С начала пандемии тема мобилизации граждан на борьбу с последствиями вируса стала одним из лейтмотивов освещения кризиса в российских СМИ. Активность волонтеров остается одной из центральных тем всех выпусков новостей (на "Первом канале", Рен-ТВ, а также на региональных каналах). Журналисты рассказывают о деятельности молодежи, которая помогает самым разным слоям населения как в столице, так и регионах. Часто волонтеров называют современными "тимуровцами", однако вопрос о том, кто именно и как организует их в "команду", имеет далеко не последнее значение.

Федеральный портал добра

Параллель между сегодняшними добровольцами и героями Аркадия Гайдара действительно может помочь в анализе волонтерских движений – особенно во всем, что касается самоорганизации через онлайн-технологии. Для мобилизации команда Тимура использовала штурвальное колесо, которое передавало сигналы через веревочные провода. В зависимости от количества оборотов могли быть призваны разные члены команды. Тот, кто находился у "штурвала", имел доступ к инструменту мобилизации. Сегодняшние цифровые платформы – это тоже своего рода "штурвалы" в центре сети, позволяющие задействовать разных членов команды. Ключевым при этом остается вопрос о том, кто стоит у штурвала и как работает система мобилизации. Сегодня этот штурвал все чаще оказывается в руках власти: общие черты российской экосистемы волонтерства и взаимопомощи, возникшей вокруг Covid-19 – это заметное преобладание цифровых платформ, связанных с государством, и вытеснение независимых проектов.

Лучший пример тому – всероссийская акция мобилизации добровольцев, проходящая под хештэгом #Мывместе и направленная, по словам ее организаторов, "на поддержку пожилых, маломобильных граждан и медицинских сотрудников во время пандемии коронавируса". Один из основных инструментов мобилизации – сайт Мывместе2020.рф, связанный с порталом Dobro.ru – единой информационной системой "Добровольцы России". "Портал добра" поддерживается Росмолодежью (Федеральным агентством по делам молодежи) и Роспатриотом (Центром гражданского и патриотического воспитания детей и молодежи), финансируется через Фонд президентских грантов, стал победителем премии Рунета за 2018 год, рекламируется через центральные СМИ и онлайн систему предоставления государственных услуг. По данным портала, на конец апреля в акции #Мывместе зарегистрировались более 94 тыс. волонтеров, а также получено 266 тыс. обращений, из которых 139 тыс. выполнено.

С одной стороны, масштабная мобилизация волонтеров в России не может не радовать. Нет сомнения, что в рамках акции #МыВместе оказывается реальная помощь реальным людям, которые в этом нуждаются. С другой стороны, сам факт масштабной мобилизации не обязательно является доказательством эффективности гражданского общества, а в каких-то ситуациях может даже свидетельствовать и об обратном. Как же развивалась эта мобилизация последние десять лет, и какую роль в решении кризисных ситуаций сыграл интернет?

Кризисная мобилизация: политические риски

Краудсорсинг – это цифровые практики, связанные с мобилизацией ресурсов пользователей интернета для решения спектра определенных задач (в данном случае связанных с кризисом). Одним из первых эффективных случаев кризисного краудсорсинга стала мобилизация пользователей интернета во время летних пожаров 2010 года. Сообщество Pozar-ru в Живом Журнале и краудсорсинговая платформа "Карта помощи" стали примерами горизонтальной мобилизации, когда те, кто оказывал помощь, самостоятельно определяли задачи и ресурсы, необходимые для их решений. Кроме того, сам процесс мобилизации был прозрачен, и каждый пользователь мог выбирать задачу себе по силам. Тогда интернет использовался как для оказания помощи пострадавшим, так и для приобретения ресурсов, необходимых для борьбы с пожарами (например, пожарных рукавов). Благодаря работе волонтеров стал возможен мониторинг кризиса и формирование независимой картины происходящего, явно расходящейся с мантрой "Все под контролем", звучавшей в государственных СМИ.

Подобное явление не могло оставаться вне политического контекста. Масштаб и эффективность мобилизации демонстрировали неэффективность государства. Кроме того, кризисная мобилизация гражданского общества может трансформироваться в другие, более политические формы активизма. К примеру, спустя несколько месяцев после появления "Карты Помощи" появилась первая краудсорсинговая платформа Алексея Навального, занимавшаяся мониторингом ям на дорогах. А вскоре краудсорсинговые технологии стали применяться для создания "Карты Нарушений" – совместного проекта организации "Голос" и Газеты.ру для мониторинга нарушений на российских выборах.

Российские власти быстро осознали для себя те риски, которые несет кризисная мобилизация и информационные технологии в этом контексте. Попытки создать свои информационные платформы или кооптировать существующие были заметны уже в 2010. Тогда же стали применяться и технологии фейков – чтобы сымитировать эффективность мобилизации активистов, связанных с кремлевскими проектами. Еще одним путем снижения политических рисков стали попытки создать возможности для сотрудничества между несистемными волонтерами и государственными структурами. Однако тут помешали антагонизм и недоверие между волонтерами и государством. Каждая из сторон обвиняла других в непрофессионализме, неэффективности и желании использовать кризис для самопиара. Эти зеркальные дискурсы делали кооперацию почти невозможной. Похожая ситуация повторилась спустя два года во время наводнения в Крымске, хотя там кооперация между государственными и несистемными волонтерами проявилась в большей степени.

Контроль вместо сотрудничества

По всей видимости, модель кооперации не была достаточно эффективной, чтобы минимизировать политические риски, связанные с независимой кризисной мобилизацией. Начиная с 2012 года российские власти предпринимали многократные усилия взять ресурс волонтеров под контроль на законодательном уровне. Однако закон о волонтерах, предлагавший жесткое регулирование деятельности тех, кто хочет участвовать в оказании помощи, встретил серьезное сопротивление со стороны третьего сектора. Принятый после нескольких лет обсуждений в 2018 году закон "О благотворительной деятельности и добровольчестве (волонтерстве)” не включал жестких мер, как, например, введение обязательного удостоверения волонтера.

В то же время российские государственные структуры начали более активно адаптироваться к новой информационной среде и разрабатывать новые формы политических инноваций. Вместе с этим пришло и понимание того, что эффективный контроль волонтерских ресурсов – особенно во время кризисов – требует в первую очередь не законодательной базы, а новых типов инструментов, в том числе того самого "цифрового руля". Одной из первых таких платформ стал сайт Доброволец.рф. Изначально сайт планировался как платформа, позволявшая разным организациям объединять свои усилия во время ЧС. Однако разработка сайта перешла в руки Россоюзспаса – Российской организации спасателей, аффилированной с МЧС. Там не скрывали, что цель проекта – это техническая поддержка обсуждавшегося тогда закона о волонтерах и создание цифрового удостоверения добровольцев.

Анализ создания сайта Доброволец.рф позволил идентифицировать первый этап борьбы российских властей за ресурс кризисной мобилизации. Архитектура сайта принципиально отличалась от независимых краудсорсинговых платформ. У волонтеров не было возможности выбирать между видами деятельности, они не могли видеть всего спектра задач, связанных с кризисом, а управление мобилизацией тех, кто зарегистрировался, находилось исключительно в руках администратора платформы. Классификация категорий мобилизации тоже определяется не сами волонтерами, а администратором (подробнее о роли классификации ресурсов в рамках кризисной мобилизации можно прочитать здесь).

Этот анализ позволил дать имя политической инновации, суть которой заключалась в попытке встроить горизонтальную мобилизацию волонтерского сообщества в вертикаль российской власти. Отсутствие прозрачности вокруг платформы позволяет как создать имитацию мобилизации, так и нейтрализовать независимую мобилизацию. Однако, даже если мобилизация имеет место, ее структура полностью определяется администраторами платформы. Так появилось понятие "Вертикальный краудсорсинг" – цифровые практики, цель которых – не мобилизовать человеческие ресурсы, а в первую очередь взять их под контроль.

Борьба за штурвал

Чтобы понять суть вертикального краудсорсинга чуть лучше, стоит упомянуть два понятия, введенных современными исследователями политических аспектов информационных технологий. Первое – это разделение между коллективными и коннективными действиями, предложенное Лансом Беннеттом и Александрой Сегерберг. Согласно их концепции, в то время как традиционные коллективные действия становятся возможными благодаря поддержке каких-либо организаций, коннективные действия опираются исключительно на цифровые платформы и не требуют координации со стороны институциональных структур. Мобилизация пользователей интернета через группы в ЖЖ и краудсорсинговые карты была примером именно коннективных действий, где людей объединяли общие инструменты мобилизации, а не организационные аффиляции.

Второе – это разделение между существенными (thick) и поверхностными (thin) формами гражданского участия, предложенное американским исследователем Итаном Цукерманом. В случае горизонтальной кризисной мобилизации – в форме коннективных действий – пользователи могли сами выбирать, как участвовать в борьбе с кризисом. Это, в свою очередь, приводило к более "существенным" формам мобилизации – например, к непосредственному участию в тушении пожаров. Цель вертикального краудсорсинга не только в том, чтобы "приписать" людей к конкретным организациям (вернуть волонтерство в русло коллективных действий), но и иметь возможность давать им только поверхностные задачи узкого круга – тем самым не подпуская их к существенным аспектам кризиса.

Во время пожаров 2010 года краудсорсинговые платформы и группы в социальных сетях стали основными цифровыми "рулями", которыми управляли сами волонтеры. Отставшее в области кризисной мобилизации государство взяло курс на разработку новых технологий. Они должны были вернуть государству контроль на волонтерским ресурсом и минимизировать связанные с этим политические риски. Спустя десять лет, кризис коронавируса стал первым серьезным и масштабным испытанием вертикальной мобилизации, а также вытеснения горизонтальных платформ.

Системные и несистемные платформы эпохи коронавируса

Архитектура единой информационной системы Добро.ру соответствует основным принципам "вертикального краудсорсинга". Человек, который хочет стать волонтером, регистрируется, заполняет анкету и ждет, когда его призовут на борьбу с кризисом. Некоторые волонтеры рассказывают, что после момента записи им пришлось ждать несколько дней в неизвестности, пока они получили ответ, и жалуются на минимальное количество задач. Все зарегистрировавшиеся проходят процесс обучения, после которого получают "сертификат, бейджик и жилетку". Ряд свидетельств говорят о том, что кураторы волонтеров связаны с Единой Россией. Координация тех, кто зарегистрировался и прошел сертификацию, осуществляется через закрытые районные чаты, в которых кураторы сообщают о существующих заявках. После введения карантина дополнительным элементом контроля волонтеров стало то, что волонтерские пропуска для передвижения могли получить только те, кто зарегистрировался через официальный портал.

Такого рода вертикальный краудсорсинг имеет место не только в России. К примеру, в Великобритании набор волонтеров в NHS (национальную систему здравоохранения – прим.ред.) происходил через портал, также требующий регистрации. Многие из тех, кто зарегистрировался, говорили о том, что долгое время не получали никаких ответов. В результате в конце марта, после того как более 750 тыс. человек проявили желание стать волонтерами, портал заморозил прием заявок.

Однако подобные инициативы важно рассматривать в контексте общей экосистемы мобилизации волонтерских ресурсов. В Великобритании, помимо портала для волонтерства в NHS, на базе фейсбука и мессенджера WhatsApp возникли несколько тысяч групп пользователей, которые живут рядом – в одном квартале или подъезде. В этих гиперлокальных группах соседи напрямую обменивались информацией и координировали оказание помощи тем, кто в этом нуждался, без необходимости какой-либо регистрации. Подобные группы были примером коннективных действий, и каждый мог выбрать задачу себе по силе. Специальный ресурс Covidmutualaid.org помогал всем желающим найти районную группу через специальную карту.

В России отдельные гиперлокальные группы тоже возникли на базе мессенджеров. Инициативой, попытавшейся поддержать развитие горизонтальных соседских групп взаимопомощи, стала COVIDарность. Проект был запущен в середине марта экс-сотрудницей центра "Мемориал", петербурженкой Александрой Крыленковой. Ее мотивация перекликается с аргументами, которые звучали среди волонтеров десять лет назад во время пожаров. "В ситуации, когда государство не принимает решений или принимает их как обычно, действовать должно гражданское общество," – написала Крыленкова на своей странице в фейсбуке. Цель проекта – искать и формировать локальные сообщества взаимопомощи. Помимо сайта были созданы чат "COVIDарность" в Телеграме, а также чатботы в Телеграме и Вконтакте, призванные дать пользователям информацию о том, есть ли в их доме локальный чат взаимопомощи и помочь им создать такой чат, если его нет. В отличие от британского проекта, ставшего агрегатором информации о существующих группах, "COVIDарность" стремится вдохновить создание таких групп на местах. "Большинство участников "COVIDарности" не включены непосредственно в платформу соседских чатов, но познакомившись на базе проекта, организуют много полезной помощи. В разных городах появляется много разного, в том числе благодаря нам, нашим текстам и консультациям, но это не обязательно непосредственно на нашей базе", – рассказала Александра Крыленкова в интервью oDR.

Еще одной негосударственной инициативой с высокой степенью прозрачности стал проект Memedic.ru. Его цель – предложить возможность медицинского волонтерства и помочь больницам. Основная страница проекта представляет из себя список больниц, в которых нужны волонтеры и смены, на которые можно записаться. В интервью порталу "Такие Дела" организаторы объяснили необходимость проекта тем, что официальный сайт по мобилизации волонтеров для медицинской сферы, принадлежащей организации "Волонтеры-медики" и признанный Минздравом, не может удовлетворить запросы всех медицинских учреждений: "Наша цель – объединить медицинских волонтеров столицы, но это трудно сделать из-за того, что мы маленькие и никому не известные. В департаменте здравоохранения наше предложение проигнорировали. В то же время "Волонтеры-медики" – крупная организация, но достаточно бюрократизированная. Они просто не успевают оперативно отвечать на появляющиеся запросы больниц".

Команда Егора Жукова также запустила независимый проект #взаимопомощь через Телеграм-бот @mutualhelp_bot, позволяющий либо попросить о помощи, либо стать волонтером. По своей структуре этот проект – вертикальный, так как роль чатбота – привлечь волонтеров присоединиться к команде или собрать пожертвования, в то время как просьбы о помощи доступны только администраторам проекта.

Свою роль в мобилизации волонтеров через горизонтальные цифровые платформы играют и различные НКО, которые, по мнению Новой Газеты, "в эпоху коронавируса становится эффективнее МЧС". НКО часто пользуются большим доверием, имеют свою целевую аудиторию потенциальных волонтеров и могут сфокусироваться на тех областях, в которых у них есть наибольшая экспертиза. Кроме того, они также могут поддерживать горизонтальные сетевые инициативы. Так, коалиция НКО Перми запустила соседскую акцию взаимовыручки. Помимо сайта Sosediperm, были созданы также группы взаимопомощи во Вконтакте и мессенджере Телеграм. В этих группах можно наблюдать открытый диалог о запросах и возможность для каждого поучаствовать в оказании помощи.

Мобилизация и медиа

Решение о том, что незарегистрированные волонтеры не смогут свободно передвигаться по Москве из-за пропускного режима, стало ударом по независимым волонтерским проектам и локальной самоорганизации. Однако свою лепту в ограничении роли независимых проектов внесли СМИ.

Средства массовой информации всегда играют принципиальную роль для привлечения волонтеров. Какими бы эффективными ни были инструменты мобилизации, они не могут работать, если о них не узнает широкая аудитория. Однако СМИ могут быть и инструментом демобилизации. В то время как государственные проекты получили массовую поддержку большинства изданий, ряд неофициальных проектов взаимопомощи стал предметом для информационных атак, призванных оспорить легитимность независимых инструментов мобилизации. К примеру, в Независимой Газете вышла статья под заголовком "COVIDарность оказалась оппозиционным проектом", в которой указывалось на связь проекта с "Открытой Россией" Михаила Ходорковского и подчеркивалось, что проекты в области взаимопомощи могут помочь оппозиции набрать политический капитал. В ряде провластных онлайн-медиа появились материалы под заголовками "Жуков призывает волонтеров нарушать режим карантина ради донатов и паники в обществе" и "Жуков под видом доставки продуктов во время карантина готовит столкновения с полицией". В материале отмечался политический характер волонтерских проектов, а также предполагалось, что за ширмой взаимопомощи может скрываться финансовое мошенничество.

Помимо освещения существующих проектов, ряд СМИ запустил свои инструменты по мобилизации волонтеров. К примеру, "Новая газета" создала телеграм-бот "Корона-Инфо" (@corona_tgbot), разработанный вместе с командой хактивистов CoronaHack и выполняющий функции агрегатора и навигатора по существующим волонтерским инициативам. Таким образом, проект поддерживает экосистему, возникшую на базе различных инструментов мобилизации.

Другим путем пошел телеканал Russia Today, запустивший в первой половине апреля в рамках благотворительного проекта RT "Дальше действовать будем мы" "Карту взаимопомощи". Карта позволяет каждому зарегистрировать себя как волонтера, указав место жительства или разместить просьбу о помощи. Проект RT выбивается из логики вертикализации, типичной для проектов, аффилированных с государством: он позволяет каждому пользователю увидеть запросы и принять решение об участии в оказании помощи, то есть следует принципам горизонтальной архитектуры. При этом, в правилах сервиса есть и ряд ограничений: например, волонтерами могут стать только граждане Российской Федерации. Можно предположить, что цель проекта, созданного на основе масс-медиа – это не только оказание помощи, но и обнаружение историй для освещения.

Создание про-государственных платформ с якобы горизонтальной структурой может также быть методом контроля и вытеснения независимых проектов. Но пока сложно судить, стала ли "Карта Взаимопомощи" RT эффективным инструментом горизонтальной мобилизации или ее симуляцией. По данным Карты, на 23 апреля на 22 заявки о помощи приходилось 1732 волонтеров.

3D в борьбе с кризисом

Кризисная мобилизация гражданского общества касается не только взаимопомощи. Другой сферой остается создание инструментов, необходимых в борьбе с кризисом. Это мобилизационное поле оказалось практически не охвачено государственными инициативами. Наиболее яркий пример мобилизации в этой сфере – появление сообщества "мейкеров". Концепция "мейкеров" была предложена восемь лет назад американским визионером и публицистом Крисом Андерсоном в книге Makers. По мнение Андерсона, появление 3D-принтеров должно было привести к демократизации производства и новой индустриальной революции. Революции не случилось, но по всему миру появились так называемые "хакерспейсы" – мастерские, где энтузиасты создают и "распечатывают" новые типы предметов. Благодаря этому феномену цифровая мобилизация может касаться не только взаимопомощи, но и производства "предметов кризисной необходимости". В случае пандемии речь идет о различных средствах индивидуальной защиты, а также деталях медицинского оборудования (ставшими новыми “пожарными рукавами”).

Мобилизация "мейкеров" стала глобальным явлением, и Россия – не исключение. В Телеграме появились десятки региональных групп мейкеров, в которых активисты обсуждают процесс производства, обмениваются опытом и координируют передачу созданных ими объектов медицинским учреждениям. К примеру, канал "Мейкеры против COVID" насчитывает почти 2,5 тыс. участников. Его цель – "изготавливать и передавать в дар медработникам пластиковые изделия по их запросу". Кроме того, для сообщества мейкеров был создан специальный портал (подробнее о мобилизации сообщества мейкеров можно прочитать здесь).

Еще одной группой, которая мобилизовалась для создания инструментов для борьбы с кризисом, стали программисты. Так, проект "Теплица Социальных Технологий" создал виртуальную площадку IT-волонтеры против COVID-19. Ее цель – помогать низовым инициативам и некоммерческим проектам, которые борются с кризисом в области программирования и разработки.

Мобилизация слежки

Было бы неверно сводить понимание гражданской мобилизации в ситуации коронавируса к анализу российских технологий мобилизации. Не менее важный фактор, определяющий характер кризисной мобилизации – это структура доверия как внутри общества, так и между обществом и государством. Горизонтальная мобилизация не может быть эффективной и масштабной, если люди – и прежде всего соседи – не доверяют друг другу. Поэтому вертикальная мобилизация во время кризиса особенно эффективна в ситуации кризиса горизонтального доверия.

В такой ситуации в качестве альтернативы взаимопомощи существует форма мобилизации в формате цифрового вигилантизма (неформальное преследование лиц, обвиняемых в настоящих или вымышленных проступках - прим.ред.). В глазах вигилантов соседи – это не субъект взаимопомощи, а объект для наблюдения и потенциальная угроза. В интервью телеканалу Россия-1 мэр Москвы Сергей Собянин заявил, что москвичи реагируют в отношении своих соседей, которые нарушают режим самоизоляции, даже жестче, чем сама полиция. На место "Карт Помощи" приходят своего рода "Карты слежки". Например, такого рода карта с адресами домов, где были обнаружены носителя вируса, создана проектом Mash. Журналисты "Медузы" подробно рассказали о травле заболевших и их родственников со стороны соседей – зачастую именно через локальные городские форумы, особенно в социальной сети Вконтакте.

В условиях эпидемии – в отличие от природных катаклизмов, где люди не являются носителями потенциальной опасности – конфликт между горизонтальной взаимопомощью и горизонтальным вигилантизмом, а значит и между отношением к окружающим как к субъекту или как объекту, проявляется наиболее остро. И здесь создаются комфортные условия для властей, чтобы перевести стрелки вины за происходящее с неэффективности государства на безответственность общества.

Согласно опросу "Левада-центр", в ответ на вопрос "В ситуации эпидемии что будет происходить с отношениями между людьми в нашей стране?" половина опрошенных выбрали ответ: "Люди станут больше заботиться только о себе и "своих"". При этом, как отмечает социолог Алексей Левинсон, лишь 17% поддержали версию: "Люди станут больше оказывать поддержку друг другу". Левинсон обращает внимание и на то, что среди молодых респондентов еще меньше тех, кто верит в рост взаимопомощи (12%). По мнению социолога, такую статистику можно объяснить тем, что во время пандемии социальные контакты являются не только потенциальным ответом на кризис, но и прежде всего формой его распространения. При этом, согласно опросу, опубликованному сайтом "Нож", 40% респондентов рассчитывают только на себя, 37% – на коллективную ответственность людей, и только 9% считают, что можно рассчитывать на помощь со стороны государства. Эти опросы демонстрируют своего рода вакуум доверия, когда люди не доверяют ни соседям, ни государству.

Так или иначе, преобладание вертикальной мобилизации связано не только с успехом технологических платформ, но и с ослаблением социальной горизонтали. Это можно объяснить как естественным упадком социальности в контексте эпидемии, так и поддержкой вигилантистких форм отношений со стороны властей. Однако должно ли гражданское общество прятаться в ситуации пандемии, оставляя пространство только для государственных служб, в том числе в том, что касается мобилизации граждан? Здесь стоит вспомнить примеры других стран, в том числе Великобритании, где вертикальные и горизонтальные модели гражданской мобилизации мирно сосуществуют и дополняют друг друга.

Безусловно, сама по себе вертикальная мобилизация может приносить существенные плоды, что мы видим в случае государственных механизмов по привлечению волонтеров в России. Однако эффективность такой модели ограничена. Именно интеграции вертикальных и горизонтальных моделей, которые подразумевают диалог государства и гражданского общества, а не попытку первого взять под контроль второе, могут предложить наиболее эффективную модель мобилизации человеческих ресурсов в ситуации кризисов.

Успешное создание цифровой вертикали, которое мы наблюдаем сегодня в России, чревато серьезными рисками. Монополия одного штурвала – это не только падение эффективности кризисной мобилизации, но и ослабление устойчивости и социального иммунитета общества во время будущих кризисов. Однако уход от подобной монополии вряд ли возможен там, где независимые формы мобилизации воспринимаются не как дополнительный ресурс, а как политическая угроза.