Акция на трассе. Фото предоставлено автором. Все права защищены.Отсутствие в Грузии вооруженного столкновения на линии разграничения с Абхазией и Южной Осетией, более-менее установившиеся правила ее пересечения, а также внутренние проблемы внутри страны долгое время позволяли не обращать внимание на конфликты. Абхазский длится уже четверть века, Южноосетинский – десять лет. Но в мае 2016 года на пункте пропуска Хурча-Набакеви абхазские пограничники застрелили грузинского гражданина Гигу Отхозория. Этот инцидент получил очень широкий резонанс.

Тогда, по словам очевидцев, между 30-летним беженцем из Абхазии и правоохранителями завязался спор. В результате пограничник погнался за Отхозория и уже на стороне, контролируемой Грузией, стал в него стрелять. Имя стрелявшего известно – это Рашид Канджи-оглы. Но за два года грузинские власти так и не смогли договориться о выдаче пограничника, хотя вопрос регулярно обсуждается на встречах в Гали и в ходе Женевских дискуссий. Поэтому пограничника в Грузии судили заочно, приговорив его к 14 годам тюремного заключения. Грузинская сторона также объявила его в розыск через Интерпол. Абхазские де-факто власти сначала заявили, что Канджи-оглы находится под домашним арестом, а в апреле 2017 года дело против него прекратили.

Трагедия повторилась через два года, только в другой непризнанной республике. В феврале 2018 года в приграничном Ахалгорском районе Южной Осетии (там этот район называют Ленингор) правоохранительные органы задержали гражданина Грузии Арчила Татунашвили, обвинив его в шпионаже.Татунашвили доставили в Цхинвали (или Цхинвал – как называют его в Южной Осетии), а на следующий день стало известно о его смерти. Тело погибшего выдали грузинским властям не сразу. Также до конца неизвестны причины смерти. Южноосетинская сторона утверждает, что он умер от острой сердечной недостаточности, а в Тбилиси заявили о пытках и заочно предъявили обвинение двум сотрудникам правоохранительных органов Южной Осетии.

Десяток активистов грузинского движения "Сила в единстве" несколько раз в неделю выезжают из Тбилиси на главную автомагистраль Грузии с портретами Татунашвили и Отхозория. На участке трассы, где до линии разграничения с Южной Осетией всего 400 метров, они встают на обочину и разворачивают грузинские флаги и плакаты – "Я помню август 2008", "Российские оккупанты!" Им гудят проезжающие по трассе фуры и легковые машины.

Граница с Южной Осетией. Фото предоставлено автором. Все права защищены.С июля прошлого года – после того, как в июле 2017 года в селе Берушети Горийского района южноосетинские пограничники снова передвинули линию разграничения, откусив у местных жителей около 10 гектаров земли, грузинские активисты решили отслеживать ситуацию вдоль всей границы. Кроме того, на южноосетинской стороне оказалась часть нефтепровода Баку-Супса.

Де-факто власти в Цхинвали самозахват отрицали, заявив, что пограничные знаки были установлены в соответствии с обозначениями на карте, о чем заранее предупредили грузинскую сторону и ОБСЕ.

"Патрулирование будет постоянным, это не будет одноразовой или недельной акцией. Цель патрулирования – своевременное обнаружение российских пограничников, инженерных групп, чтобы информировать международную общественность", – заявил тогда Давид Кацарава, спортсмен и президент Национальной федерации рафтинга Грузии, возглавивший гражданскую инициативу "Сила в единстве". На опасения, высказанные в Цхинвали о возможных "провокационных выходках" на границе, в движении заявили, что все акции будут согласованы с МВД.

Люди в приграничных деревнях просто боятся, думают, что они одни

К повестке действий активистов прибавилась проблема регулярных арестов грузинских граждан, проживающих в районе линии разграничения. Например, в апреле 2018 года "Сила в единстве" устроило блокаду российских грузов и автомобилей с российскими номерами после того, как в селе Кере задержали местного жителя 65-летнего Акакия Мисирели. В результате Мисирели вернули грузинским правоохранителям после оплаты штрафа.

– Люди в приграничных деревнях просто боятся, думают, что они одни. "Мы маленькие люди, журналисты приходят и уходят, а мы остаемся" – так они думают. И мы хотим сказать и показать, что они не одни. Мы приезжаем каждый день из Тбилиси, мы говорим с ними , – говорит Ана Сино, студентка и одна из участниц движения.

В Тбилиси активисты также запустили "антиоккупационное такси", которое помимо того, что подвозит пассажиров к месту назначения, еще и рассказывает о конфликте в 2008 году. На машине наклейки – проволока, символизирующая отделившиеся территории. В салоне проигрываются видеоролики с кадрами вооруженного конфликта в 2008 году и выступлениями Путина.

– Угрозы со стороны России, которые на видео показаны, до сих пор для нас актуальны, – говорит активист и журналист Лаша Берулава.

Заказать по телефону такси нельзя, можно связаться только через фейсбук-страничку. В планах запустить такое такси по всей Грузии, не только в столице.

Антиоккупационное такси. Фото предоставлено автором. Все права защищены.– Мы хотим сделать тему оккупации снова актуальной, – поясняет Ана, – У нас идет война за умы.

В этой войне, по мнению активистов, грузинские власти играют на руку России, повторяя тезисы ее пропаганды.

– Правительство не хочет открывать информацию для людей – они не хотят злить Россию, мол, мы маленькая страна. Не хотят якобы пугать население. Но люди должны получать информацию, – поясняет Ана.

Несмотря на курс "нормализации отношений с РФ", который объявила правящая партия "Грузинская мечта", прорыва в сближении Грузии с Россией не произошло - между странами не восстановлены дипломатические отношения. В законе "Об оккупированных территориях" Россия объявлена государством, осуществляющим военную оккупацию. Россия тщетно призывает отменить этот закон.

Рядовым гражданам все меньше нравится идея сближения с Россией

Рядовым гражданам все меньше нравится идея сближения с Россией. Это подтверждает недавнее исследование Международного республиканского института (IRI). В 2012 году, когда "Грузинская мечта" пришла к власти, идею диалога полностью поддерживало 83% населения и 11% частично, то в 2018 году процент полной поддержки сократился до 46% и вырос процент отрицания такой политики до 12%. Колеблющихся стало тоже больше – 30%.

Давайте говорить

Грузинское гражданское общество беспокоит российская пропаганда, которая распространяется через СМИ и соцсети. Ее тезисы звучат из уст некоторых грузинских политиков, а два года назад правительство страны даже авторизировало на грузинском рынке телекомпанию НТВ-плюс. Лицензию приостановили в 2018 году после требований оппозиции и гражданских протестов.

В Зугдиди, на границе с де-факто Абхазией, остро ощущают усиление российской пропаганды.

– У нас есть российские каналы, даже моя мама смотрит! – восклицает Майя Пипия, журналистка и ведущая миротворческого радио "Атинати", которое вещает на Зугдидский муниципалитет и Абхазию.

В студии радио "Атинати". Фото предоставлено автором. Все права защищены.– Пропаганда направлена на то, чтобы убедить нас, Россия – гарант безопасности. Хотя я с трудом могу припомнить этап, когда даже хорошие отношения с Россией нам приносили какие-то большие успехи, – поясняет журналистка.

Майя ведет на радио программу на русском языке "Точки соприкосновения". В передаче журналистка рассказывает о темах, которые беспокоят людей по обе стороны линии разграничения. Например, о проблемах в сельском хозяйстве, которым живет как Зугдиди, так и Гали. Острые политические темы в передаче не затрагивают, но поднимают социальные вопросы, говорят об общих культурных контекстах. Радио также сотрудничает с журналистами из Сухуми, которые регулярно присылают в Зугдиди свои сюжеты. В редакции часто спорят о лексике – трудно подобрать слова, чтобы их нормально воспринимали по обе стороны линии разграничения.

Вопросами диалога Майя Пипия занимается давно. Первая попытка найти общий язык была предпринята в 2009 году – тогда была создана передача "Давайте говорить!".

– Мне было очень интересно, что там за поколение растет, как они думают, относятся к нам. Оказывается, мы говорить можем, – говорит Пипия, сама беженка родом из Сухуми. – Чем больше времени проходит, тем меньше новое поколение с обеих сторон остро воспринимает конфликт.

Чем больше времени проходит, тем меньше новое поколение с обеих сторон остро воспринимает конфликт

Зугдиди до войны – небольшой городок. А теперь – второй по количеству беженцев после Тбилиси. Многие все еще не имеют собственного жилья и продолжают жить в коллективных центрах, построенных государством. На зугдидском рынке идет бойкая торговля между жителями Абхазии и местными.

Анна Кочуа занимается помощью как беженцам, так и другим незащищенным слоям населения.

– Я все переживаю так же, как в первые дни войны. Я не беженка, но мне очень трудно видеть, как живут переселенцы. Наше государство многое сделало не так. Но Грузия тогда и не была государством. Когда шли военные действия, грузинская власть была в руках бандитов, – говорит Кочуа, которая в студенческие годы активно участвовала в грузино-абхазских диалогах.

Закрытый переход, где убили Гигу Отхозория. Фото: Анастасия Магазова. Все права защищены.– Тогдашние студенты с абхазской стороны сегодня отвечают за принятие решений в Абхазии, они работают в разных министерствах, среди них есть послы, участники Женевских переговоров. Это молодое поколение – они владеют европейскими языками, могут преподнести свое мнение очень хорошо, легко, убедительно. Я горжусь ими, я их ценю, они люди, с которыми мы можем поговорить, сесть за стол вместе. Но я бы хотела без России. Потому что и без России у нас очень много общего, – уверена Кочуа.

– Но к сожалению, Россия всегда будет там, где она есть. Мы не выбирали географическое положение, – добавляет она.

Убитый в Хурче Гига Отхозория был ее одноклассником.

Клопы, кони и люди

– Здесь и там – везде бизнесмены, а не правительство, – возмущается водитель такси Давид, который везет нас вдоль линии разграничения с Абхазией. Давид – тоже беженец. Он из района Гали, и сейчас живет в Зугдиди. Его семья государственного жилья так и не дождалась – чтобы быстро получить квартиру, говорит мужчина, нужны связи. Работал 15 лет на стройках в Москве, а вернувшись домой, к семье, начал работать таксистом, чтобы сводить концы с концами.

– А сейчас мост, его Шеварднадзе сделал после войны, – рассказывает он о мосте через Ингури по дороге в Пахулани, село, где работает один из двух пунктов пропуска между Абхазией и подконтрольной грузинским властям территорией. – До этого это был мост на тросах, по которому пешком ходили. Беженцы сюда шли. Мародерство тогда было – золото, деньги были в карманах, отбирали. И свои, и абхазы забирали.

Мост через Ингури. Фото: Анастасия Магазова. Все права защищены.– Хорошего тоже много помню, но плохого никогда не забудешь, – добавляет Давид. Он тоже ходил по этому мосту.

Во время войны от болезни умерла старшая дочь Давида. На лечение ее не было ни денег, ни медикаментов. Осталось два сына – одному 24, второму 19 лет.

– Сын учится на военного – что делать! Если будет война, допустим, между Абхазией и Грузией – все можно ожидать – военный человек по-другому знает, что надо. Все должен знать, если хочешь жить дальше, – рассуждает водитель такси.

По дороге проезжаем мимо разрушенной еще в 1990-х чайной фабрики – экономическое положение было настолько плохим, что здание разобрали на металл и стройматериалы. В регионе почти не осталось чайных плантаций. Вместо него здесь выращивают орех.

– Сейчас нет у нас работы. Посадили орех вместо чая. А орех не растет из-за жучка. Лучше был бы чай. Очень трудно, – говорит Тинатин Рогава, молодая женщина из приграничного села Рухи.

Ее семья, родители и братья, которые живут в соседнем селе Рихи, второй год подряд остаются без урожая, без дохода и работы. В Зугдидском районе, а также и в районе Гали никак не избавятся от мраморного клопа, нашествие которого истребляет урожай фундука и цитрусовых. Клоп становится проблемой государственного значения, ее решение обсуждают на грузино-абхазских встречах в Гали.

Однако в Гали обсуждают не только клопов. Еще несколько месяцев назад одной из главных тем было освобождение отца и сына Рогава. Отца Арчико (59 лет) и сына Паату (25 лет) в начале 2017 года задержали российские пограничники возле реки Ингури, где те искали пропавшего коня.

Арчико и Паата Рогава. Фото: Анастасия Магазова. Все права защищены.Конь – причина 10-месячного ареста Пааты и 8-месячного Арчико – прячется в орешнике возле дома Рогава. Их участок – последний перед границей с Абхазией. От побега коня сдерживает только широкий ручей, который при засухе он может спокойно перейти. Сейчас ноги коня связаны и он недовольно топчется на месте.

Мужчин обвинили в незаконном пересечении границы. Однако Рогава утверждают, что границу переходили не они, а пограничники. К тому же Паата сообщил, что во время ареста его побили и напустили на него собаку. В службе безопасности Абхазии заявили, что при задержании Паата Рогава "нанес физическое оскорбление" пограничнику.

Сидя за большим столом своего очень скромного, но гостеприимного дома, Арчико и Паата рассказывают о своем заточении. По-русски говорят плохо, потому Тинатин помогает с переводом.

– Очень хорошее отношение, когда были в тюрьме. Охрана была абхазцы, ничего от них плохого не было, – говорит отец Арчико.

– Они верили нам, что мы не нарушали границу. А русские не поверили, – продолжил Арчико, – Встретил в тюрьме абхаза, который воевал. Он плохого ничего про нас не говорил. Сейчас в Абхазии говорят, что война – дело Шеварнадзе и Горбачева.

– Абхазы ничего не могут поделать, когда есть Россия, – добавляет Тинатин.

Тинатин Рогава. Фото: Анастасия Магазова. Все права защищены.– Если Путин не уйдет из Абхазии, очень скоро будет война. Абхазия будет на нашей стороне, – уверен ее отец.

Чтобы освободить своего отца и брата, Тинатин спланировала акции на Ингурском мосту, соединяющем Абхазию и подконтрольные Грузии территории. Четыре раза семья Рогава выходила протестовать – перекрывали движение живой цепью, ложились на дорогу. В последний протест сестру Тинатин, Дареджан, арестовали за то, что она оказывала сопротивление полицейскому, сбила с него фуражку. Денег на штраф в 250 лари не было, потому сестре пришлось просидеть в СИЗО несколько дней.

– Сами по себе. Никто не помогает, – говорит Тинатин. Мужчин освободили после того, как семья заплатила штраф в 100 тысяч рублей. Деньги собрали все родственники и друзья.

– Потому что мой брат и отец – хорошие люди. Все их знают, уважают. Сейчас точно такие же, – поясняет женщина.

– Сейчас герои! – говорю.

– Ну не знаю. Герои не скажу. Но такие же остались, как и были, – скромно отвечает Тинатин.

Взять на себя ответственность

Кафе-бар прямо возле пункта пропуска Хурча-Набакеви пустует. Дорогу в Абхазию преграждает металлическая сетка – сквозь нее и густую зелень видны здания на той стороне.

Уже год тут, по словам Ирины, работающей продавцом в кафе в центре деревни, живут "спокойно и скучно" – после того как пограничники со стороны Абхазии решили закрыть этот пункт пропуска в марте 2017 года. Тогда же закрыли еще один – ниже по реке Ингури, между деревнями Орсантия и Отобая.

Эти пункты использовали жители приграничных сел Абхазии. Дети ходили в школу, взрослые – за продуктами и необходимыми товарами, люди могли обратиться за медицинской помощью. Теперь, чтобы все это получить, нужно идти с десяток километров к Ингурскому мосту.

Закрыть три из четырех пунктов пропуска на линии разграничения между Абхазией и Грузией было одно из предвыборных обещаний президента Абхазии Рауля Хаджимбы. Жители Гальского района протестовали, но власти Абхазии заявили, что протестующие – лица, занимающиеся якобы "нелегальным бизнесом", "контрабандисты", а закрытие пунктов пропуска было по просьбе "подавляющего большинства".

В обход официальных пунктов пропуска вынуждены идти сотни людей – жители Гальского района, этнические грузины. У многих – проблема с документами, зачастую нет абхазских паспортов, так как они не хотят отказываться от грузинского гражданства. Ходят также беженцы, у которых остались дома вместе с сельскохозяйственными угодьями на абхазской стороне.

Старенькая бабушка с палочками с трудом перелазит через колючую проволоку, несколько мужчин помогают ей, подхватывают на руки и бегут. Парень закатывает брюки, девушка залезает к нему на спину, и так они идут вброд через реку. Один за одним бегут мужчины и женщины через открытую местность в сторону лесополосы - в небе летит сигнальная ракета абхазских пограничников. Это все кадры из документального фильма Ануны Букия "Я переплыла Ингури" о неофициальном передвижении через линию разграничения.

Ануна Букия. Фото: Анастасия Магазова. Все права защищены.Документалистка также решается перейти Ингури и поехать в Сухуми, чтобы посмотреть на свой дом, который она была вынуждена покинуть в возрасте четырех лет. Говорит, что испытала шок при виде родных мест – столько эмоций нахлынуло.

Фильм для нее стал чем-то большим – гражданским высказыванием, формой активизма.

– Я хотела чтобы люди с обеих сторон посмотрели, что на самом деле творится, – говорит Ануна. По ее мнению, те, кто уже давно участвует в миротворческом процессе, как с грузинской, так и с абхазской стороны, монополизировали право на информацию о конфликте, и не говорят о реальных проблемах на линии разграничения.

Те, кто уже давно участвует в миротворческом процессе, как с грузинской, так и с абхазской стороны, монополизировали право на информацию о конфликте

Тяжелее всего для документалистки далось решение выпускать фильм в эфир – она переживала, какой резонанс будет от фильма, как отразится это на ее героях.

– Я поняла, нужно брать на себя ответственность. Иначе будет так, как было последние 25 лет, – говорит Ануна.

– Потому что ничего хуже того, что было и есть, не может случится. Ожидание чего-то непонятного, то ли войны, то ли мира – хуже всего, – добавляет документалистка.

25 лет друг без друга

– Очень большая проблема в том, что абхазское и грузинское общества слишком долго живут отдельно, – высказывает свое мнение Олеся Вартанян, аналитик International Crisis Group из Тбилиси.

Вартанян в 2008 году освещала вооруженный конфликт из Цхинвали, ее репортажи публиковали международные СМИ. Однако из журналистики Олеся ушла – в миротворческий процесс. Говорит, что именно эта роль, а не журналистская, для нее более морально комфортная – "Я могу внести какие-то изменения".

Вартанян констатирует, что тема непризнанных территорий уже не на первом месте в грузинской повестке дня. Всплески внимания бывают только в случаях серьезных событий – таких, как убийства Отхозория и Татунашвили. Миротворческие усилия со стороны Грузии также не всегда находят отклик в Абхазии. Например, сообщение об отмене виз для граждан Грузии при поездках в Европейский Союз, весной 2017 года в непризнанной Абхазии приняли без особой радости.

"Нет сомнений, что эта новая попытка Тбилиси втянуть граждан нашей страны в Грузию, как и все предыдущие, заведомо обречена на провал. Если грузинские руководители искренне обеспокоены вопросами свободы передвижения граждан Республики Абхазия, то им следует отказаться от политики международной изоляции наших граждан, которым по вине Тбилиси отказывают во въезде в страны ЕС", – заявили тогда абхазские власти.

– В Тбилиси часто нет представления о том, что на самом деле происходит внутри отколовшихся регионов. Насколько нужно им то, что здесь предлагают. Не создаются ли им тем самым какие-то предлоги, которыми бы воспользовались местные националисты и, допустим, закрыли границу или оказывали давление на тех людей, которые начинают сотрудничать, – говорит аналитик Вартанян. По ее мнению, это самая фундаментальная проблема в отношениях между Грузией и отделившимися территориями.

– Эти общества живут своей жизнью, они совершенно не общаются. Вот к чему мы пришли за последние 25 лет, – резюмирует она.

Недавно вышедший отчет International Crisis Group констатирует: хотя в политической плоскости не получается найти компромисс, неформальная торговля между Грузией и отделившимися территориями Южной Осетии и Абхазии растет. Разговор о взаимовыгодной коммерции "может открыть давно зацементированные каналы коммуникации" между сторонами конфликта.

В апреле тогда еще действующий премьер-министр Грузии Георгий Квирикашвили анонсировал новую инициативу "Шаг к лучшему будущему", направленную на улучшение гуманитарного и социально-экономического положения жителей Абхазии и Цхинвальского региона. Правительство заявило, что хочет максимально упростить все процедуры, которые касаются торговли вдоль разделительных линий, получения образования внутри страны и за ее пределами, а также доступ к преимуществам, которыми граждане Грузии стали пользоваться в результате сближения с ЕС.

В Сухуми и Цхинвали назвали мирную инициативу – попыткой пиара и "неким подобием дружелюбия".

"Единственным шагом в лучшее будущее является признание Грузией независимости Республики Абхазия и построение полноценного межгосударственного диалога между нашими странами во имя стабильности и процветания будущих поколений. Альтернативы этому процессу нет", – заявил де-факто министр иностранных дел Абхазии Даур Кове.

Выглядит пустынными и построенный в 2016 году для продавцов из Абхазии торговый центр и рынок в приграничном грузинском селе Рухи.