С началом войны в России появилось множество антивоенных низовых инициатив. Одна из крупнейших среди них – "Феминистское антивоенное сопротивление" (ФАС), полуанонимная организация, последовательно выступающая против войны с самого начала вторжения в Украину. "Феминизм как политическая сила не может быть на стороне войны, а особенно войны оккупационной", говорится в Манифесте ФАС – ее уставном документе.

Некоторые участницы ФАС делают публичные заявления от лица организации, однако никакого централизованного "руководства сверху" у феминистского сопротивления нет: в основе всей структуры лежат горизонтальные связи, участницы в разных регионах имеют полную свободу действия и проводят акции на свое усмотрение.

Среди всероссийских акций мирного протеста, организованных ФАС, особенно заметными стали "Тихий пикет" и "Женщины в черном". "Женщины в черном" продолжают традицию израильского антивоенного движения, зародившегося в ходе конфликта между Израилем и Палестиной в 1988 году: в ответ на действия Израиля на оккупированных территориях, облаченные в черное израильтянки начали каждую пятницу выходить на улицы Иерусалима.

Сопротивление старается работать с разными группами: активистки, в том числе, выпускают газету "Женская правда", ориентированную на старшее поколение. Газета сделана в духе обычных изданий "для дома", однако помимо кроссвордов и рецептов там можно найти новости из независимых источников и медиа.

oDR поговорил с активисткой ФАС Эмилией Григорян о публичной стратегии организации и о ее методах организации протеста.

ФАС – это полуанонимная структура, но организацией акций занимаются публичные активистки. Существует ли какая-то "безопасная публичность" или нет?

Думаю, что для тех, кто занимается активизмом, безопасной публичности не существует. Но могу объяснить, почему наше движение не полностью анонимное. Когда у движения нет лиц, то оно вызывает меньше доверия. А когда ты знаешь, что там работает или как-то в тех рядах действует активистка, которой ты уже доверяешь, с бэкграундом которой ты знаком, то это формирует больше доверия. Привлечь людей проще, контакты выходят более теплыми, чем когда это обезличенное движение. У нас есть активисты, которые уехали из России и теперь могут позволить себе говорить открыто.

Расскажи про вашу целевую аудиторию: какой она была раньше и какой она стала на сейчас?

Ядро нашей аудитории изначально – феминистки и активистки, уже включенные в повестку. Но так как мы позиционируем себя как движение, основная цель которого – включение людей в политику и борьбу в целом, в разных регионах. Поэтому мы работаем на разную целевую аудиторию. У нас уже очень давно целевая аудитория – это не только активистки. Для того чтобы привлечь других людей, мы, например, выпускаем "Женскую правду" – газету, ориентированную на женщин более старшего возраста. То есть, тех, кто не интересуется общественно-политическим.

Домохозяйки, которые ищут рецепты? Если совсем упрощать.

Это довольно серьезное упрощение, но в целом – да.

Мы не можем общаться со всей нашей аудиторией через один и тот же канал. Например, газета не аффилируется с нашим основным телеграм-каналом. Это отдельный медиапродукт. Потому что к этому сегменту аудитории нужно обращаться через инструменты, к которым они привыкли.

Как выглядит содержание этой газеты?

Во-первых, там мы используем более близкий и понятный для аудитории газеты язык. Например, феминитивов там нет. Мы не перегружаем тексты левыми терминами и тому подобным – делаем их максимально доступными. Во-вторых, мы очень стараемся интегрировать в газету публикации из независимых медиа, которые мы считаем важными: можем, например, опубликовать отрывок текста и сказать, где можно прочитать продолжение. При этом там есть все, что есть в журналах и газетах, продающихся в киосках. Можно даже анекдоты с рецептами найти. Это вызывает доверие.

Кроме того, у нас планируется запуск ютуб-шоу. Сейчас я думаю, что там будет две флагманские программы. Одна из них – атнивоенное аналитическое шоу, а вторая будет нацелена на аудиторию молчащих.

Менялась ли позиция ФАС с течением войны в Украине? Например, те идеи, которые вы закладывали в свой манифест – вы как-то их пересматривали?.

Надо сказать, что спустя полгода с начала войны мы дополнили манифест. Потому что документ, в спешке появившийся на второй день нападения, не может быть актуален все время. Поэтому он был дополнен и отредактирован всеми нашими ячейками.

Какие именно пункты были отредактированы?

Нам стало необходимо прояснить нашу позицию по некоторым конкретным вопросам. Например, возникла путаница с европейской организацией, название которой очень похоже на наше. Эта организация выступала за разоружение Украины. Мы с ними не согласны, но подписывали свои публичные заявления так, что казалось, будто это от лица ФАС. Поэтому мы должны были дополнить то, что мы – за вооружение Украины.

Чем занимаются ячейки ФАС? Как они устроены и на что вы рассчитываете, когда агитируете создавать такие ячейки?

Ячейки ФАС – это организованные группы активисток в разных городах и странах. Они слабо связаны между собой. Каждая из них оставляет за собой право проводить любые акции и протесты, которые посчитает нужными. Необязательно получать одобрение для отдельной ячейки. Считается, что если вы разделяете наши миссию и ценности и обладаете достаточным авторитетом, то вы можете объединиться с другими активистами и активистками и создать свою ячейку. При этом вы можете использовать все наши наработки, айдентику и т.д.

Я бы сказала, что основная цель международных ячеек – это привлечение внимания мирового сообщества к войне. Мы думали, что весь мир понимает, что происходит война и говорит об этом. Оказалось, что мы живем в пузыре. Очень много людей о войне не слышали или ей не интересуются. Ячейки нужны для осведомления, чтобы налаживать контакты с феминистскими антивоенными организациями за рубежом, для создания большой сети. Это повышает влияние.

Можно ли рассчитывать на то, что эти ячейки станут ядром протеста?

Я сомневаюсь, что ядром протеста станут зарубежные ячейки. Ядро если и зародится, то только в России. И оно, кстати, уже зародилось, после новостей о мобилизации. Но протест извне не может повлиять на ситуацию в России. Зато может случиться обратное: протест внутри России начнет выходить за ее пределы. Россияне вне страны должны солидаризироваться с теми, кто внутри.

Как региональным координаторкам и ячейкам в России удается оставаться анонимными – и при этом сохранять горизонтальность связей?

У нас есть отдельный человек, который занимается безопасностью. У нас там все очень хорошо устроено. Мы сохраняем полную анонимность даже друг для друга, потому что мы понимаем, что в плане безопасности положение людей в России очень сильно отличается от тех, кто сейчас вне страны. Мы не связываем ячейки друг с другом – тогда мы будем нести ответственность за их коммуникацию. Мы только знаем, что они находят друг друга, но как – не могу сказать из соображений безопасности. У активисток в России есть прямая связь с нами через бот, Инстаграм и другие каналы. Там мы их можем проконсультировать, дать советы по безопасности.

Есть ли какая-то региональная специфика в том, как работают ваши активистки?

Есть регионы более и менее активные, а есть очень-очень апатичные – там могут быть инициативы не входящие в ФАС, но мы с ними дружим. Например, в Бурятии происходят невероятные вещи. Усилилось партизанское движение и партизанские акции в регионах. Все боятся за свою безопасность, но чувствуют потребность что-то делать. Партизанских акций сейчас больше, чем когда-либо.

Могут ли регионы, где проживают коренные народы, дать начало более радикальному протесту против войны и мобилизации?

Я на это очень сильно надеюсь. То, что начинается на эмоциях, может стать структурированным и организованным. Толчок, который эти регионы дали – очень мощный. Люди просто в ярости. Ничего круче того, как сопротивляются женщины в Дагестане, Якутии и даже Чечне, я не видела за последние полгода. Я никогда не могла себе представить, чтобы женщины вышли в Чечне. Где угодно, но там этого я не могла представить. На фоне масштабов режима, в котором живут те женщины – это невероятный шаг.

А какие у этого причины? Почему это происходит в регионах с коренным населением?

Я думаю, что женщины в гневе могут все что угодно. Мобилизация сейчас напоминает этнические чистки. Это не новость и не моя мысль. Есть села и деревни, которые забирают подчистую. Там не остается ни одного мужчины. Люди в регионах все прекрасно видят, они понимают, что оказались ресурсом Москвы. А теперь Москва начинает выкачивать оттуда людей. В европейской части Москва будет создавать иллюзию нормальной жизни до последнего, но это продлится недолго.

25 сентября 2022: протесты по поводу "частичной мобилизации" в Махачкале. Источник: "Настоящее Время".

Как ФАС реагирует на волну женского протеста, начавшегося в Дагестане?

Мы очень поддерживаем – медийно, мы держим с ними связь. Запроса на юридическую поддержку с их стороны пока не поступало, но. мы открыты и полностью готовы. Как только потребуется помощь, то мы поделимся любым опытом.

Можно ли призывать к радикальному протесту, находясь за границей? И нужно ли вообще это делать?

Это очень тонкий этический вопрос, о котором я спорю каждый день. Как будто для живущих за границей единственный инструмент радикализации протеста– это призывать людей выходить на улицы. Но имеешь ли ты на это право? Это очень тонкий момент. У меня свое мнение, у других – другое. Есть и другие ресурсы: юридическая поддержка, информационное, финансовое и физическое объединение людей одних взглядов. Выходите на улицу, гуляйте и знакомьтесь.