"Жапаров – это наш Трамп", – съязвила подруга при обсуждении предвыборной политической ситуации на многолюдной квир-вечеринке в Бишкеке. Сравнение Садыра Жапарова – новоиспеченного президента и бывшего заключенного – с американским миллиардером, с трудом досиживающим последние дни на президентском посту, может показаться преувеличением. Однако оно позволяет нам увидеть политическую неразбериху, наступившую после октябрьских парламентских выборов 2020 года, в новом свете: в контексте глобальных политических тенденций, а не приевшихся нарративов о кланах, расколе страны на север и юг и о так называемом "кочевом менталитете", к которым часто прибегают в попытках разобраться в кыргызской политике.

В недавно изданной книге, приуроченной к 150-летию со дня рождения Ленина, французский философ Ален Бадью – один из соавторов книги, наряду с вашим покорным слугой, – называет большевистского лидера "основоположником современного значения слова "политика". Бадью полагает, что именно Ленин сформулировал понимание политики как изъявления революционных политических требований через конфликт и противостояние. Иными словами, Ленин предложил понимать политику не как технократическое управление общественными делами, а как полемическое обсуждение того, что считать политикой. Парадоксальным образом в нашу неолиберальную эпоху самыми ярыми приверженцами ленинской идеи политики как бескомпромиссного противостояния стали крайние правые силы.

Это несомненно относится и к Садыру Жапарову, чьи нападки на политическую элиту и националистически-популистская риторика уже сами по себе дают основания сравнивать его с Трампом (со скидкой на кыргызский контекст).

Политологи часто называют нынешний состав кыргызского парламента самым слабым в истории независимого Кыргызстана, поскольку сейчас в законодательном органе заседает беспрецедентное число олигархов и связанных с ними депутатов. Воспользовавшись октябрьскими выборами, Жапаров искусно сыграл на народном гневе против политических элит, которые по большей части ассоциируются у людей с парламентом, запятнавшим свою репутацию коррупцией и скандалами. Криминальное прошлое и экстравагантное политическое поведение Жапарова лишь подкрепили его антиноменклатурную репутацию, окружив его ореолом политического мученика.

Большинство политиков и обозревателей не стали называть октябрьские протесты против фальсифицированных парламентских выборов (в конце концов приведших к отставке президента Сооронбая Жээнбекова) "революцией". Однако конституционная реформа, которой добивается Жапаров, есть не что иное как революционная попытка переписать существующий общественный договор. Если реформа будет проведена, она положит конец демократическому достижению (возможно, единственному) кыргызской апрельской революции 2010 года – парламентаризму, – заменив его президентской формой правления.

Жапаров и его союзники провозгласили сильную президентскую власть единственным средством борьбы с коррумпированным и некомпетентным кыргызским парламентом. Они выдвигали и другие радикальные предложения, одно из которых – лишить русский язык официального статуса (эту инициативу горячо поддерживают кыргызские националисты, хотя русский язык широко используется, особенно в городах) и даже убрать понятие "светское государство" из списка конституционных характеристик Кыргызстана.

Оба предложения, впрочем, позже были исключены из предлагаемых конституционных изменений. Либеральные круги открыто протестуют против этих реформ, однако среди широких масс населения идеи Жапарова, судя по результатам выборов и референдума 10 января 2021 года, пользуются большим успехом.

Харизматические националисты не боятся выступать против того, что принято называть здравым смыслом, буквально трактуя и воплощая в жизнь революционный лозунг 1968 года "Будьте реалистами — требуйте невозможного!". Неудивительно, что их требования возродить национальную гордость (и прославление авторитарных способов добиться этой цели) зачастую находят широкую поддержку в обществах, жаждущих перемен. Именно так обстоит дело с Жапаровым, чья популярность стала неожиданностью не только для русскоязычных (преимущественно аполитичных) жителей Бишкека, но и для опытных кыргызских политиков, которые не сумели оказать достойное сопротивление энергичной, напористой команде Жапарова.

Во время октябрьских протестов разные политические группы сплотило общее чувство – недовольство правящей верхушкой. Но по мере того, как волна протестов нарастала, все ярче проявлялись принципиальные различия между политическими силами. В то время как Жапаров и тысячи его сторонников, выйдя на улицу, требовали немедленно изменить существующий политический порядок, оппозиционные политики призывали "вернуться к легитимности и нормальности". Позднее в октябре можно было наблюдать разительный контраст между про- и антижапаровскими митингами, проходившими в Бишкеке.

Многие из тех, кто комментировал эти события, включая политиков, с наслаждением противопоставляли "культурных и интеллигентных" участников оппозиционных митингов толпам "необразованных и пьяных" приверженцев Жапарова. Но ведь не секрет, что националистическая популистская харизма – не только в Кыргызстане, но и в других странах – находит наибольший отклик среди ущемленных в правах групп населения, а именно – бедных представителей рабочего класса из сел и провинциальных городков.

И, действительно, на оппозиционные митинги в Бишкеке приходили преимущественно молодые городские жители с креативными лозунгами и плакатами, а участники прожапаровских митингов приезжали в столицу из регионов. Поэтому представлять разницу между приверженцами и противниками Жапарова как сугубо культурную – неверно: их главное различие – политическое. Призывы вернуться к легитимности проистекают из совершенно иной интерпретации политики, чем требования разрушить статус-кво. Согласно первой интерпретации, политика – это процесс контроля над государственным аппаратом и управления им; согласно второй, ядром политического процесса является противостояние.

Повторюсь: этот подход стал отличительной чертой правых популистов, которые позаимствовали ленинское стремление к политике конфликта, но наполнили эту идею совершенно другим идеологическим содержанием. Быть может, некоторые еще помнят, что в 2016 году снискавший дурную славу правый идеолог и глава трамповской администрации Стив Бэннон назвал себя "ленинистом". В этой шутке была лишь доля шутки. Как пояснил сам Бэннон, он преследует ту же цель, что и вождь большевиков: "Я хочу все сокрушить, разрушить всю нынешнюю правящую верхушку".

Большинство либеральных и центристских комментаторов восприняли это заявление как описание тактического подхода; проводя параллели между большевистской и бэнноновской/трамповской политикой, они говорили о таких общих чертах, как авторитаризм, агрессивная пропаганда, цензура. Однако от их внимания ускользнул фундаментальный, стратегический подход, озвученный в заявлении Бэннона: ультраправые популисты переняли от Ленина не тактику, а само понимание политики как конфликта, а не консенсуса. Это воинственное движение пользуется успехом, потому что излучает силу и надежду, хоть и иллюзорную.

В отсутствие жизнеспособной прогрессивной политической программы, ориентированной на солидарность и социальную справедливость, люди объединяются вокруг националистических, религиозных и моральных "скреп" (составляющих основу правого проекта), поскольку видят в них единственную альтернативу мучительным результатам неолиберального капитализма, усугубившимся во время коронавирусной пандемии.

Необычайный политический успех Жапарова связан с этой глобальной тенденцией не меньше, чем со спецификой кыргызского политического ландшафта. В этом смысле он действительно "наш Трамп". Власть, сосредоточенная в руках авторитарного националиста – в условиях, когда демократические институты коррумпированы или отсутствуют как таковые, – не предвещает Кыргызстану ничего хорошего. Остается лишь надеяться, что этот антилиберальный поворот мобилизует прогрессивные силы в кыргызском обществе, побудит их создать жизнеспособную альтернативу Жапарову и его популистской риторике, против которой пока что никто не выдвигал аргументов. Случится это или нет – покажет только время.