В дни войны гомофобная риторика звучит в России как никогда угрожающе. Власти подозревают гомосексуалов не только в подрыве нравственности, семьи и религии в их традиционалистском понимании, но и, что гораздо хуже, в пропаганде "тлетворных" западных ценностей.

Поскольку многие в правящей элите верят в ментальную войну, будто бы развязанную Западом против РФ, гендерных диссидентов считают даже не частью (пусть и презираемой) российского социума, а "пятой колонной" и геополитическим противником.

Пропагандисты заявляют, что РФ воюет не столько с Украиной, сколько с США и ЕС, в том числе – на ценностном фронте. В подтверждение тезиса российской публике показывали разгромленный "штаб геев и лесбиянок" в захваченном Мариуполе, якобы, развращавший детей на деньги американцев, или фото Алексея Арестовича в женском платье (листовки с "компроматом" на главного комментатора событий с украинской стороны даже разбрасывали над окопами ВСУ).

Появление обезьяньей оспы дало новую пищу для официальной конспирологии. Минобороны утверждает, что инфекция – результат утечки из секретных американских лабораторий в Африке, а главные разносчики заразы – геи.

К светским теориям заговора примешиваются религиозные. В марте патриарх Кирилл прочел проповедь о том, что РФ ведет в Украине религиозную войну в том числе и для того, чтобы предотвратить гей-парады (марши гордости) на Донбассе.

На этом фоне ЛГБТ-активистов и НКО все чаще объявляют иностранными агентами. За последние месяцы этот ярлык получили пять организаций и столько же людей, защищающих гомосексуалов и трансгендеров. Некоторые из них, такие как благотворительный фонд "Сфера" или помогающая ВИЧ-положительным людям НКО "Феникс плюс", были ликвидированы; другие в полном составе уехали из страны, третьи перешли на полуподпольное положение.

Самым же разрушительным ударом по легальности сообщества может стать свежий законопроект, ужесточающий ответственность за "пропаганду гомосексуализма". В России уже есть административная статья, наказывающая за "формирование искаженных представлений о социальной равноценности традиционных и нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних". Применяется она редко, зато дает силовикам повод сорвать практически любое ЛГБТ-мероприятие.

Новая поправка предлагает запретить любую публичную манифестацию гомосексуальности или толерантности к ней независимо от возраста аудитории. Она напоминает печально известную поправку Лабушера, действовавшую в Великобритании в 1885-1967 годах и наказывавшую за "грубую непристойность”.

В итоге ЛГБТ-сообщество ждет самое серьезное испытание со времен отмены печально знаменитой уголовной статьи 121, каравшей за "мужеложство". Всех, кто за последние тридцать лет осмелился "выйти из шкафа", могут заставить туда вернуться. Вопрос стоит о самом выживании коммьюнити – считает Петр Воскресенский, врач, ЛГБТ-активист и коллекционер из Санкт-Петербурга.

В 2010-х Воскресенского неоднократно задерживали на смелых уличных акциях с радужными флагами. В кругу любителей ЛГБТ-истории он известен как автор экскурсий по знаковым для сообщества местам Петербурга и собиратель артефактов гомосексуальной субкультуры XVIII-XX веков.

В условиях, когда открытый протест практически невозможен, Петр верит, что обращение к прошлому поможет гендерным диссидентам сохранить коллективную идентичность и собирается открыть первый в России ЛГБТ-музей.

О том, как старинные книги, статуэтки и камеи помогают противостоять гомофобной пропаганде и бороться за лучшее будущее, Петр Воскресенский рассказал в интервью оpenDemocracy.

Что такое ЛГБТ-история и кто ею занимается в России?

Когда в ХХ веке начались эмансипационные процессы (деколониальные, рабочие, феминистские и так далее), родилось много новых направлений исторической науки. В 1980-е на свет появилась и ЛГБТ-история, в том числе – российская.

Один из ее создателей – Саймон Карлински, потомок белоэмигрантов, построивший академическую карьеру в Америке – исследовал личную жизнь Николая Гоголя и Марины Цветаевой. Еще одним основателем ЛГБТ-истории стал социолог и сексолог Игорь Кон – человек невероятных академических знаний. Его книга "Лунный свет на заре" является одним из каноничных трудов по ЛГБТ-истории России.

С тех пор появилась целая плеяда новых историков и коллекционеров. К ним можно отнести Ольгу Хорошилову, у которой вышли две книги по ЛГБТ-истории ("Русские травести в истории, культуре и повседневности" и "Джентльмен Джек в России" – прим. ред.) и Ирину Ролдугину, у которой выходит много статей по этой теме.

Как родилась идея вашей коллекции и музея?

Я не профессиональный историк, но всю жизнь интересовался историей. Однажды я задумался: "Почему бы не сделать историческую экскурсию по ЛГБТ-местам Санкт-Петербурга?". Много лет я провожу эти экскурсии, изучаю документы, статьи, мемуары. Как-то раз я наткнулся на упоминание о том, что еще в XIX веке на одной из Морских улиц (Большая и Малая Морская улицы были одними из самых фешенебельных в имперской столице – прим.ред.), в одной из квартир находился самый настоящий ЛГБТ-музей. Хозяин собирал предметы, считавшиеся в XIX веке артефактами гомосексуальной субкультуры (статуэтки, картины, гравюры и тому подобное - прим. ред.). Кто был владельцем музея и где именно он располагался, источники, к сожалению, не уточняют.

Таких предметов существовало большое количество. Некоторые их собирали. Однако впоследствии эти коллекции и интерьеры обычно уничтожались – либо родственниками, боявшимися навлечь позор на семью и память покойника, либо самими владельцами, поскольку наступали времена репрессий (прежде всего, в сталинские годы, когда многие гомосексуалы стали жертвами чисток).

Другим важным эпизодом стало посещение музея Чайковского в Клину. Музей создавал его брат, Модест, который, как и сам Петр Ильич, был геем. Он не позволил остальным родственникам уничтожить архив Чайковского, в котором остались однозначные упоминания о его гомосексуальности, но усадьбу, конечно, вычистил.

Однако для себя Модест Чайковский пристроил небольшое помещение. И вот там сохранился такой "гомосексуальный" интерьер, который меня просто поразил. Модест Ильич был любителем вещиц. Среди прочего, он собрал много мужских образов, ярко говорящих о пристрастиях хозяина кабинета.

Это натолкнуло меня на мысль о том, что подобные вещи есть в продаже. Я занялся их поисками на барахолках, интернет-площадках, в антикварных магазинах. Мне повезло: за относительно небольшие деньги (а порой и откровенные гроши) удалось купить некоторое количество коллекционных предметов, которыми можно гордиться.

Как понять, что перед тобою вещь, имеющая отношение к ЛГБТ-истории?

Приведу пример. В моей коллекции есть брошь с изображением Антиноя, вырезанным на ракушке (разновидность камеи – прим.ред.).

Антиной – возлюбленный римского императора Адриана. Он погиб совсем молодым, при трагических обстоятельствах. Римляне объявили его богом и создали тысячи изображений. В XVIII веке эти портреты стали репродуцироваться, в том числе (но не только) как гомосексуальные символы. Антиной стал эталоном юношеской мужской красоты.

Когда ты сталкиваешься с подобным артефактом, у тебя редко есть конкретная история его существования. Приходится делать предположения о том, чем он мог быть.

Известно, что поэт Михаил Кузмин – один из столпов русской культуры и гомосексуальной субкультуры – носил подобную камею на перстне. Некоторые его произведения посвящены Антиною. Анна Ахматова во вступлении к "Поэме без героя", говоря об Антиное, намекала именно на Кузмина.

Другой пример: у меня есть две статуэтки – бронзовая, Нарцисса Помпейского, и гипсовая – Антиноя Фарнезского. Принадлежали ли именно эти статуэтки гомосексуалам, я не знаю. Однако такие же были у Оскара Уайлда, Чайковского, Теннесси Уильямса, Вячеслава Иванова... То есть образы были настолько популярны среди гомосексуалов Европы, что наследили в истории. 

Что, на ваш взгляд, значили эти вещи для их владельцев?

Думаю, они хотели зацепиться за историю, найти свои корни, право на существование. Это сейчас мы знаем, что означает каждая буква в аббревиатуре ЛГБТ. А в XVIII или XIX веке даже понятие "гомосексуальность" было неизвестно. Каждый человек с такой особенностью должен был изобретать свою жизнь, что порождало много интересных концепций.

В частности, существовал миф об античности как золотом веке гомосексуалов. Людям, родившимся таковыми даже в привилегированном обществе в XVIII и XIX веке, все вокруг напоминало о том, что они уроды. Они пытались отвоевать себе пространство, в том числе посредством истории. Поэтому многие артефакты в моем музее – античные по стилистике. Это реконструкция античного мира, а во многом – попытка переизобрести мир заново.

Вещи, о которых вы говорили, отражают вкусы элиты. Можно ли в таком случае говорить о том, что они характеризуют ЛГБТ-субкультуру в целом?

Материальная культура – культура прежде всего привилегированных классов. Если ты король Людвиг Баварский, ты можешь себе позволить создавать парки и галереи, отражающие твои пристрастия, а если крестьянин или рабочий, то у тебя совсем другие возможности.

Кстати, это одна из причин, почему в моей коллекции нет ни одного женского изображения. Женщины были исключены из исторического процесса и объективированы. Да, есть редкие изображения лесбийских мифов, вроде статуэток античной поэтессы Сафо или амазонок, но нет свидетельств их связи с лесбийской гомосексуальной субкультурой. Поэтому я могу приобрести статуэтку голой женщины, скачущей на коне, но это будет памятник не гомосексуальным женщинам, а эротическим вкусам богатых белых мужчин.

И тем не менее с появлением идей об эмансипации ЛГБТ-сообщества эти идеи начинают преобразовывать быт, а быт – это вещественное доказательство того, что мы были.

Мне уникально повезло – помимо дорогих вещей, мне досталась гипсовая статуэтка Антиноя Фарнезского. Бронзу могли себе позволить только очень богатые люди, а этот гипсовый слепок был достоянием человека бедного. 

Есть ли в вашей коллекции что-то, характеризующее интеллектуальную жизнь ЛГБТ-среды того времени?

Например, первое издание трактата Павла Флоренского "Столп и утверждение истины", которое досталось мне практически даром, за полторы тысячи рублей. Флоренский утверждает, что основа христианской общины и общества в целом – не семья, а дружеская пара (по мнению некоторых комментаторов, речь идет о романтической дружбе с гомоэротическим оттенком – прим.ред.).

Современники видели в этом философском трактате весьма однозначное заявление и упрекали автора в том, что он пытается "оправославить античные нравы". Тем самым "Столп", вышедший в 1914 году, можно назвать одним из первых квир-теологических трудов в истории.

Или прижизненное издание повести "Крылья" Михаила Кузмина. В Европе рубежа XIX и XX веков родилось много литературных манифестов, отстаивавших право ЛГБТ-людей на существование. Однако многими современниками оно воспринималось как трагедия. И только Кузмин создал произведение, в котором провозгласил, что человек может быть счастлив, любя другого человека, хотя бы и одного с ним пола.

Почему это важно? Потому что все мы оглядываемся в прошлое в поисках ответов. Ответов в нем мало, но есть примеры. Когда Виталий Милонов заявляет, что ЛГБТ – иностранные агенты, засланные в Святую Русь, мы отвечаем: "Погодите! А где появился первый квир-теологический труд? В России! Где появился первый манифест, провозгласивший, что однополая любовь может стать залогом счастья, а не трагедии человека? В России!".

Насколько подобные аргументы действенны?

Для многих Чайковский был геем уже в 1990-е (хотя, как выразился Путин, "любим мы его не за это"). Для ЛГБТ-сообщества Петр Ильич, сам того не желая, стал святым, которому ошибочно приписывают мученическую смерть. Уверен, что признание факта гомосексуальности Чайковского спасло множество жизней.

Вы собираетесь открыть свой музей для публики. Как он будет функционировать?

Я осознаю, что все это может плохо кончиться, поэтому беру риск только на себя и не готов призывать кого-то к участию. Как относительно бедный российский врач, я не могу себе позволить снимать помещение. Музей будет в моей квартире. Буду устраивать вечера, на которых покажу и расскажу все, что имею.

Вам не кажется, что сейчас – не лучшее время для подобного проекта?

Я открываю музей не потому, что время настало, а потому что время заканчивается. Его открытие будет вызовом.

Мы стоим на сломе эпох. Осенью у нас будет принята, как я ее называю, поправка Лабушера. По этой статье, под которую попадал даже "неправильный" взгляд, были осуждены Оскар Уайлд и Алан Тьюринг.

Это будет знаковая трансформация российского общества, ведь до сих пор поправка Лабушера действовала в России лишь в краткий исторический момент – в Чеченской республике времен независимости (советское законодательство наказывало за однополый секс, но не за "пропаганду" или "непристойность" – прим. ред.). Мы возвращаемся к архаике, средневековым, живодерским представлениям.

Но ЛГБТ-сообщество имеет сильную сторону – оно бессмертно. В каждом новом поколении будут появляться люди, которых историк Дэн Хили назвал гендерными диссидентами. Они будут формировать свое сообщество на тех руинах, которые им достанутся. То, что мы можем заглянуть в нашу историю, дает некоторую надежду, что, если у нас есть прошлое, то будет и будущее.

Если немного пофантазировать, как вы видите перспективы ЛГБТ-музея или музеев в России?

Если морок, наконец, спадет, то при должной поддержке он может обрасти весьма значительной коллекцией. А лет через сто, возможно, станет бессмысленным. В постгендерном мире люди просто не поймут, чему он посвящен, потому что кому какая разница, кто кого любит и с кем живет? Несколько десятилетий назад многим казался немыслимым брак между евреем и христианкой или афроамериканкой и белым мужчиной, а сейчас немыслимо удивляться этому. И наше будущее, я надеюсь, таково, если не будет ядерной войны.