Сообщество независимых муниципальных депутатов взяло на вооружение старый лозунг западных альтерглобалистов: "Мысли глобально, действуй локально". Занимаясь приземленными вопросами местного благоустройства, многие из них стремились не только решить наболевшие проблемы российских городов, вроде уплотнительной застройки, сокращения зеленых массивов и бездарной градостроительной политики, но и вовлечь самих горожан в процесс принятия решений, повысить их политическую сознательность и приблизить "прекрасную Россию будущего".

Война нанесла по этим надеждам сокрушительный удар. Часть мундепов, активно выступивших против российской агрессии, оказались в эмиграции, еще часть – за решеткой. Муниципальные выборы, еще недавно казавшиеся оазисом политической конкуренции (пускай и крайне ограниченной), окончательно превращены в фикцию, а гражданский протест вырождается в писание челобитных.

Муниципальный бум

Муниципальные выборы долго были на периферии общественного внимания, главным образом из-за ничтожности полномочий мундепов. В Москве и Петербурге местные советы ведают лишь некоторыми вопросами благоустройства (к примеру, озеленением дворов, но не улиц и площадей) и занимаются мелкой благотворительностью, вроде помощи пожилым и содействия усыновлению сирот.

Единственный политический инструмент, который государство доверило мундепам – это так называемый муниципальный фильтр, призванный отбраковывать неугодных кандидатов в мэры и губернаторы.

Тем не менее, в конце прошлого десятилетия местное самоуправление стало полем нешуточной политической борьбы.

С одной стороны, на фоне усиливающегося административного контроля над выборами, местная политика оставалась сферой, где независимые кандидаты всё ещё имели некоторые шансы на победу. Поэтому оппозиционеры стали рассматривать их как тренировочную площадку для участия в выборах более высокого уровня. Многих из них привлекала возможность проявить себя в практической деятельности и завоевать доверие граждан.

С другой стороны, активные горожане, защищающие скверы от застройщиков, продвигающие раздельный сбор отходов и прочие полезные инициативы, стали осознавать потребность в политическом представительстве.

"Я стал интересоваться политикой задолго до муниципальных выборов 2017 года, после истории с вырубкой яблоневого сада (между Славянским бульваром и парком Победы, Москва – прим.ред.). Яблоневый сад спасти не удалось, но у нас сложилась группа из несколько районных активистов. В 2015-2016 годах мы ходили на заседания совета депутатов, интересовались чем он занимается. Но депутаты были с порога плохо настроены к жителям. Меня просто выставили с заседания, потому что я не имел регистрации в районе. Это меня разозлило", – объясняет москвич Павел причины, по которым шесть лет назад он поддержал команду независимых кандидатов на выборах в местный совет.

Другие рассерженные горожане рассматривали местные выборы как шанс поквитаться с властями за голоса, украденные в 2011-2012 годах, когда Россию охватили "болотные" протесты. Москвич Антон был одним из тысяч волонтеров-наблюдателей, ловивших за руку фальсификаторов. Несколько лет спустя, в 2017-м, он ощутил новый прилив энергии в связи с муниципальной кампанией в столице, когда оппоненты мэрии завоевали порядка трехсот из полутора тысяч мандатов. После нескольких лет "крымского консенсуса" успех казался феноменальным.

"2017 год сильно воодушевил. Эмоциональный подъем чувствовался даже три года спустя (в 2020-м – прим. ред.), когда точка невозврата для низовой демократии уже была пройдена, но этого еще никто не заметил", – говорит собеседник.

"Мы старались слышать людей"

Мундепы нового поколения видели себя не чиновниками, ответственными за лавочки и газоны, а настоящими политиками, чьи амбиции выходили далеко за рамки муниципальной "песочницы". Добиться глобальных изменений они надеялись через "малые дела" и развитие низовой демократии, начиная с отдельного двора, квартала или района.

"Для меня качественное благоустройство всегда было частью политической борьбы; побочным следствием вытеснения коррупционеров из муниципальной власти", – говорит Владимир Волохонский, действующий депутат одного из муниципальных советов петербургского района "Купчино".

Такие мундепы компенсировали дефицит реальных полномочий опорой на самоорганизацию граждан. Многие из них вышли из среды гражданских или политических активистов, и рассматривали свой новый статус как возможность поддержать товарищей. Они пользовались депутатскими "корочками", чтобы добывать информацию, вести переговоры с чиновниками или прикрывать протестующих в случае конфликтов с полицией.

Важной частью их миссии было вернуть понятию "самоуправление" его изначальный смысл, вовлекая самих жителей в процесс принятия решений.

"Мы продвигали соучаствующее проектирование, то есть старались слушать и слышать людей. В итоге нам удалось реализовать несколько нестандартных проектов реконструкции дворов, использующих натуральные материалы: дерево, песок, гальку, щепки… Система [городской власти] сопротивлялась нам на всех уровнях", – рассказывает Василий Хорошилов, до сентября прошлого года занимавший пост депутата в столичном МО "Академический".

• Читайте openDemocracy в Telegram, чтобы не пропустить новые тексты

"Я концентрировался на вопросах открытости полиции. В частности, добился того, чтобы начальник отдела полиции впервые отчитался перед жителями и депутатами муниципального образования. Ему пришлось выслушать острые вопросы, например: "Почему к задержанным на митингах не пускают адвокатов?", – вспоминает Виталий Боварь, замглавы МО "Владимирский" в центре Петербурга.

Самые политизированные мундепы видели себя не только активистами, но и агитаторами. Например, созданный Волохонским ВК-паблик "Новости Купчино" (82 тыс. подписчиков) освещал не только проблемы района, но и привлекал внимание к протестам, а муниципальная газета "Владимирский округ" под редакцией Боваря разоблачала принуждение бюджетников к участию в праймериз "Единой России".

Многим избирателям нравился новый стиль местной политики даже несмотря на то, что практические результаты работы независимых мундепов зачастую были скромными.

"Сразу (после прихода в совет независимой команды – прим. ред.) стало больше открытости. Появились видеотрансляции с заседаний. С них больше никого не выгоняли. Можно было задать вопросы главе управы или "Жилищника" (муниципальное предприятие – прим. ред.). Издавалась газета, где были публикации по важным вопросам. Депутаты пытались провести референдум по вопросу о реновации (прокуратура этого не допустила). Совет выступил на стороне жителей, выступавших против строительства церкви. Депутаты были безбашенные, ничего не боялись", – вспоминает Павел.

Война самоуправлению

Война в Украине нанесла сокрушительный удар по институту независимых мундепов, вынудив многих из них бежать из страны или замолчать.

В первые дни многие представители самоуправления публично осудили агрессию. Коллективное письмо, называющее "спецоперацию" беспримерным злодеянием, подписало 276 депутатов (позднее имена подписантов удалили по цензурным соображениям). Однако у большинства первый протестный порыв уступил место инстинкту самосохранения.

"После 24 февраля мы забыли ссоры, так как все были против, и никто – за. Но собрать заседание совета – дело небыстрое. К моменту, когда мы собрались, было принято много законов (о "фейках", "дискредитации" армии и так далее – прим. ред.). Часть коллег испугалась голосовать за [антивоенное] заявление", – вспоминает Василий Хорошилов.

"Война вызвала фрустрацию у всей нашей команды... Возникла куча сложных моральных дилемм, например: "Как в таких обстоятельствах заниматься муниципальными праздниками"? Совет разделился на три лагеря: первый – "заявить открыто позицию по поводу происходящего", второй – "резкие движения не нужны" и третий – единороссы", – говорит Виталий Боварь.

Те, кто осмелился протестовать, поплатились. Самые суровые наказания ждали московских мундепов Илью Яшина и Алексея Горинова, осужденных на 8,5 и 7 лет тюрьмы соответственно за антивоенные "фейки". Драконовские приговоры, вероятно, были сигналом другим оппозиционерам: "Убирайтесь из страны – или сядете".

Подобные "послания" от властей получили и собеседники openDemocracy.

Мундепы в эмиграции

"Эмигрировать я решил еще до войны, когда стало ясно, что либо я должен прекратить открыто оппозиционную деятельность, либо окажусь в тюрьме. Но это были медленные планы – я рассчитывал уехать в течение года. 5 марта горизонт схлопнулся до "сегодня". Ко мне пришли с обыском по "телефонному делу". Оформили документы, чтобы везти меня в СИЗО, но почему-то отвезли домой и отпустили. В тот же вечер я взял ноут, полотенце, и уехал", – рассказывает Волохонский, теперь живущий в Белграде.

Несмотря на эмиграцию, Владимир сохранил за собой пост депутата и продолжает участвовать в заседаниях совета по видеосвязи. Однако, по его собственным словам, он лишь формально отрабатывает свои обязанности.

"Желание делать скамейки для людей, поддерживающих "спецоперацию", у меня пропало", – признается собеседник.

В аналогичной ситуации оказался и Виталий Боварь, недавно поселившийся в Бремене.

"Первые проблемы начались в апреле, когда я выпустил газету "Владимирский округ" с антивоенной обложкой. Летом, когда в объявили довыборы [мундепов в Петербурге], я вывел на них открыто антивоенную команду из одиннадцати кандидатов. Всех их сняли, но нервы городской избирательной системе мы помотали. В августе меня предупредили, что будут проблемы. Когда [в конце сентября] объявили мобилизацию, я поддался панике, что границы закроют, и уехал", – говорит он.

Как и Владимир, Виталий – всё ещё депутат. Но, в отличие от коллеги, он не утратил интереса к местной повестке: продолжает общаться с избирателями в соцсетях и реагировать на их запросы.

"Я не поддерживаю позицию, что маленькие дела больше не нужны. Они нужны, но не сами по себе. Если люди тебе доверяют, так как ты помог им лавочку во дворе поставить, можно с ними вступать в диалог. Однако сложно вести диалог с теми, кого презираешь [за отсутствие антивоенной позиции]", – спорит мундеп с позицией, высказанной Волохонским.

В планах у Боваря – перезапустить районную газету, продолжающую традиции "Владимирского округа" (с поста редактора которого его вынудили уйти после отъезда). Чтобы подобное независимое издание могло печататься и распространяться в России, оно не может быть открыто антивоенным. Однако Виталий хотел бы сделать его проводником "ценностей, которые сделают войну невозможной", и критиковать пороки системы сквозь призму местных проблем.

Волохонский, наоборот, собирается сложить с себя функции редактора "Новостей Купчино", поскольку не хочет использовать эзопов язык и обходить опасные темы.

"Коллеги не перестанут освещать истории про воровство, но не будут рассказывать про погибших на войне купчинцев или заключенных из нашей (расположенной в районе – прим. ред.) колонии", – говорит он.

"О выборах можно забыть"

Василий Хорошилов был одним из немногих антивоенно настроенных москвичей, принявших участие в прошлогодней муниципальной кампании в столице в качестве кандидата.

"Я не пошел бы на эти выборы, если бы не война. Я рассматривал это (свое выдвижение – прим. ред.) как протестную акцию. Когда идет война, обсуждать лавочки – странно", – объясняет Василий свои мотивы.

Однако эти выборы окончились для оппозиционеров поражением. Противники войны, большинство из которых группировалось вокруг платформы "Выдвижение", созданной левыми политиками Михаилом Лобановым и Александром Замятиным, завоевали лишь около десятка из полутора тысяч мест в муниципалитетах. Для Василия это стало разочарованием.

"Людей на участки пришло мало. То, что выборы были шансом высказаться против войны, до многих не дошло. Не пришли и не высказались", – считает экс-мундеп.

Проигрыш и сгущающиеся над головой тучи подтолкнули Хорошилова с женой и двумя детьми выехать по гуманитарной визе в Германию (сейчас семья живет в Гамбурге).

"Я понимал, к чему власти могут прицепиться. Те вещи, за которые цеплялись к другим, делал и я. Начались проблемы на работе – в бюджетном исследовательском институте. У детей в школе ввели уроки патриотизма. А ведь дома мы с ними обо всем смело разговариваем. Стали поступать сигналы из школы: "Ваша дочь говорит такое!"", – описывает причины отъезда собеседник openDemocracy.

Александр Замятин, теперь уже бывший депутат московского муниципалитета "Зюзино", объясняет сентябрьское поражение не столько пассивностью избирателей, сколько массовыми фальсификациями и репрессиями.

"Сказались знаковые посадки по антивоенным делам. Заниматься политикой стало рискованнее. Если раньше до выборов не допускали "особенных" людей (известных оппозиционеров – прим. ред.), то в прошлом году это стало массовой технологией. Снимали даже людей, не обладающих особой известностью за пределами района. Причем, использовали для этого брутальные методы (включая аресты – прим. ред.). Разгром наблюдательского движения привел к тому, что на "живых" участках результаты голосования продолжали фальсифицировать. Но, главное, власти научились обыгрывать оппозицию с помощью дистанционного электронного голосования (технологии, которая, по мнению критиков, позволяет властям "нарисовать" любой итог – прим. ред.). До муниципальных выборов прошлого года это было не очевидно", – убежден политик.

В том, что муниципальных выборов в том виде, в котором их знали до сих пор, больше не будет, уверен и Виталий Боварь.

"В 2024 году никто никуда не изберется. Нужно быть оптимистом на грани глупости, чтобы думать иначе. О выборах можно забыть. Конечно, это демотивирует и заставляет искать другие пути для саморазвития", – полагает петербургский депутат.

"Жителям больше не дают слова"

После сентябрьских выборов в столице многие москвичи, поддерживавшие независимых мундепов, ощутили перемены к худшему. Прежде всего, в работе советов стало меньше открытости.

"Жителям больше не дают слова [на заседаниях совета]. За три дня не записался – не пустят… Раньше депутату можно было написать в соцсетях, сейчас это недоступно. Когда у нас был независимый совет, заседания длились часами. Депутаты не голосовали бездумно, а по-настоящему дискутировали. Иногда с заседания уходили в два ночи. А эти (нынешние – прим. ред.) депутаты одобряют все, что говорит председатель. Им муниципальное депутатство на фиг не нужно. Они просто поднимают руки", – с горечью отмечает Павел.

Другой москвич, Антон, был разочарован расколом, парализовавшим работу независимого совета предыдущего созыва. Склоки между мундепами подорвали его интерес к местным делам. Однако возвращение единороссов расстроило и его. "Нынешний совет – тот же черный ящик, каким был до 2017 года", – констатирует собеседник openDemocracy.

С заменой независимых мундепов людьми, лояльными мэрии, горожанам стало намного сложнее отстаивать свои интересы в борьбе с управами и застройщиками.

"Мы долго блокировали стройку храма в местном парке, пока были депутатами. Как только (после сентябрьских выборов) состав совета поменялся, приехала техника и территорию огородили забором", – приводит пример Александр Замятин, теперь позиционирующий себя как активный житель Зюзино.

О том же говорит и районный активист Павел.

"Депутаты поддерживали нас по многим вопросам – и по кинотеатру (речь – о сносе кинотеатра "Улан-батор", вызвавшем протесты – прим. ред.), и по строительству метро, и по реновации, и по капремонту. Хотя у мундепов и мало полномочий, люди понимали, что есть депутаты, которые их не проигнорили. При "едросах" жители остались один на один с капремонтом. Никто не оказывает им юридической поддержки. Депутат-назначенец не будет этим заниматься", – убежден москвич.

Что дальше?

Если раньше "социальщики" могли рассчитывать на более снисходительное отношение властей, чем "политики", то теперь разгоняют даже такие безобидные собрания, как домовой сход, посвященный смене управляющей компании или общественные слушания о строительстве завода.

Поэтому самой распространенной формой "протеста" в последнее время являются уже не митинг или сход, а челобитная. Будет ли так и дальше, пока сказать сложно.

"До 2022 года такие общественные кампании рано или поздно дозревали до того, что борьба идёт не за один конкретный парк или лес, [а за системные изменения в городской политике]. Теперь, когда путь политической борьбы перекрыли – они, по сути, бесперспективны. Однако, может быть, их будет становиться больше, так как на фоне масштабных экономических трудностей государству всё сложнее справляться со своими социальными обязательствами. В активизм придут новые люди без [политического] бэкграунда. Возможно, они привнесут новый взгляд на вещи", – надеется Замятин.

Возможность "действовать локально", ограничивая себя неполитическими темами, будет всегда, уверен Владимир Волохонский. Война подкосила не её, а веру в то, что подобные действия могут привести к глобальным политическим изменениям.

Виталий Боварь думает иначе. По его мнению, даже без шансов победить на выборах политактивисты должны консолидировать горожан на почве местных проблем.

"Если кто-то возьмет на себя риск этим заниматься, это позволит оппозиции накапливать политический капитал. Доверие людей – важный ресурс", – убежден собеседник openDemocracy.

Подписывайтесь на openDemocracy в Telegram