С момента прихода к власти Путина на любую угрозу - мнимую или настоящую - власть отвечает репрессивными законодательными мерами. Укрепление вертикали власти - это методичное ограничение прав и свобод граждан. Сверхцентрализованное государство все больше изолирует себя от "многонационального народа Российской Федерации" – единственного, как гласит Конституция, источника власти. Так политические элиты не только утрачивают "связь с землей", но и подрывают веру масс в легитимность господства "верхов". 

На медленном огне

В конце прошлого года в Калмыкии прошел масштабный по меркам республики съезд калмыцкого народа, не вызвавший никакого резонанса ни в федеральных СМИ, ни в местной официальной прессе. Между тем форум, собравший более 200 делегатов, проголосовал за резолюцию, в первом пункте которой сказано, что необходимо принять новую республиканскую Конституцию и закрепить в ней положение "о неотъемлемом праве ойрат-калмыцкого народа на самоопределение". 

Зато в начале апреля Калмыкия ворвалась в топ новостей – после того как в столице республики Элисте дагестанского борца в унизительной форме заставили извиниться за осквернение статуи Будды. 

Приоритеты СМИ показательны. Межнациональные конфликты интересуют россиян куда больше, чем попытки народов самоорганизоваться, чтобы защитить свои права.

Правда, столь же наглядны и сами события. При всей представительности съезда способность к консолидации у жителей республики оказалась несравнимо выше во втором случае – когда нужно было наказать "чужого".  Памятник буддийскому ламе в дворе Бурхн Багшин Алтн Сум, главный храм в городе Элиста, Калмыкия. Фото CC: Олег Акамацу / Викисклад. Некоторые права защищены.“Реакция идет только на непосредственные и очень сильные раздражители. Однако, когда дело касается других жизненно важных дел, никакая толпа не собирается”, – сетует по этому поводу один из калмыцких блогеров, имея в виду "странную особенность" местного населения "абсолютно не реагировать на власть". – Получается, медленно повышая температуру, лягушку можно сварить заживо, и из котла она не выпрыгнет".

Метафора может показаться излишне натуралистичной, но она хорошо отражает как отношения власти и общества, так и пассивную адаптацию к постоянно ухудшающимся условиям тех, кто "в котле". Впрочем, этот образ не передает один важный нюанс. Умение медленно повышать температуру, возможно, и признак мастерства кухарок, но уж точно не в управлении государством. 

Ответ на неэффективность 

Любопытно, что за неделю до инцидента в Элисте глава федерального агентства по делам национальностей (ФАДН) Игорь Баринов напророчил обострение ситуации в стране на этнической и религиозной почве. "Национальные конфликты напрямую связаны с экономическими проблемами и неэффективностью власти, а значит, вопрос межнациональных и межконфессиональных отношений может быть использован в думской и президентской кампаниях в 2016 и 2018 годах", - заявил он, выступая 23 марта на "правительственном часе" в Госдуме.

По сведениям Баринова, в настоящее время в отдельных регионах наблюдается "сращивание радикализированных религиозных структур с несистемной оппозицией в вопросах критики власти". "Пока эта критика в основном связана с социальными темами, вопросами ЖКХ и экологии", однако к выборам она приобретет "политическую, национальную и религиозную окраску", - цитирует чиновника газета "Новые известия".В связи с этимглава ФАДН призвал регионы "быть готовыми к соответствующему реагированию" и предложил узаконить внесудебную блокировку в Сети материалов, "формально не подпадающих под определение призывов к массовым беспорядкам, но способствующих эскалации межнациональных и межконфессиональных конфликтов". 
Сегодняшние отношения между Центром и регионами напоминают, скорее, отношения метрополии и колоний 

То есть, даже признавая, что возможная этническая или религиозная мобилизация будет напрямую связана с экономическими проблемами и неэффективностью власти, высокопоставленный чиновник не находит ничего лучше, чем отреагировать на предполагаемый вызов очередным ужесточением антиэкстремистского законодательства. 

В этом нет ничего удивительного: власть не занимается проблемами двух сотен народов России. Кремль должен поддерживать видимость стабильности. В частности, создать условия для местных властей, чтобы они могли распорядиться административным ресурсом на выборах и тем самым исключить неприятные для Москвы неожиданности. 

Баринов и не скрывает, что одной из основных задач его ведомства является "задача по выстраиванию вертикали власти на местах". Причем важным шагом в этом направлении, как полагают в агентстве, должна стать "унификация подхода в решении национальных вопросов во всех регионах".

Приговор федерализации 

Разумеется, в подобных условиях никакое федеративное устройство невозможно. На это, в частности, красноречиво указывает одно из недавних судебных решений, в котором слово "федерализация" употребляется через запятую с такими терминами, как "разжигание межрелигиозной розни", "изменение существующей системы административно-территориального устройства", "сепаратизм" и "подрыв конституционного строя".

Сегодняшние отношения между Центром и регионами напоминают, скорее, отношения метрополии и колоний. Для корпорации власти огромная страна – нескончаемый источник природных и человеческих ресурсов. Доходами от использования этих ресурсов правящие круги распоряжаются под стать колонизаторам: заработной платы подавляющей части населения хватает лишь для поддержания биологической жизни. Тем же, кто недоволен, всегда можно подобрать "подходящую" статью в уголовном кодексе. 

В начале марта Минюст признал иностранным агентом Фонд развития коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока "Батани". По словам председателя правления организации Павла Суляндзиги, корень противоречий с чиновниками – вопрос закрепления прав коренных малочисленных народов на традиционные охотничьи и рыболовные угодья и оленьи пастбища.  Владимир Путин и Павел Суляндзига во время встречи с представителями религиозных и общественных организаций России. Москва, 2011. Фото (c): Алексей Дружинин / РИА новости. Все права защищены.Аналогичные конфликты привели к росту количества уголовных дел в отношении аборигенов в Ханты-Мансийском автономном округе. По данным правозащитников, отмечает информационное агентство Ura.ru, добывающие предприятия все чаще предпочитают не договариваться с представителями коренных народов, а действовать через силовиков. Это лишь два свежих примера, иллюстрирующих типичные методы "борьбы" с собственными гражданами.

Информация по теме появляется регулярно. Скажем, 23 марта в активно обсуждалось выступление на Московском экономическом форуме главы сельского поселения о плачевном положении дел в Приморском крае. Уже через день – новость о том, как депутаты Курской облдумы подвергли публичной обструкции свою коллегу, главного редактора оппозиционной газеты "Народный журналист" Ольгу Ли, чье резонансное видеообращение к Путину – во многом, кстати, посвященное региональной политике – стало поводом для возбуждения против нее уголовного дела о клевете.

Революционная ситуация? 

Но что же регионы? Можно ли говорить хотя бы о каких-то намеках на антиколониальное сопротивление? О революционной ситуации в связи с разрывом в доходах богатейших и беднейших россиян (соотношение составляет 14,5) поговаривают даже в Госдуме. Но социолог "Левада-центра" Денис Волков и известный специалист по экономике регионов Наталья Зубаревич сходятся в том, что в ближайшее время всплеска протестной активности в стране не предвидится. 
Издержки протестной активности настолько высоки, что людям проще приспосабливаться к падению уровня жизни, чем бороться за лучшее будущее 

Российскому правительству удается поддерживать спокойствие, контролируя телеканалы. Оппозиция не предлагает альтернативную политическую и социальную повестку, привлекательную для значимой части населения. К тому же издержки протестной активности настолько высоки, что людям проще приспосабливаться к падению уровня жизни, чем бороться за лучшее будущее. 

Более того, автор концепции "Четыре России" считает "консервативную" полупериферию и периферию опорой нынешнего режима. Исключение, по Зубаревич, составляют "слаборазвитые" и менее предсказуемые Северный Кавказ и юг Сибири, где сценарии развития событий варьируются вплоть до применения государственного насилия.

Краснослободский район, Республика Мордовия, 2009. Фото CC: Marina Flickam / Flickr. Некоторые права защищены.
Стоит отметить, что на Северном Кавказе наблюдается идеологический раскол между частью общества и государством. При этом его опасность для целостности страны ведущие кавказоведы оценивают по-разному. 

Старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО Николай Силаев в статье "О фрагментации государства, эволюции этнических движений и сепаратизме в России" констатирует, что национализм малопригоден для публичной политики. И приходит к выводу, что "похоже, единственной идеологической базой для движений, угрожающих открытой фрагментацией государства, может стать политический ислам".Однако, продолжает эксперт, "политический ислам не имеет реалистичной модели государства и ясных пространственных границ". Поэтому такое политическое сообщество со временем образует сетевой "параллельный мир", который будет как конфликтовать с государством, так и искать формы интеграции.

Менее оптимистичен старший научный сотрудник РАНХиГС Денис Соколов. На его взгляд, "идеология светского государства из-за проблем с правосудием и социальными лифтами окончательно проиграла исламу на востоке Северного Кавказа". Так что в этом году "на первый план будет постепенно выходить противостояние российских спецслужб и значительной части мусульман северокавказских обществ". 

Ускользание власти

Соколов первым из специалистов по Кавказу обратил внимание на любопытные истории в Дагестане, где джамааты (сельские сообщества) стали за свой счет приглашать в аулы квалифицированных специалистов-медиков – как правило, земляков, поработавших в больших городах. Опыт оказался успешным, вскоре эта практика распространилась на учителей.

Собственными усилиями общество продвинулось там, где буксовало государство со своими многомиллиардными нацпроектами. Взявшие на себя ответственность сельчане обеспечили население качественными медициной и образованием и, кроме того, занялись возвращением горцев в горы – одним из самых больных вопросов как для горцев, так и для жителей равнины. Российские солдаты в селе Хушет, в горах Дагестана, 2007. Фото CC: Тимур Абдуллаев / РИА новости. Некоторые права защищены.Конечно, речь идет максимум о десятке сел, и даже в масштабах Дагестана это пока лишь локальные успехи. Но ничто мешает подхватить начинание другим сообществам. А самое интересное - вектор решения проблем. Если приглашение медиков – это вопрос элементарного выживания (поводом стали участившиеся смерти пациентов, в том числе после простейших операций), то поиск хороших педагогов – это уже запрос на знания как таковые, вклад в долгосрочное развитие.

Неэффективному государству остается только приветствовать подобные инициативы – сюжет о дагестанских энтузиастах даже показали по федеральному телеканалу . Но если учесть, что светская идеология в Дагестане без того проигрывает конкуренцию исламу, можно предположить, что за этим стоит нечто большее. Допустим, то, что Ханна Арендт называла "ускользанием власти". Именно в этом явлении наряду с "жестокой фрустрацией способности к действию" она видела истинные причины культа насилия.
Трансформация населения в нацию – задача явно не государственная

Этот диагноз вполне подходит для Российской Федерации. Предложенные Путиным концепции "человека русского мира" и патриотизма как единственно возможной национальной идеи тесно переплетены с практикой применения закона о сепаратизме и закона об иностранных агентах. А зачастую – с антиэкстремистским и антитеррористическим законодательством.

Что это, если не свидетельство кризиса внутренней политики? 

Вопрос достоинства

Социальные сети хорошо демонстрируют настроения "обычных людей".

К примеру, на вопрос в калмыцкой группе: "Можете ли вы указать какие-либо позитивные результаты деятельности главы Калмыкии Алексея Орлова, который руководит республикой уже шесть лет?" – участник опроса отвечает: "Позитивный результат я лично вижу один. Люди на местах не надеются на власть. Сами решают проблемы". А вот статус североосетинского блогера: "Как же задолбала вся эта суета, интриги, политика, деньги (отсутствие оных), системное и не системное **ядство... Приоритеты у народа давно уже не те". 

Это лишь пара высказываний, появившихся в один день. Такого рода рассуждениями лента пестрит постоянно. Апатия и понимание, что от властей уже ждать нечего, пожалуй, основной мотив дискуссий в соцсетях на внутриполитические темы.

В глубине этого ощущения пустоты, идеологического вакуума, о котором стали говорить в России сразу после развала СССР, угадывается не что иное, как тоска по Родине. В новой стране не чувствуют себя "как дома" ни представители национальных меньшинств, сталкивающиеся с дискриминацией по этническому признаку, ни русские, которых возмущает продажность чиновников и судей, готовых закрыть глаза на любые грехи "приезжих".  Все (железные) дороги ведут в Москву. Ванадзор, 2012. Фото CC: Tim Waters / Flickr. Некоторые права защищены.О том, что Россия – "страна без общества, страна без нации", говорит в своей лекции известный политолог и этнограф Эмиль Паин. Трансформация населения в нацию – задача явно не государственная. Правящие элиты больше заинтересованы в подданных, чем гражданах. Так что становление нации – это, готовность "низов" к борьбе за свои права.

В этом вопросе национальным республикам проще формировать общую повестку. Хотя сам факт проведения съезда калмыцкого народа, а не народов Калмыкии, говорит о том, что объединяющей там является все-таки идеология этнического, а не гражданского национализма.

Преодолеть эти узкие рамки в принципе может многонациональный Дагестан, где местечковый национализм разделяет общество, ислам же, напротив, предоставляет платформу для консолидации и в перспективе – для формирования политической нации "дагестанцы" (к вопросу о пространственных границах). Но здесь властям уже долгое время удается поддерживать искусственно созданную конфронтацию "традиционных" и "нетрадиционных" мусульман.

В глубине этого ощущения пустоты, идеологического вакуума, о котором стали говорить в России после развала СССР, угадывается не что иное, как тоска по Родине

Вообще, в условиях сверхцентрализованной политической системы говорить о шансах общества на овладение государством в отдельно взятом регионе не приходится. Левиафан реагирует на "ускользание власти" интенсивным наращиванием мускулов аппарата насилия, и пока его возможностей еще достаточно, чтобы пресекать любые поползновения на монополию центра. Символично, что созданная недавно Путиным силовая структура с широкими полномочиями будет называться национальной гвардией и при этом подчиняться лично главе государства. Именно так с вершин "вертикали" видится решение национального вопроса.

Но что может хотя бы гипотетически подвигнуть массы на борьбу за свои права и, стало быть, создание нации по альтернативному, демократическому сценарию? Культуролог, исследователь проблемы национализма Лия Гринфельд полагает, что для этого должна появиться новая элита, которая будет сражаться не за власть, а за уважение к себе, поскольку "национальная идентичность, в сущности, является вопросом о личном достоинстве". 

К сожалению, как показывает тот же случай в Элисте, массы всегда готовы "уважать себя заставить" в какой-нибудь междоусобице, но с гораздо меньшим рвением отстаивают свои честь и достоинство в борьбе с произволом чиновников и силовиков.

По-видимому, в современной России реалистичнее дождаться, когда власть в очередной раз сама выскользнет из рук изможденного вконец государства. Правда, тогда нам придется наступать на те же грабли. Потому что без гражданской активности нация родиться не может.