Старший боевой медик, сержант Инна Дерусова стала первым Героем Украины, получившим это звание посмертно. Дерусова погибла 26 февраля во время артиллерийского обстрела города Ахтырка в Сумской области, перед этим успев спасти более 10 человек. Всего, до данным Минздрава Украины, с начала войны и по состоянию на 16 марта российские войска обстреляли 43 машины скорой помощи и 117 больниц. Семь из них восстановлению не подлежат. Фотографии двух беременных женщин, получивших ранения после атаки на роддом и детскую больницу в Мариуполе, облетели мировые СМИ. Одна из женщин умерла, вторая родила девочку Веронику. Роды в бомбоубежищах стали привычной практикой, так же как и операции при обстрелах и эвакуация тяжело больных. oDR попросил украинских медиков из разных концов страны рассказать о том, как изменилась их работа во время войны.

Оксана Слободяна, медсестра детской больницы, активистка движения "Будь як Ніна", защищающего трудовые права медсестер, Львов

Нейрохирургия из киевского Охматдета (главная детская больница Украины, занимающаяся самыми сложными случаями; аббревиатура расшифровывается как "охрана материнства и детства" – прим. ред.) переехала во Львов, непосредственно в мою больницу. Реанимационные, кардиологические отделения тоже. Если кому-то нужны пересадки органов, то ждать не будут. Даже если можно немного потянуть время, то все равно операции нужно делать. Вообще детей много. Не все отделения переполнены, но много.

Во Львове тоже постоянно воздушные тревоги. И медсестры, помимо своих основных обязанностей, должны эвакуировать пациентов. Особенно это тяжело для персонала реанимации, хирургии, где дети лежачие без родителей. Там, где нужно брать этого ребеночка со всеми этими трубочками, со всеми аппаратами, и нести в бомбоубежище. Это очень тяжелая история. Ведь таких детей вообще не рекомендуется трогать. А тут ты обязан их переносить. И это может быть 2-3 раза в сутки. Это очень тяжело психологически, да и просто физически. Одна из мам устроила скандал, мол, она уже третий раз спускается, а ничего не происходит, и в бомбоубежище она больше не пойдет. Но ответственность за нее медики несут. Приходится "включать" психолога, чтобы иметь возможность и помочь, и поддержать, а иногда и отругать. Разные ситуации бывают.

К таким мелочам, как трудовые права, ни у кого нет внимания, потому что война. И это логично. Ну а мы же такие жертвенные! Мы лишний раз не будем добиваться, себя отстаивать, потому что понимаем, что в стране еще хуже ситуация. Это наша украинская натура.

Алексей Чупрына, врач-хирург, глава независимого профсоюза, Полтавская область

У нас в целом ситуация спокойная. Больница работает в обычном режиме. Никто из персонала никуда не делся, все на месте. Безусловно, все приведено в готовность к массовому приему потерпевших, все необходимое для этого готово, бомбоубежища и так далее. Мы переведены в тыловой режим, но сейчас в абсолютном большинстве принимаем обычных больных.

Определенные ограничения есть, мы стараемся не задерживать больных в стационаре, переводим на амбулаторное лечение. Но мы готовы, мы на месте.

Все медики – военнообязанные, все мы в оперативном резерве. Часть медиков уже направлены на фронт. Но есть такое понятие – зона ответственности. Сейчас мы выполняем свои обязанности в своем городе.

По старой традиции, с 2014 года, обеспечение медикаментами – на волонтерах. С администрацией нам не повезло, она живет своей жизнью. А по поводу волонтерства – я не знаю, как это устроено в других городах, но у нас вижу некоторое не совсем рациональное использование волонтерских групп. Они работают на свое усмотрение, и нет логичной связи. Бывает, что нам привозят то, что нам не надо, и я потом пытаюсь передавать другим больницам. Провожу обычный день на работе, а после работы занимаюсь волонтерством-координацией между волонтерскими группами. Пытаюсь навести порядок и логистику.

Нас одновременно и немного и расслабляет, и напрягает то, что здесь пока тихо. Мы в режиме ожидания. Это выматывает. Но это совершенно не то, как у наших коллег в Харькове, Чернигове, Сумах, Мариуполе. У меня есть товарищ в Харькове, но он сейчас в таком состоянии, что я ему раз в день звоню, голос услышу – и все. Потому что там горячо.

Наталья Городиська, медсестра, Черниговская область

У нас все тихо, раненых к нам не везут. Танки ходят по границе хмуро – но мимо нас. Мы работаем в энергосберегающем режиме. Активно работают горячие службы – хирургия, реанимация, приемное отделение. Острые заболевания тоже никто не отменял, тоже они обрабатываются. Часть персонала написала заявления на отпуск. Но по собственному желанию никто не уволился.

Отключений электричества нет. Раз было, но ненадолго. У нас есть свой генератор. Операционная, острые экстренные моменты на электричестве постоянно.

Бомбоубежища у нас есть, но у нас такое месторасположение, что хотя всюду кругом летает и грохочет, у нас тихо. Мы не являемся каким-то стратегическим объектом. Если есть возможность приезжать к нам, то приютим. Продовольствие есть, хлеб подвозят по чуть-чуть. С Чернигова эвакуируют, местные возвращаются, кого-то с собой берут, если есть возможность. Потому что сейчас в Чернигове страшно. У нас небольшая районная больница. Нет роддома, просто выделена палата. Но за это время в таких неподготовленных условиях родилось трое мальчиков. Слова Богу, все прошло нормально, без осложнений. Острые состояния, острые животы мы оперируем на месте. Привезли нам девочку из-под Чернигова, снимали швы на осколочных ранениях, оперировали ее в Чернигове.

Мы сами не думаем выезжать. Сидим тут, наши дети сидят тут. Закончится это не скоро. Но держимся.

Виктория Лисовская, медсестра, Киевская область

К нам везут раненых, эвакуированных. И из городов, и из окрестных сел, где были обстрелы. И детки есть. Детки с огнестрельными ранениями. На Житомирской трассе расстреливали гражданские машины. Потому не все доезжали, к сожалению.

Рядом с нами Васильков, Гостомель, все время бахает. Но вы же понимаете, что такое эвакуировать тяжелого пациента. Максимум, что мы можем сделать, это вывести в коридор, чтобы не было осколочных ранений. И в первую очередь выводят персонал, потому что если персонала не будет, то и больницы не будет.

У нас есть генераторы, больница автономная. Сейчас единственная проблема – довоз кислорода. Больные ковидом еще присутствуют. Он никуда не делся. Стараемся максимально экономить кислород. Больница закупает лекарства централизованно. Плюс нам очень помогают волонтеры. Стоит очередь из людей, которые хотят помочь больнице. Гражданское общество поддерживает нас на все 100%.

Тактическая медицина отличается от обычной. Для меня шок был, когда привозили ребеночка с огнестрельными ранением. Ребенка сознательно расстрелянного. Это был шок. Привозили людей без конечностей, травматическая ампутация. Такое тоже не каждый день видишь.

Мы все остаемся на своих местах. У кого есть дети, то дали время повывозить, и снова девочки возвращаются. А чтобы выезжать куда-то – у меня и мысли такой не проскользнуло. Доносите до людей, что мы продержимся!

Виталий Крылюк, врач Центра экстренной медицинской помощи и медицины катастроф, Киев

По сути, последний раз что-то подобное в нашей стране было только во времена Второй мировой войны. Но с 2016 года бригады скорых проходили тренинги по новым стандартам, в том числе и относительно тактической медицины. И я думаю, что они оказались наиболее подготовленными к работе в условиях войны.

Раненых из пригородов Киева больше принимает правый берег. Но и к нам везут. Медики готовы оказывать медицинскую помощь как в больнице, так и в бомбоубежищах, если есть такая необходимость.

Больше всего поразило, что за день до начала войны мы были в Кременце (Тернопольская область, – ред.), где проводили ежегодную конференцию и тренинги для специалистов системы экстренной медицинской помощи со всей Украины. И у людей была возможность остаться в этом безопасном месте на Западе. Но все вернулись к себе – в Сумы, Харьков, Николаев. Когда с друзьями возвращались в Киев, а на выезд из города была гигантская колонна машин, вот это, конечно, поражало. Мои родные живут в 15 километрах от румынской границы на Буковине, но я также не рассматривал возможности остаться. Мы на своем месте и выполняем свои обязанности.

Ярослав Борисенко, врач скорой помощи, Сумы

На данный момент на скорой помощи у нас усилили бригады. Если в мирное время медицинские работники на вызов выезжали по одному, то сейчас мы работаем минимум по двое. Сейчас, если идут артобстрелы, авиаудары, то мы не выезжаем на неэкстренные вызовы, например на повышение температуры или артериального давления.

На одной из наших подстанций скорой помощи случилась такая ситуация: пока бригада сопровождала "зеленый коридор", российские оккупанты украли три машины скорой помощи и разгромили всю подстанцию. Разбили окна, украли оборудование, медикаменты. Поэтому с оказанием экстренной медицинской помощи в этом районе сейчас катастрофическая ситуация. Мы не знаем, в чем смысл таких действий. Возможно, это какие-то провокации. Возможно, россияне просто будут использовать скорую помощь как средство передвижения.

На днях был вызов: огнестрельное ранение. Когда мы проезжали через вражеские блокпосты (хотя там был "зеленый коридор"), то русские сказали, что никакого коридора нет, и если бы мы ехали немного быстрее, то они бы открыли огонь на поражение. Говорю – это же скорая! На что они ответили, что им все равно. Поразила хладнокровность русских солдат, когда они сказали: "Да, расстреляли бы, даже скорую помощь…". После чего обыскали нашу машину, забрали сигареты, фонарики. Солдаты посоветовались с командованием и пропустили нас дальше. Приехали к пострадавшей и, оказав помощь, выехали на госпитализацию. Во время транспортировки в лечебное учреждение начался артиллерийский обстрел, что могло закончиться плачевно для всех членов бригады.

Периодически сталкиваюсь с русскими солдатами на блокпостах, во время сопровождения колонн или выездов к пострадавшим, и могу сказать, что есть нейтрально настроенные русские солдаты, а есть и враждебное отношение. Например: направляясь на вызов, мы на дороге встретили российский танк. Мы с одной стороны хотели проехать, и он начал наводить на нас ствол, мы начали в другую сторону ехать, он туда начал поворачивать ствол. Мы не понимали, чего хотят русские, куда ехать и какую цель они преследовали, направляя на нас оружие. Опасность чувствуется постоянно, стало сложнее работать.

На данный момент бригады доукомплектованы средствами для остановки кровотечений, растворами, специальным оснащением для оказания помощи в условиях военного времени. Проводятся симуляционные тренинги по оказанию экстренной медицинской помощи в условиях военного времени.

Население нашего города уменьшилось за счет выезда жителей в более безопасные регионы – вызовов стало меньше, поэтому не чувствуется какой-то чрезмерной нагрузки на бригады. Если ранее предоставляли помощь на 240 тысяч населения, то сейчас гораздо меньше. Плюс вызовы начали фильтроваться, так что сейчас справляемся. Есть запас медикаментов на несколько месяцев. Сейчас никакой кричащей нехватки кадров или медикаментов нет. Но есть нехватка средств индивидуальной защиты – бронежилетов, касок, химической защиты, и это вызывает опасения.

Есть сложности оказания помощи на некоторых этапах. Военные медики работают по-другому, не как гражданские. Мы должны работать в безопасных условиях, и ни в коем случае не под прямым огнем. Но в целом не могу сказать, что система сломалась – все работает, мы готовы и далее оказывать помощь нашим гражданам. Естественно, хотелось бы побольше иметь средств для контроля за кровотечениями и оказания помощи травмированным пациентам, но на данный момент их хватает. Но если будет так, как в Мариуполе, то их хватит ненадолго.

Приведу пример одного из наших вызовов: у нас был вызов к раненой женщине под Сумами. Мы наткнулись на танк. По приезду мы обнаружили у женщины два огнестрельных ранения, ампутированные пальцы на руке, скальпированную рану головы. Мы оказали соответствующую помощь и начали эвакуацию, в это момент начался артобстрел. Стреляли не по нам, но когда мы доехали, то увидели, что асфальт по пути нашего следования разрушен, и из земли торчат неразорвавшееся ракеты. Если бы мы там оказались на 10 минут раньше, то помощь нужна была бы нам. В следующий раз не знаешь, как куда и ехать. Не думал, что военные могут нести такой уровень опасности для гражданских медиков. Это вызывает некий диссонанс и в голове не укладывается.

Но, несмотря ни на что, мы и далее будем оказывать медицинскую помощь нуждающимся в этом людям. Украина обязательно победит в этой войне! Слава Украине!