Источник: Прачечные самообслуживания Prachka.com / Вконтакте.

Этот конфликт показывает, как протестная NIMBY-культура становится не только эффективным защитником перед лицом авторитарной власти, но и фактором, препятствующим появлению в обществе уважения к правам человека и солидаризации с наименее привилегированными. NIMBY (английская аббревиатура "not in my back yard", "не на моем заднем дворе") – политологический термин, отражающий нежелание жителей принимать какие-либо изменения своей среды, даже если эти изменения приведут к улучшении ситуации всего города. Практика NIMBY характеризуется сопротивлением местных жителей строительству или иным изменениям инфраструктуры на территориях, прилегающих к их домам.

Чтобы понять уникальность конфликта вокруг "культурной прачечной" (специальной прачечной, где бездомные могут постирать свои вещи), необходимо сделать шаг назад и посмотреть на зарождение современного массового движения против реновации в Москве, которое произошло годом ранее.

До весны 2017 в Москве существовали разрозненные группы, которые с переменным успехом старались защищать объекты культурного наследия или дворы от уплотнительной застройки. Триггером роста нового феномена, который впоследствии собрал многотысячный митинг и привел к существенному изменению политического ландшафта на последующих муниципальных выборах, стал т.н. "закон о реновации". Согласно закону, властям предоставлялись практически неограниченные полномочия в вопросах расселения как аварийного жилья, так и тех домов, которые ранее считались "несносимыми".

Недвижимость в Москве, даже самая неприметная, является не просто жилищем, а ликвидной формой капитала

Недвижимость в Москве, даже самая неприметная, является не просто жилищем, а ликвидной формой капитала. Положение относительно станции метро, парка, шумной магистрали или железнодорожных путей – все эти факторы, влияющие на стоимость квартиры, ощущаются москвичами на очень глубинном, почти инстинктивном уровне.

Любая угроза этому капиталу воспринимается эмоционально. Так и реновация, первые пробы которой, москвичи хорошо запомнили (в рамках лужковской реновации москвичи теряли жилища в центре взамен на удаленные, но просторные квартиры в многоэтажках), активировала первобытный страх в широких кругах московских обывателей.

Кэри Гуггенбергер, московская активистка, создавшая многотысячную (сейчас группа насчитывает 28 тысяч участников) группу на фейсбуке "Москвичи против сноса (против закона о реновации" говорила: "Да, до 21 февраля (2017-го – А.С.) я вообще не интересовалась городской повесткой. Меня интересует моя жизнь. Пока меня не трогали, я не проявляла интереса к новостям. Потом, конечно, прочитала и про коррупцию, и про "ночь длинных ковшей". Я люблю старую Москву, за всей моей эмоциональностью стоит страх, что город будет разрушен".

Кэри Гуггенбергер на митинге против реновации. Источник: YouTube.В мае 2017 Кэри стала со-организатором митинга "Москва против реновации", где присутствовали практически все политические силы (не все, правда, смогли тогда выступить на сцене). В сентябре 2017 года при поддержке платформы "Муниципальный депутат" в депутаты московских муниципалитетов прошло беспрецедентное количество кандидатов от "оппозиции". Многие из них создали имена в том числе на антиреновационной повестке.

В это же время, районные фейсбук-группы стали свободным (и весьма критически настроенным) медиумом для горожан, способствовавшим увеличению их связности и повышению политической субъектности. Повестка реновации была сокращена только до тех домов, где жители приветствовали любые изменения, которые мэрия Москвы могла им предложить.

Московское гражданское общество не праздновало победу, скорее настороженно следило за той символической территорией, которую ей удалось отвоевать у агрессивного союза мэрии и т.н. "корпорации развития".

Год спустя бдительность рассерженных горожан была потревожена тем, что в их понимании было четко квалифицировано как угроза среде (а, следовательно, и ликвидному капиталу, заключенному в кирпичных стенах): две общественные организации объявили об открытии "Культурной прачечной". Название проекта – это отсылка  к известному матерному анекдоту про министерство культуры. Григорий Свердлин, директор "Ночлежки", признался, что первая идея названия была назвать прачечную "Министерством культуры", но проект был отвергнут из-за возможных рисков.

Комната в реабилитационном приюте "Ночлежки" на Боровой, 112 Б. Фото CC BY-SA 4.0: Kalinovskaia / Wikimedia. Некоторые права защищены.В "Ночлежке" скорее предполагали неадекватную реакцию со стороны властей. Как для петербургской организации, для которой прачечная стала первым и чрезвычайно важным первым шагом для территориальной "экспансии", так и для фонда "Второе дыхание" реакция жителей стала неприятным сюрпризом. Возможно, именно из-за этой презумпции человечности обе организации решили не проводить слушаний с местными жителями.

В Петербурге "Ночлежка" обладает огромной низовой популярностью и считается частью городского ландшафта. Организацию поддерживают известные рок-музыканты, а сама заинтересованность темой бездомности перекликается с темами радикальной свободы, культуры "неформалов" и андерграунда. Восприятие бездомного как, прежде всего, человека, а не источника заразы, "вонючки", туберкулезника или рецидивиста, даже не ставилось под вопрос.

Как отмечает Свят Мурунов, российский практикующий урбанист, ошибка создателей прачечной была в том "допускать, что все должны быть такими же человечными, как мы".

Та же Кэри Гуггенбергер, которая стала во главе рассерженных горожан еще год назад, уже в сентябре 2018 начала высказываться за кастовое расселение: "Что такое касты, люди не слышали? Почему-то чиновники не живут среди обычных жителей, богатые тоже живут в своем кругу, почему мы должны жить среди бомжей? Каждый живет в своей касте". В других комментариях Гуггенбергер заявляла, что бездомных будут встречать люди с битами. На публичной встрече с жителями района, в адрес создателей прачечной звучали угрозы, в том числе угрозы жизни. В интервью интернет-изданию The Village Гуггенбергер заявила "Мы не против такого хорошего проекта, только (чтобы он был) не рядом с нами."

Сложно представить себе более артикулированное кредо, которое описывается в зарубежной литературе как NIMBY. Москвичам, впрочем не впервой. Неизвестно, предполагал ли булгаковский Воланд, что квартирный вопрос настолько испортит москвичей. Но, кажется, что коммунистические правители, которые решали вопрос с бездомными, высылая их за 101-й километр, сегодня пользовались бы ощутимой поддержкой у жителей столицы.

Конфликт уникален из-за того, что позволяет выйти за пределы традиционного дискурса "Во всем виновата власть" и обратиться к более глубинным процессам

Почему конфликт уникален? Прежде всего, из-за того, что позволяет выйти за пределы традиционного дискурса "Во всем виновата власть" и обратиться к более глубинным процессам, происходящим в российском гражданском обществе. При тщательном изучении вопроса видно, что власть  играет весьма маргинальную роль: мэрия самоустранилась, отказавшись вообще как-либо помогать "Ночлежке". Следовательно, мы можем анализировать ситуацию без соблазна все списать на всепроникающую токсичную коррупцию как источник всего зла.

Конфликт вокруг прачечной иллюстрирует сразу несколько характерных ситуаций: во-первых, наиболее успешные некоммерческие организации за пределами МКАД понемногу начинают экспорт своих практик. Этот процесс чрезвычайно важен с точки зрения долгосрочных цивилизационных изменений. Важен не только сам процесс, но и те ценности, которые транслируются "Ночлежкой" – вера в человека и его права даже в самых экстремальных случаях и ситуациях.

Во-вторых, это история про тупик московского NIMBY-протеста, который отбил атаку городской администрации год назад, но оказался неспособным на конструктивные действия. NIMBY-протест застрял в зацикленности на качестве физической городской среды как средства поддержки стоимости своего капитала, а не на его гуманитарной составляющей. Мы увидели реактивную природу NIMBY-протеста без понимания человеческой солидарности, принятием кастовости и отсутствие видения развития города как города, дружелюбного для всех жителей.