– После принятия закона об электронный повестках поток обращений увеличился в разы, – рассказывает Антон Горбацевич, координатор отдела помощи в эвакуации проекта "Идите лесом". – Если с сентября прошлого года до недавнего времени мы обработали всего около четырех тысяч обращений, то с начала 2023 года мы получаем по 1200-1500 обращений за сутки. Люди так напуганы и растеряны, что нам приходится не только объяснять им основы законодательства, но и во многом работать психологами.

Запрос на побег

Запросы в "Идите лесом" приходят самые разные. Иногда обращаются прямо со сборных пунктов, когда людей забирают от метро, в общежитиях, во время облав у подъездов, рассказывает основатель проекта Григорий Свердлин.

Именно так – с задержания на улице – началась история побега москвича Али (имя изменено – прим.ред.).

– В прошлом году мне исполнилось 23 года, к тому времени я уже пять лет успешно бегал от армии, но в декабре прошлого года меня поймали на улице – посадили в фургон и привезли на сборный пункт, – рассказывает Али. – На тот момент я уже обращался в организацию "Призыву нет", по их совету написал жалобу в прокуратуру, решения по моему обращению еще не было. Жалоба в прокуратуру давала отсрочку от армии до вынесения решения, но во время задержания этих бумаг у меня с собой не оказалось. И на все мои рассказы, что у меня отсрочка, пока прокуратура не вынесет решения, военные только отмахивались. Надо было что-то предпринимать, и я стал прикидываться больным – делал вид, что меня тошнит, что падаю в обморок. На военных это не произвело впечатления, и меня отправили в часть вместе со всеми. Там я провел одну ночь, а на следующий день продолжил изображать болезнь и добился, чтобы меня перевели сначала в местную медсанчасть, а оттуда – в госпиталь.

– За девять дней в госпитале я постарался наладить хорошие отношения с персоналом – меня даже выпускали покурить во двор и гулять по территории госпиталя. И я все время смотрел – где у них охрана, где камеры стоят, какая из медсестер внимательная, какая менее бдительная. То есть, планировал реальный побег из тюрьмы. 30 декабря приехали какие-то военные и сказали, что завтра меня отправят в часть. Я сразу решил бежать: выбрал слепую от камер зону со стороны леса, перелез через забор и колючую проволоку, пробежал лесом по сугробам, выбрался на дорогу, куда заранее вызвал такси – оно меня уже ожидало. Сначала поехал к одному другу, потом к другому. За один день сменил несколько квартир и сим-карт. На следующий день звонит мама – где ты, тебя ищет участковый! Я сказал, что не вернусь и на автобусе дальнего следования доехал до Нальчика. Мама потом рассказывала, что полицейские и военные, которые приходили к ней домой каждый день, пугали ее, что спецбригада найдет меня за 12 часов в любом месте. А сами только спустя два месяца начали расклеивать листовки с моим фото, причем даже в тех местах, где я никогда не жил.

Весь январь менял города, сим-карты, переезжал с одной квартиры на другую. В первые дни еще думал, что могу вот так побегать, не уезжая из страны, но потом понял – нужно бежать, потому что как только я попаду в руки полиции или военных, тюремный срок лет на 12 мне обеспечен. Улетать из России для меня не было вариантом – в любом российском аэропорту меня бы задержали. Пришлось переходить границу с сопредельной страной, и оттуда самолетом лететь в Стамбул.

Самое интересное я понял, когда проходил таможню – оказывается, никакой единой информационной базы у нас с тем сопредельным государством просто нет! За это время к моей маме сто раз приходили с ордером на мой арест, искали меня в тех местах, где я никогда не жил, расклеивали мои фотографии по всей Москве. И только в конце марта они догадались повесить мои фото не в больничном халате, а в обычной одежде, с описанием примет. Это было, конечно, фантастическое приключение, у меня даже седые волосы за это время появились. Но если бы я не рискнул тогда, сейчас был бы либо в тюрьме, либо на фронте, либо на том свете".

"Мы готовы нарушать российские законы"

– От других проектов нас отличает то, что мы готовы нарушать российские законы и не стесняемся об этом говорить, – говорит основатель проекта Григорий Свердлин. – Мы считаем российское государство преступным, и выполнять законы преступника не собираемся. Поэтому помогаем людям дезертировать, выехать за границу любыми способами.

Специалисты "Идите лесом" советуют уклоняющимся примерно одно и то же: не жить по прописке, желательно переехать в другой регион, не связанный с родственниками или последним местом регистрации, не пользоваться банковскими картами, перейти на наличные. Еще совет – избегать больших городов, Москвы и Петербурга в первую очередь, где работает система сбора данных с уличных видеокамер. Желательно сменить сим-карту на не привязанную к паспорту.

При этом в "Идите лесом" готовы помогать и тем, кто уже побывал на фронте и хочет оттуда выбраться.

– Если узнаем, что человек замешан в военных преступлениях, не будем ему помогать. Но мы не дознаватели, не следственные органы, мы рассуждаем прагматически – даже если он успел три раза выстрелить, пусть не выстрелит в четвертый, а расследовать военные преступления потом будет кому. Мы считаем, что это совершенно правильно и с гуманистической точки зрения, и с прагматической – чтобы у Путина было меньше солдат.

Несколько кейсов, с которыми работали волонтеры "Идите лесом", были связаны с ЧВК "Вагнер".

– Принято считать, что чуть ли не сам Пригожин лично приезжает в каждую тюрьму или колонию, и зэки-уголовники выстраиваются в очередь, чтобы записаться в армию, – говорит пресс-секретарь "Идите лесом" Иван Чувиляев. – На деле, как нам стало понятно из наших кейсов, все совсем не так!

Пример тому – история братьев Васильевых (фамилии и имена изменены – прим.ред.), отбывавших срок в одной из исправительных колоний Владимирской области по одному и тому же делу. Старшему брату Николаю 25 лет, младшему – Сергею – 20. Когда до окончания срока им оставалось около полугода, младший брат исчез из ИК. Николай попытался его найти, писал запросы – но внятной информации нигде получить не мог. В конце концов кто-то из друзей братьев обратился в "Идите лесом".

– Мы передали их кейс организациям, которые занимаются помощью заключенным, но помочь тем, кто попал в руки ЧВК, практически невозможно. "Вагнеровцы" воюют без жетонов, их тела никто не доставляет родным. Сами они ничего не могу сделать – ни уйти, ни самострелом скрыться, их просто убивают, – рассказывает Чувиляев. – Зато мы узнали, как на самом деле происходит "вербовка" заключенных.

По словам Чувиляева, до того как инициативу по вербовке заключенных переняло Минобороны, по тюрьмам и колониям ездили некие клерки, которые действовали от имени ЧВК "Вагнер", а не сам Пригожин. Лишь в самом начале полномасштабного вторжения "повар Путина" несколько раз лично ездил в колонии. Видео его речей с этих визитов быстро разошлись в сети. В остальных случаях сотрудники колоний передавали личные дела заключенных клеркам ЧВК, а отбирали молодых, здоровых осужденных с делами за убийства. По отобранным делам сотрудники колоний собирали зэков на выход с вещами и передавали их "вагнеровцам".

Побег с койки

– Мы как можем срываем путинскую мобилизацию и делаем все, чтобы эта война поскорее закончилась, – говорит Григорий Свердлин. – Многие из тех, кому мы помогли покинуть страну, без нашей помощи оказались бы на фронте и стреляли бы в украинцев.

Это касается и кадровых военных. Одно из первых обращении от офицера, оказавшегося на фронте, а позже в госпитале, пришло в "Идите лесом" в начале октября. Майор, кадровый офицер, с самого начала полномасштабных военных действий несколько раз писал заявление на увольнение. После нескольких отказов летом прошлого года они с еще несколькими сослуживцами прострелили себе ноги и оказались в госпитале. В конце сентября майора должны были выписать, но началась мобилизация, и срочные контракты отменили вообще. Решив, что в таким случае он больше не хочет служить, майор написал в "Идите лесом" прямо из госпиталя. Волонтеры помогли выстроить для него безопасный маршрут побега. Сейчас он находится за пределами Российской Федерации.

– Госпитали – слабая точка в этой системе, – говорит Антон Горбацевич. – Нередко при поступлении медики требуют от пациента, чтобы он сразу подписывал документы о выписке – так они снимают с себя ответственность, если пациент сбежит. Если солдат пропадет из госпиталя, его никто не ищет, поэтому многие сбегают именно с больничной койки.

Осторожно, двери закрываются

После принятия Госдумой новых поправок в закон о мобилизации и введения электронных повесток количество запросов в проект "Идите лесом" выросло настолько, что обратившимся приходится ждать ответа не меньше двух часов. В начале октября на ожидание уходило минут десять.

– Сложно сказать, как эти поправки будут реализованы, единого реестра пока нет и неизвестно, когда будет, – говорит Антон Горбацевич. – Мы каждый день следим за тем, что происходит на границе, пока люди могут уехать. Но сейчас практически 90% обратившихся не могут уехать из России.

Причины у всех разные: больные родители, маленькие дети, невыплаченные кредиты, отсутствие средств на жизнь. Есть среди тех, кто не может уехать, и те, кто служил или служит в силовых структурах, и те, у кого есть допуск к гостайне разного уровня. В середине апреля, как только Путин подписал закон об электронных повестках, в проект пришел шквал сообщений о том, что операторы требуют уточнить персональные данные владельца сим-карты, в противном случае грозят блокировкой номера.

– Уехать или нет – решает каждый человек самостоятельно, – говорит Антон Горбацевич. – В большинстве случаев люди идут по пути наименьшего сопротивления, особенно, если им из-за отъезда грозит уголовное преследование или дома остаются те, кто нуждаются в его поддержке. Если он остается, мы поможем с убежищем, и всегда готовы помочь уехать из страны.