время сотрудники Управления не очень щепетильно относились к этому вопросу. Многие беженцы приходили даже за 10 дней до окончания срока. Сейчас же контроль ужесточили: пришел не за 30 дней, а, допустим, за 29 — сразу отказ в продлении, с формулировкой, что он опоздал. В этом году мы выиграли несколько дел об отказе в предоставлении убежища. Все они слушались в Люберецком суде, там с пониманием отнеслись к сирийским женщинам с детьми.

Откуда сирийские беженцы узнают о "Гражданском содействии"?

Н.Г. К сожалению, многие про нас до сих пор не знают. Информация о Комитете распространяется по сарафанному радио. Но есть и те, кто про нас знают, но не приходят, потому что понимают: мы можем помочь только в единичных случаях. Мы рассказываем людям, как действовать в рамках закона. А это зачастую не приводит к результатам, которых они ждут. Поэтому люди разочаровываются в системе и в нас иногда.

С.Г. Но беженцам помогает не только "Гражданское содействие". В нашей приемной работает Сеть "Миграция и Право" Правозащитного центра "Мемориал". Сеть объединяет несколько десятков правовых консультативных пунктов по России: от западных границ до Дальнего Востока.

Катастрофически не хватает средств, но Сеть "Миграция и Право" существует уже больше 20 лет. Когда мы не можем платить нашим юристам, они – почти все и всегда – продолжают работать бесплатно. Это значит, что у нас есть коллектив единомышленников. Раз в полгода мы собираемся на семинары, обсуждаем проблемы миграции и нашу работу. На семинары всегда приглашаем сотрудников миграционных и других государственных органов, сотрудничать с которыми совершенно необходимо, потому что, это очевидно, неправительственные организации проблемы миграции не могут решить без участия государства.

Допустим, сирийцу повезло, и он получил статус, на какую помощь от России он может рассчитывать?

Н.Г. Прежде всего – на право работать. Также – на возможность жить в Пункте временного размещения (их 5-6 во всей России) и деньги на проезд до этого Пункта. Те же, кто пока только обратились за статусом и ждут решения, имеют право на единоразовую выплату в размере 100 рублей и право на получение услуг ОМС.

На какую медицинскую помощь они могут рассчитывать?

Н.Г. Если на грани жизни и смерти — скорая приедет, если рожать — тоже нужно вызывать скорую. Другое дело, они не знают, что имеют право позвонить в скорую. Тех, у кого нет ОМС, стараются побыстрее выпихнуть из больницы. У УВКБ ООН есть партнер — благотворительный фонд "Здоровье и жизнь". У этой организации заключен договор с частной клиникой в Ногинске (где больше всего сирийских беженцев), и раз в две недели врачи принимают сирийцев там. Но только тех, кто находится в процессе получения статуса.

Очень энергозатратно получить статус — все это хождение по инстанциям, потом несколько этапов обжалования. Беженцы делятся с вами своими переживаниями? Как они переносят такой стресс?

Н.Г. Жалуются, что их постоянно на улице останавливают полицейские. Даже тех сирийцев, у которых, можно сказать, славянская внешность. Полицейские в маленьких городках, таких, как Ногинск, если увидят однажды светловолосого парня в компании мигрантов, все — вешают клеймо.

Те, кто пока только обратились за статусом и ждут решения, имеют право на единоразовую выплату в размере 100 рублей и право на получение услуг ОМС.

Мужчин спрашиваем про нападения на почве ненависти — говорят, бывает, кто-то оскорбит, кто-то ударит. Но они не жалуются, из них клещами надо информацию вытягивать. Женщины более чувствительны к проявлениям ксенофобии. Они и более заметны в нашем обществе — почти все носят платки. С их детьми не хотят играть другие дети, в Ногинске существует отдельная проблема – большинство сирийцев не берут в школы, хотя по закону, образование в России всеобщее.

Я могу рассказать ситуацию, которой сама была очевидцем. Мы с двумя сирийскими мамами пришли в Управление образования добиваться, чтобы детей взяли в школу. Я посадила мам на скамейку перед кабинетом, сама ждала в приемной. Вдруг в кабинет влетела возбужденная женщина и начала кричать: "Это вы что ли пришли с этими? Попросите их перестать говорить на своем языке. Они что, не знают, где находятся?". Женщина буквально верещала, что ей это неприятно.

Сирийским женщинам очень горько сталкиваться с таким отношением к себе. Дома многие из них были уважаемыми людьми. Здесь же им могут и нахамить, и задержать на несколько дней в ОВД, где могут еду не давать, смеяться над ними. Беженцев в общем-то ни во что не ставят.

На какие деньги вы ведете свою деятельность?

С.Г. Мы существуем за счет иностранных фондов и партнерской поддержки УКВБ ООН. Но УКВБ ООН не может давать нам столько денег, сколько раньше: проблема беженцев чрезвычайно актуальна в мире, а Россия принимает в ее решении минимальное участие. Беженцы из Украины составляют исключение. Около 200 тыс. граждан Украины получили за последние четыре года российское гражданство, несколько больше – временное убежище, и даже 300 человек – статус беженца. Но это особая ситуация, которую мы сейчас не обсуждаем.

Как государство вас воспринимает?

С.Г. Для государства мы, увы, "иностранный агент". Наверное, мы нежелательны для него. Оно думает: раз мы получаем гранты, то грантодатели заказывают музыку. Нет, музыку заказывает международное право и люди, которые к нам обращаются. Ни от кого мы заданий не получаем. В январе правительство приняло постановление об организациях, исполняющих общественно полезные функции. Этим организациям государство собирается помогать, составив их реестр. По профилю работы мы точно попадаем в это определение. Но в этом же постановлении сказано, что те неправительственные организации, которые Минюст включил в реестр "иностранных агентов", не могут быть включены в реестр "общественно полезных". Это грустно. Но наша деятельность востребована, люди готовы помогать нам, значит, пока будем жить.