От Саратова до линии фронта – более восьмисот километров. Тем не менее взрывы здесь стали раздаваться регулярно: только за декабрь 2022 года военную базу в соседнем городе Энгельс три раза атаковали беспилотники. Но сильнее беспилотников по городу бьют экономические проблемы, усугубленные санкциями и мобилизацией: повышение цен, дефицит импортных лекарств и продуктов, рост безработицы. Многие, однако, продолжают считать, что нападение на Украину – это "единственный правильный вариант сохранить мирную жизнь всем гражданам России".

"Покупать продукты надо, иначе сдохну"

По ассортименту товаров в саратовских супермаркетах не сразу можно догадаться, что в стране что-то случилось. Но при ближайшем рассмотрении можно заметить, что упаковка отечественных соков стала выглядеть менее яркой – теперь это белые коробки с небольшими цветными принтами. Вместо ушедшей из России кола-колы на полках появились газировки-аналоги отечественного производства. Любители той самой, аутентичной колы должны выйти на местных розничных торговцев, которые завезут "благородный" шипучий напиток из соседнего Казахстана.

В сети алкомаркетов стали продавать офисную бумагу. Товар, ставший весной дефицитным, вначале подорожал до тысячи рублей за упаковку 500 листов. Но благодаря неожиданному посредничеству через сеть алкомаркетов "Красное и белое" снова вернулся в народ по более низкой цене: 300 рублей за бумагу цвета капучино, 400 – за привычную беленую. Образец белоснежной бумаги аккуратно помещен в прозрачный пакет и лежит ближе к кассе, рядом с семечками и киндер-сюрпризами.

Ничего из перечисленного, впрочем, не интересует 64-летнего пенсионера Алексея Барковского (имя изменено по просьбе героя – прим. ред.). У него другая проблема: даже обычные, недефицитные товары, стали менее доступны. "Есть война, нет – без разницы: цены в магазинах как росли, так и продолжают расти. Но покупать продукты надо, иначе сдохну", – прагматично замечает Барковский.

В его продуктовую корзину входят крупы, хлеб, подсолнечное и сливочное масло, овощи для супа (картошка, капуста, лук), печенье, иногда сыр. От свежих фруктов и овощей для салата он вынужден отказаться – "смета не позволяет". Несколько лет назад Барковский сознательно перешел на вегетарианство – не по этическим соображениям, а из-за ограниченного бюджета. Меню получается однообразным, без излишеств. "Но, с другой стороны, это все здоровые продукты – на моей еде меньше шансов заболеть раком", – оптимистично замечает он.

Каждую субботу Барковский получает продуктовую помощь в центре города. К двум часам дня подъезжает автомобиль, и несколько волонтеров в оранжевых фартуках с надписью "Пища жизни" на месте собирают столы и достают термосы с едой. Почти всем, кто приходит за едой – за пятьдесят. Волонтеры выдают каждому несколько контейнеров: горячее первое, второе, морс, хлеб – все вегетарианское. Этого хватает Барковскому на один-два дня, что в его положении – большое подспорье.

За свою трудовую жизнь Барковский – по его собственным словам, "как Джек Лондон" – побывал офицером, инженером, шофером, кочегаром, оператором ЭВМ, предпринимателем, бухгалтером, политиком, социальным педагогом. Пенсии в 13 тысяч рублей едва хватает, чтобы покрыть расходы. Охрана деревенского дома – тысяча рублей в месяц, его отопление – две тысячи рублей зимой. Ежегодные налоги, страховка, сборы. В своем доме Барковский не живет, а снимает квартиру у знакомых в Саратове. Оплачивает только коммунальные услуги – еще четыре тысячи рублей в месяц.

В Саратове у Барковского подработка и хобби. С сентября по май удается найти одного-двух учеников, которым он помогает с английским (перед выходом на пенсию он окончил магистратуру по филологии). Подработка дает около четырех тысяч рублей.

Хобби, наоборот, поглощает финансовые ресурсы. Вот уже пять лет пенсионер занимается историческими танцами. Одна поездка с коллективом за город обходится в шесть тысяч рублей. На городские мероприятия уходит по две тысячи. Раз в год нужно обновлять танцевальные туфли – не менее трех тысяч рублей.

"Но и выжить можно только благодаря танцам. Как только начинаю танцевать – чувствую, что живой. Вокруг такие же заинтересованные люди, разных возрастов и профессий. В общем, все эти танцы своего рода наркотик, уход от реальной жизни. Были бы только минимальные деньги", – сетует Алексей.

По данным Саратовстата, почти 335 тысяч человек в регионе живут за чертой бедности. Это 14% от всего населения области или каждый седьмой ее житель. Около 65% населения имеют доход меньше 27 тысяч рублей в месяц. Пожилые люди – одна из самых уязвимых групп. Аналитики проекта "Если быть точным" отнесли Саратовскую область к числу регионов, где проблема бедности среди людей старшего возраста стоит особенно остро.

Здоровье под санкциями

Санкции, введенные против России из-за вторжения в Украину, привели к тому, что из магазинов исчезли многие импортные товары, а оставшиеся резко подорожали. Под удар попали те, для кого импортные продукты – часть жизненно важной диеты. Например, дети, страдающие целиакией – заболеванием, связанным с врожденной непереносимостью глютена, который содержится в злаках.

Найти безглютеновые продукты в российской провинции и раньше было непросто, рассказывает oDR Екатерина Субботина, мать 10-летней Тамары с диагнозом целиакия. Приходилось делать общие закупки на всех больных области, делиться в чатах информацией об акциях и скидках. С весны акции прекратились. С прилавков исчезли итальянские макароны и испанское печенье.

Ассортимент российских диетических продуктов ограничен и часто уступает по качеству. Булка из рисовой, кукурузной или гречневой муки отечественного производства стоит 250 рублей. Поэтому Екатерина старается печь безглютеновый хлеб сама. Тесто без клейковины получается мокрым, с запахом, хлеб плохо держит форму. Иногда Тамара отказывается его есть.

Многие дети с целиакией из-за диеты теряют в весе. При росте 1.43 метр вес Тамары – 28 килограмм. Девочка всегда ходит в брюках, чтобы не привлекать внимание к своей худобе. Недавно она начала посещать в бассейн. Родители других детей, по словам Субботиной, осуждающе пилили взглядом Екатерину – пока она не объяснила им, в чем суть болезни.

"Вы бы видели, какие дети у нас в области. Знаю одну девочку – такая доходяшка, как из концлагеря! Ее воспитывает мать-одиночка", – рассказывает Субботина, взявшая на себя роль неформального лидера среди родителей детей-целиатиков.

По словам Екатерины, чтобы обеспечить ребенка всем необходимым, нужно минимум 15 тысяч рублей в месяц: "Вот если совсем шикануть и включить туда соусы, то все 20 тысяч".

Детям-целиатикам не полагается пенсия по инвалидности, если нет серьезных отягчающих заболеваний. Недавно Екатерина с другими родителями отпраздновала маленькую победу – с января 2023 года региональные выплаты для детей с диагнозом целиакия увеличились с одной тысячи рублей до пяти тысяч в месяц. Регионы, в которых родители добились назначения пособия для поддержания безглютеновой диеты, можно пересчитать по пальцам: Санкт-Петербург, Ставропольский край, Новосибирская, Челябинская, Вологодская, Ленинская и Саратовская области.

Субботина мечтает переехать с мужем и дочерью в страну, где безглютеновые продукты будут доступны. Пока семья такой переезд позволить себе не может. Родители оплачивают Тамаре уроки английского и испанского – с надеждой, что она когда-нибудь сама уедет туда, где с ее заболеванием будет проще жить.

"Радуйтесь тому, что есть"

Санкции ударили и по саратовским диабетикам. Больные и раньше страдали от перебоев с госзакупками льготного инсулина, помп, расходников к помпам и тест-полосок. Но после российского вторжения в Украину они едва ли могут купить нужные медикаменты в аптеке даже за свой счет.

Анна Мухина, мать девятилетней Наташи, страдающей диабетом первого типа, опасается последствий импортозамещения в здравоохранении: "Взрослым пациентам выдают в основном российский инсулин. Российские тоже могут быть нормальные. Но лучше не прыгать с препарата на препарат – последствий может быть много. Все сейчас идет к тому, что и детей будут переводить на российские инсулины".

Раньше в Саратове действовала общественная организация больных сахарным диабетом. В 2018 году ее, по жалобе студента-медика из провластной молодежной организации, включили в список иноагентов. В райпрокуратуре рассудили, что общество занималось "мониторингом болевых точек региона, особенно в сфере оказания медпомощи населению".

Теперь отстаивать свои права диабетикам приходится в одиночку. В начале 2022 года Марина Ларина (имя изменено по просьбе героини) подала иск на Минздрав из-за того, что ей отказывают в получении систем непрерывного мониторинга крови. Медизделие с помощью тонкой иглы вживляется под кожу больного и через датчик передает уровень сахара пациента. До этого больным приходилось прокалывать пальцы ланцетами по несколько раз в день.

"В марте мне в суде сказали: "А вы что хотели?! Видите же, что в нашей стране происходит. Радуйтесь тому, что еще есть", – Марина передает слова чиновников из Минздрава.

Суд Ларина выиграла. Стала одной из четырех взрослых больных в регионе, кто добился выдачи устройств для мониторинга (детям их выдавать обязаны). Правда в то же время – в июле – системы мониторинга исчезли из розничной продажи. Поставки возобновили только к концу года.

По опросу сервиса дистанционного обучения, проведенному в конце 2022 года, 78% из 1843 опрошенных врачей пожаловались на нехватку лекарств.

"Как настоящий мужчина"

Пока одни лишились необходимых товаров и медикаментов, другим пришлось расстаться с мужьями и отцами.

С будущим супругом Екатерина Ш. познакомилась в социальных сетях. По ним можно проследить эволюцию их отношений. 2013 год – подвенечное платье, букет, счастливые лица молодоженов. 2015 год – новоиспеченные родители с первенцем в голубом конверте. Период 2016-2021 – подгузники, надувные шары, Дед Мороз, цветы и мама, улыбающийся ребенок на плечах у отца. Май 2022 года – выпуск из детского сада: серьезный мальчик с бабочкой на шее, которого держат за руки любящие родители. Четыре месяца спустя – Кирилл в камуфляжной форме бодрится и улыбается, а Катя обнимает его с печальным лицом.

"Муж отнесся к повестке, как настоящий мужчина: "я должен", "я не один – нас много", "не переживай – все будет хорошо…" У меня море эмоций, слез", – вспоминает Екатерина.

Повестка пришла Кириллу по адресу прописки в родной деревне. Катя с мужем вместе съездили за 40 километров забрать ее, чтобы с ней пойти в военкомат.

Спустя месяц Екатерина опубликовала в соцсетях обращение к губернатору Саратовской области Роману Бусаргину с вопросом, когда мобилизованным дадут отпуск. Второй ее вопрос касался назначенных мобилизованным выплат, которые она так и не увидела.

В ответе официозным тоном пресс-служба губернатора описала, в каком порядке начисляется жалование мобилизованным. Екатерина по инструкции ведомства дозвонилась до горячей линии Единого расчетного центра министерства обороны, чтобы узнать насчет выплат. Ей сообщили, что такую информацию может запрашивать только сам военнослужащий. "Только там не уточнили, где солдаты должны взять телефон и много ли у них лишнего времени висеть на линии", – парирует Екатерина.

• Читайте openDemocracy в Telegram, чтобы не пропустить новые тексты

В Саратовской области региональные власти пообещали единовременное пособие в размере 50 тысяч рублей дополнительно к обещанной президентом единовременной выплате в 195 тысяч рублей и ежемесячной зарплате минимум 195 тысяч. Региональные власти постарались еще больше стимулировать резервистов освобождением от пеней за ЖКУ, бесплатными детскими садами, безвозмездными ветеринарными услугами и прочими льготами.

Екатерине потребовалось несколько месяцев, чтобы добиться назначенных выплат. Обращалась в Минобороны, военный комиссариат, к региональным чиновникам, спикеру Госдумы Вячеславу Володину и в областную прокуратуру. Причину задержки ей так никто и не пояснил. Про задержки говорили и другие семьи мобилизованных и добровольцев. Женщины также жаловались на отсутствие обмундирования по сезону и тяжелые условия на линии фронта.

"Мы с ребенком не голодали – я ведь работаю. Но так как сынок пошел в первый класс, адаптация... Часто болеет – приходится сидеть на больничном. А у нас ипотека, кредитные каникулы мы решили не брать. Переживала только о том, как бы вовремя внести за ипотеку", – рассказывает Екатерина. До мобилизации муж работал на заводе монтажником – зарплата, пусть и небольшая, всегда выплачивалась в положенный срок.

После столкновения с государственной системой отношение Екатерины к власти не стало хуже. "Я прекрасно понимаю, что это временные проблемы [с выплатами] и, разумеется, не только у нашей семьи. Призвали очень много людей, пропустили фамилию, случайно не поставили галочку – человеческий фактор никто не отменял". Следом добавляет: "Мне, конечно, тогда было обидно. Переживала за мужа. Он там… Далеко не в комфортных условиях несет службу, а про него забыли…"

О своем отношении к войне Екатерина говорит, что как жена, проводившая мужа на фронт, она очень хотела бы, "чтобы этого ничего не было", и мужа не призвали: "А если говорить как гражданин Российской Федерации, возможно, [война] это единственный правильный вариант сохранить наше спокойствие, мирную жизнь всем гражданам России, и в том числе моему ребенку".

Ответа от губернатора и Минобороны на свой первый вопрос – когда мобилизованным дадут отпуск – она так и не получила. Екатерина надеется, что Кирилл скоро вернется домой. Живым.

"Вы нам не подходите – вас могут забрать в армию"

Так называемая "частичная мобилизация" и отъезд за рубеж квалифицированных специалистов должны были изменить и ситуацию на рынке труда. В сентябре-октябре 2022 года на сайтах по поиску работы число вакансий в некоторых областях – в строительстве, инсталляции, сельском хозяйстве, транспорте и логистике – действительно выросло. Но выборочный спрос не сильно переломил общую ситуацию на рынке труда, отягченную санкциями и последствиями пандемии.

По статистике HeadHunter, количество вакансий в Саратовской области за 2022 год упало на 10%, а количество резюме приросло на 17%. Больше всего требуется работников в тех самых "мужских" профессиях, меньше всего – на госслужбе, в некоммерческом секторе и страховании.

34-летний саратовец Александр Никитин, не успевший получить повестку в осеннюю мобилизацию – тот самый кадр, из-за которого должны драться потенциальные работодатели. Никитин оказался на рынке труда в декабре 2021, когда из-за проблем со здоровьем вынужден был оставить работу с офисным графиком.

В начале 2022 года его, оппозиционера с опытом наблюдения за выборами, пригласил поработать политтехнологом кандидат, баллотирующийся в облдуму от партии власти.

"Мне он показался нормальным мужиком. Наверно, поэтому его и сняли с выборов", – вспоминает Никитин. С вторжением России в Украину нужно было особенно внимательно следить за чистотой языка в агитационным материалах: слово "коррупция" заменять на более безопасное "кумовство", не использовать слово "война". Но даже это не спасло кандидата от снятия. 11 сентября Никитин участвовал в выборах уже в привычной ипостаси – координатором движения "Голос".

После остановившейся предвыборной кампании Никитин отправился в государственный центр занятости за содействием в трудоустройстве. Поскольку на его последнем месте работы платили зарплату "в серую", соцслужбы на основании прежнего официального дохода предложили ему минимальное пособие по безработице – полторы тысячи рублей. "На эти деньги мне хватит только заправиться, чтобы доехать до вас отметиться, – парировал Никитин работникам центра занятости. – Даже на сигареты не останется".

Он рассчитывал получить через биржу труда новую квалификацию, но ему якобы ответили, что переучивают только пенсионеров. Мужчины трудоспособного возраста, по их словам, могут найти работу и с имеющимся опытом.

Подбор вакансий центром занятости сводился к тому, что Александра периодически направляли на собеседования – которые никто не собирался даже проводить. "Я приезжаю, звоню по номеру телефона, который мне дали – выходит мужик: "Где ставить?" Тыдыщ. Прямо на капоте моей машины ставит печать о том, что я не подхожу. Один раз меня удивленно переспросили: "Вы что, серьезно хотите у нас работать? Но работы у нас нет"".

После объявления частичной мобилизации Александру стали звонить компании, получившие его контакты от центра занятости. "Стали активно звонить из банков, предлагать работу по выбиванию долгов с клиентов. Мне неприятно этим заниматься. Но я заморочился, прошел трехчасовой обучающий онлайн-тренинг. Потом мне позвонили из банка: "К сожалению, вы нам не подходите, потому что вас могут забрать в армию", – продолжает Никитин.

Он связывает высокий спрос на коллекторские услуги с тем, что после 24 февраля экономика страны падает – а значит, много людей потеряли свои доходы и не могут платить по кредитам. Сейчас он работает в пункте выдачи заказов "Озон", а в свободное время таксует.

"Одной рукой ты рулишь, другой – слезы вытираешь"

На фоне разворачивающего экономического кризиса саратовский микро- и малый бизнес озабочен тем, как выжить. Виктор Левченко работает сам на себя: на грузовике возит из Саратова в Череповец бакалею, а оттуда – металл, дерево, фанеру, ламинат. Выручка формируется в основном за счет обратной поездки: Саратов – депрессивный регион, грузов бывает меньше, ставка ниже.

По наблюдениям Левченко, если раньше обязательные траты на топливо, стоянку и питание составляли 40-45% от стоимости рейса, то теперь они выросли до 50-55%. Но и это не чистый доход: нужно еще вычесть траты на замену колес, аккумулятора, масла, ремонт машины, на акциз на топливо, транспортный налог, налог на предпринимательскую деятельность и "Платон" (плата с грузовиков за проезд по федеральным трассам).

"Люди стараются приспособиться, начинают на чем-то экономить. Многие дальнобойщики уже не меняют тормозные колодки, едут на лысой резине, не так часто меняют масло. А автомобиль – как человек: если за здоровьем не следить, будут болезни. Одной рукой ты рулишь, другой – слезы вытираешь. Вижу, что больше машин стоят на обочине и ремонтируются в дороге – дальнобойщики ездят до износа, откладывают ремонт, пока не встанут в пути", – делится собеседник.

Левченко доволен, что ему удается оптимизировать расходы. Ремонтирует грузовик он практически всегда сам. Логистикой занимается дочь, ее основная работа позволяет на это отвлекаться. Во многих семьях дальнобойщиков отцы сажают за руль сыновей, дочери и жены берут на себя логистику. "Экономика скукоживается. Грузов на всех не хватает. Выживают сильнейшие".

В 2015-2017 годах по стране прокатились волны протестов дальнобойщиков против сборов "Платон". Саратовские дальнобойщики бастовали на трассе, толпой ходили в офис "Платона" и областную думу. Осенью 2022 года заговорили о переносе системы "Платон" уже на региональные дороги, по которым большегрузы объезжают федеральные трассы, чтобы избежать платы. Но протестов больше нет и не предвидится. Вторжение России в Украину разобщило дальнобойщиков.

Левченко вспоминает утро 24 февраля: "Я был в Балашове на загрузке в комбинате. Позвонил друг: "Началось". Зачем?! Это как отрубить самому себе руку. Несколько дней я был в депрессии. Я думал о том, какие проблемы нас ждут и что дети и внуки будут их исправлять".

После начала войны некоторые дальнобойщики вывесили на лобовое стекло своих грузовиков букву Z.

"Даже коллеги, с которыми близко общаюсь, процентов 70% стали "за". Раньше мы разговаривали о коррупции на всех уровнях, проблемах в экономике – а теперь они говорят мне про НАТО, англосаксов, рептилоидов. Спрашиваю: что конкретно тебе они сделали? Нет вразумительного ответа", – продолжает собеседник.

По его наблюдениям, к осени буквы Z исчезли с лобовых стекол грузовиков. Объявленная мобилизация, по его словам, умерила патриотический пыл коллег. "Это диванные бойцы – они согласны, если кто-то другой пойдет воевать за родину. А вот самим такая перспектива не понравилась", – отмечает Левченко. Если Z-ки и остались, то только на городском общественном транспорте – возможно, там предприниматели зависят от чиновников, которые могут согласовать или не согласовать им маршрут.

В 1993 году Левченко, отработав в Якутии водителем "Урала" 14 лет и рано выйдя на "северную" пенсию, решил переехать с семьей в Поволжье ловить пескарей. За все это время он искупался в Волге всего один раз и несколько раз порыбачил. Сейчас Виктору 67 лет, но отдыхать он все еще не спешит:

"При нынешней экономической ситуации мои дети никогда сами не купят себе жилье. Вынужден работать ради детей и внуков".

Подписывайтесь на openDemocracy в Telegram