Через семь месяцев после начала российского вторжения в Украину Владимир Путин отдал приказ о мобилизации, объявил об аннексии юго-восточных областей Украины и намекнул на возможность ядерных ударов. Пока внимание украинцев сосредоточено на контрнаступлении против российских войск, на Западе и в России многие, похоже, переживают такой же шок, что и ранним утром 24 февраля.

Запоздалое и внезапное решение Путина о мобилизации говорит об отсутствии четкой стратегии и попытках Кремля любой ценой переломить ситуацию в свою пользу. Как и само вторжение в Украину, этот новый виток эскалации со стороны России усложняет любые прогнозы и попытки предугадать возможный ход войны.

Тем не менее размышления о прошедших семи месяцах могут помочь сформулировать ряд дилемм, с которыми столкнутся и Россия, и Украина в ближайшее время.

Колониальное управление

За прошедшие полгода развеялись как пессимизм по поводу слабости украинского государства, так и оптимизм по поводу уязвимости Кремля.

Российская армия не только отступила от Киева и не смогла установить полный контроль на Донбассе, но и также потеряла большую часть ранее захваченной территории в Харьковской области. Несмотря на опасения, в ЕС не произошло большого раскола по вопросу поддержки Украины. В то же время Кремлю не угрожает ни устойчивое антивоенное движение внутри страны, ни раскол элит, а находящаяся под санкциями российская экономика показывает лучшие результаты, чем ожидалось.

Это ощущение неловкости в тупиковой ситуации было заметно на международном саммите Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) 16 сентября. Лидеры Китая, Индии и Турции, казалось, начали уставать от авантюр Путина, и ему пришлось объясняться публично. Некоторые предполагают, что Китай и Индия разочарованы тем, что война слишком затянулась, создавая ненужные осложнения без ощутимых выгод и что Кремль выглядит ненадежным на фоне последней неудачи в Харьковской области. Нарендра Моди и Си Цзиньпин, очевидно, разделяют настроения все большей части населения России: либо выведи войска из Украины, либо удвой силы и доведи дело до конца.

Решение Путина объявить мобилизацию и ускорить аннексию захваченных территорий в Донецкой, Луганской, Херсонской и Запорожской областях было попыткой выйти из этого опасного тупика.

Когда в 2021 году Кремль готовился к вторжению в Украину, он рассчитывал на политическую и экономическую слабость Запада. Сегодня признаки слабости, безусловно, нарастают: в Европе начинается энергетический кризис, усиливаются популистские протесты и набирают силу ультраправые партии в Венгрии и Италии.

В свою очередь, "глобальные возможности" России сдерживают внутренние ограничения, которые наложил на себя Кремль: неэффективная бюрократия, деполитизированное население и растущее влияние националистов.

Таким образом, Путин остается верен своему инстинкту прибегать к полумерам: он продолжает называть свою войну "специальной военной операцией", утверждает, что воюет не с Украиной, а с НАТО через ее марионетку, объявляет частичную мобилизацию, хотя надежды возлагает на вооруженные формирования.

В то же время российская эскалация сопровождалась беспрецедентным обменом пленными – возможным признаком неформальных переговоров при посредничестве Турции и Саудовской Аравии.

Шоковый эффект от решения Кремля о мобилизации заменяет харизму и моральное лидерство, которых ему не хватает, чтобы вырвать уступки у своих врагов и побудить российское население к участию в войне.

"Частичная" мобилизация в России до боли напоминает аналогичные меры в "ДНР" и "ЛНР" и говорит о том, что колониальные управленческие практики России теперь применяются и дома. Людей вытаскивают из постели и выслеживают на улицах, иногда дают два часа на сбор вещей, отправляют в учебные центры и вскоре бросают прямо в зону боевых действий.

Бедные сельские районы и этнические меньшинства непропорционально часто становятся объектами мобилизации, которая должна охватить более трех процентов мужского населения России в возрасте от 18 до 50 лет. Протесты против мобилизации быстро разгоняют, а участникам вручают призывные повестки.

Внутренний фронт

Тем не менее оптимизм по поводу социальной напряженности в России мало оправдан. Российское население вряд ли восстанет против такого нарушения пресловутого "общественного договора", в рамках которого стабильность личной жизни дается в обмен на политическую пассивность. Вместо этого люди более вероятно выберут отъезд, адаптацию или отсрочку.

Мужчины, которые хотят и имеют возможность уехать за границу, выстраиваются на южных и западных границах России в километровые очереди. После чтения Твиттера может сложиться впечатление, что борьба идет между теми, кто бежит, и теми, кто сжигает российские призывные центры. Но действительно популярные в стране социальные сети, такие как ВКонтакте или pikabu, полны офисных работников, которые смирились со своей участью, а их подруги в слезах собирают для них рюкзаки. Российские оппозиционные СМИ же завоевывают новую аудиторию, публикуя советы о том, как безопасно уклониться от призыва.

Хотя стабильность России нарушена, инерция повседневного подчинения сохраняется. Первоначальный шок уступит место депрессии, затем рутине, и, наконец, когда из восточной Украины начнут возвращаться гробы, мобилизованные военнослужащие и их семьи могут оказаться повязаны кровью с авантюрами Кремля.

Мантра послевоенного поколения россиян "лишь бы не было войны" окончательно опровергнута 75 лет спустя: сегодня российские бабушки не против посылать своих внуков на смерть. Возможно, плохо организованных, обученных и экипированных российских новобранцев не хватит для победного марша на Киев, но их достаточно, чтобы залатать дыры в российской армии, обеспечить ротацию и высвободить профессиональных солдат для наступления на украинские территории.

В военном тупике

Военные аналитики считают, что российской армии не хватает организационной и материальной инфраструктуры для массовой мобилизации. Нехватка инструкторов по военной подготовке, логистические и координационные проблемы остаются нерешенными. Как показал мобилизационный опыт Украины в 2014 году, злоупотребление алкоголем и наркотиками, самоубийства, личные конфликты и отсутствие дисциплины подрывают моральный дух армии.

Если первые новобранцы из условных 300 тыс.-1 млн человек прибудут в Украину в течение нескольких недель, они смогут восполнить до 40% потерь участвовавших во вторжении российских войск. Полный цикл тренировок и обучения новых боеспособных частей потребует от трех до шести месяцев. Тем временем истощенные оккупационные силы России вынуждены противостоять непрерывному наступлению украинской армии в преддверии аннексии украинских областей.

По сообщениям СМИ, оккупационные администрации на юге и востоке Украины мало что сделали для того, чтобы "референдумы" выглядели правдоподобно. О "голосовании" было объявлено за три дня до начала, и проводилось оно под дулами автоматов и онлайн. При этом главная дилемма новых российских аннексий заключается в том, что Россия не контролирует полностью ни один из присоединяемых регионов, а в некоторых из них уже потеряла территории. До прибытия подкреплений ослабленным российским силам будет сложно противостоять наступлению украинской армии и при этом сохранять доверие лояльной части населения, подавлять инакомыслие и осуществлять административный контроль, чтобы показать, что "Россия здесь навсегда".

Российские официальные лица и пропаганда уже провозгласили новые аннексии предлогом для применения ядерного или другого оружия массового уничтожения. Хотя западные политики и аналитики серьезно отнеслись к этим угрозам, они не считают их преимущества в качестве элемента последовательной военной стратегии такими уж однозначными.

Сама по себе аннексия может принести некоторую пиар-выгоду среди российской аудитории, но вряд ли повлияет на стратегические расчеты, существовавшие с начала российского вторжения. Кремль может угрожать применением особых видов вооружения, чтобы контролировать границы аннексированных территорий — и выиграть время, пока мобилизация не принесет ощутимых результатов на поле боя. Однако соотношение плюсов и минусов от этих действий может оказаться не в пользу Кремля: Украина может подготовиться принять на себя ядерный удар, члены НАТО могут нанести удар в ответ, а союзники Кремля могут оказаться решительно против применения ядерного оружия. При отсутствии и намека на рациональные переговоры отнюдь не ясно, поможет ли шок от применения неконвенционального оружия Кремлю достичь каких-либо целей.

Следующие шесть месяцев российско-украинской войны выглядят как набор предсказуемых дилемм. Уже сейчас перед Россией встала проблема массовой мобилизации, какой она не знала со времен Второй мировой войны, со всеми вытекающими социальными последствиями — и на фоне приближающегося контрнаступления украинской армии. Можно предположить, что Кремль не столкнется с серьезными внутренними угрозами и сможет завершить аннексию юго-восточной Украины и объявить военное положение.

Главная дилемма октября для Украины и ее западных союзников будет заключаться в том, как реагировать на ядерный шантаж на восточных фронтах. Этот период может закончиться либо непрочным соглашением о прекращении огня, которое может подорвать легитимность Владимира Зеленского и предоставить России необходимое время для восстановления своей армии, либо дальнейшей эскалацией с последствиями, которые никто не может предсказать.

В случае прекращения огня следующая дилемма, с которой столкнется Украина — это необходимость противостоять следующему наступлению уже окрепшей армии России в начале весны 2023 года. Украине придется выбирать приоритеты: собственная армия или экономическое восстановление — решение, которое во многом будет зависеть от поддержки и давления Запада.

В случае резкой эскалации со стороны России в октябре-ноябре, стойкость Украины будет зависеть от того, как быстро поступит тяжелое вооружение. Выбор России будет ограничен: максимальное уничтожение инфраструктуры и живой силы Украины, либо рискованная провокация против одной из стран-членов НАТО — например, Польши или стран Балтии — в надежде вызвать кризис в НАТО и Европе.