Открыто в Армении живут единицы. За личной жизнью любой молодой девушки и парня пристально следят родственники и соседи. Но у них, в отличие от представителей ЛГБТ, хотя бы есть шанс создать семью.

Где же знакомятся армянские геи и лесбиянки? Как и в других странах, в Армении есть специальные приложения и сайты знакомств, но никто не выкладывает туда свои фотографии. Если удается договориться о встрече, она чаще всего проходит непринужденно, будто оба человека пришли выпить пива. Иногда такие знакомства заканчиваются шантажом и вымогательством денег за фотографии и переписку. В полицию идти рискованно и бессмысленно: в армянской конституции говорится о гендерном равенстве, но ни одна статья не гарантирует защиту от дискриминации по признаку гендерной идентичности или ориентации.

Несмотря на то, что Армения еще в 2008 году одобрила декларацию ООН о сексуальной ориентации и гендерной идентичности, страна является одной из самых гомофобных в Европе. Она занимает предпоследнее, 48-ое из 49, место среди европейских стран в рейтинге соблюдения прав ЛГБТ, составленного ILGA-Europe (Международной ассоциацией геев и лесбиянок). Согласно опросу американского аналитического центра Pew Research Center, 95% молодых армян до 35 лет выступают против гей-браков.

Так, в 2012 году в Ереване подожгли единственный на тот момент гей-клуб DIY. За поджог виновники (молодые братья - армяне из Ирана) получили условный срок. После этого эпизода проправительственные медиа начали атаку на ЛГБТ, а депутат Республиканской партии Армении Эдуард Шармазанов назвал это нападение "правильным и оправданным". В том же году ЛГБТ-сообщество попыталось провести "Марш разнообразия", который сорвали поборники традиционных ценностей. В 2014 году газета "Иравунк" опубликовала список из сорока аккаунтов на фейсбуке, которые, по мнению газеты, "служат интересам международного гомосексуального лобби". С тех пор ни одного открытого мероприятия ЛГБТ-сообщество не проводило.

Директор паба "DIY" Армине Оганесова, 2012.

Параллельно Армения проголосовала за вступление в Евразийский экономический союз и продолжила курс на сближение с Москвой. А с принятием закона о запрете пропаганды нетрадиционных отношений в России в 2013 году насилие на почве гомофобии в Армении только участилось.

"Эскалация гомофобии началась после митингов в Москве против пропаганды, - объясняет один армянский политик, попросивший не упоминать его имени. - Наши смотрели, что говорят по ТВ и повторяли - армяне всегда плясали под дудку России."

Сегодня вспышки бытовой гомофобии происходят регулярно. Последний случай: 11 февраля на улице в центре Ереване избили гей-активиста Макса Варжапетяна. Нападавший сказал, что Варжапетян не имеет права называться армянином и мужчиной, только "сестрой". По словам пострадавшего, в следственном отделе ему заявили: "Геям не положено быть в нашей стране, поэтому это случилось с тобой".

Серго и Нарек

Истории Серго и Нарека похожи, как под копирку. Они ровесники - обоим по 24 года - и геи, живущие в Армении. Росли в непохожих семьях, но жить им было одинаково тяжело. Семья Нарека переехала из Америки в Армению, когда ему было шесть.

"Я всегда был чужаком, по-армянски это называется "отар": плохо говорил на армянском и к тому же был "манерным" (единственное слово, которое Нарек произнес на русском за всю беседу). Но не осознавал этого. В школе всегда было насилие, жестокость, почти каждый день - потому что я был другим. Учился в Ереване, но в то время город был больше похож на деревню по ментальности. Я понимаю, почему армяне нападали на меня: у них в крови защищать свою нацию от чужаков."

Серго, в отличие от Нарека, родился в Ереване, но это не позволило ему стать своим среди сверстников. Не доставалось ему сильно только потому, что разрешал списывать. Оба парня вспоминают, что в школе на переменах часто обсуждали происшествия в городе, в том числе избиения тех, кого подозревали в гомосексуальности.

"Однажды несколько дней говорили, как одного мужчину избили и изнасиловали, а после он повесился, - вспоминает Серго. - Вроде никто не говорил, за что, но было без слов понятно, что если парня изнасиловали, мол, сам на это напрашивался - вот такое отношение здесь. Я тогда не понимал, почему меня это так задело. Мальчишки на переменах смотрели картинки с обнаженными женщинами, но меня это не интересовало."

"Мы в детстве ходили в компьютерный клуб, знаешь что это? - спрашивает Нарек. - Шли типа играть в игры, но на самом деле каждый смотрел тайком порно. Седьмой класс, я даже не знал тогда слово "гей", ввел в поисковике "секс мужчины с мужчиной". И когда я это увидел, на меня это произвело впечатление. Какая-то искра внутри. Потом я стал искать дальше, исследовать вопрос, изучать терминологию - я был любопытным ребенком."

Нарек долго держал свое открытие в секрете, но через несколько лет поделился со своей одноклассницей. На следующий день об этом знала вся школа, одноклассники попытались наказать его.

"Это было очень травматично для меня."

Серго открылся маме, когда ему было уже двадцать лет. Он написал письмо: "Я больше не могу нести этот груз один. Если я не смогу принять себя таким, какой я есть, я просто сожру себя изнутри и приду к суициду". Он вспоминает, что когда мама прочитала, то заплакала и начала убеждать сына, что у него "переходный период" и надо просто "поработать над собой".

"Она попросила меня не говорить папе. Я показывал ей научные статьи, говорил, что это не моя прихоть, а природа, но советское воспитание, ее религиозность, пропаганда российского телевидения так и не дали мне изменить ее мнение. Ее позиция проста: если это не совпадает с ее представлениями, это проплачено Западом. Мы все еще живем вместе, агрессия прошла, но она боится, что кто-то из соседей или знакомых узнает - это позор для семьи."

Серго и Нарек ничем не выделяются из толпы - скромные молодые люди. Во время революции оба выходили на улицу - протест поддержали многие представители ЛГБТ, но никто не поднимал радужный флаг. Они боролись за новую Армению для всех, но в ней, как кажется теперь, так и не нашлось места для них.

"После революции армяне почувствовали, что их голос может быть услышан - и это возродило многие националистические движения, - поясняет Нарек. - Даже в лозунге Пашиняна "DUXOV" (С духом, смело!) - национализм. ЛГБТ-сообществу после революции точно не стало лучше."

"Я сыт по горло, я устал, я не хочу бороться больше, - говорит Нарек. - Только за этот год двенадцать моих друзей-активистов эмигрировали. И это не считая рядовых ЛГБТ-людей."

Ему вторит Серго:

"Я не хочу всю жизнь жить скрытно, я хочу быть нормальным. Хочу ходить в Парк влюбленных и тоже держаться за руки. В новом правительстве наверняка уже есть чиновники с нетрадиционной ориентацией - и что-то будет меняться. Но только эти изменения придутся не на мою молодость."

За три года (2011-2013), по данным правозащитной организации PINK Armenia, из страны эмигрировали 5891 человек, идентифицирующие себя как ЛГБТ. Подобной статистики для последующих лет нет.

Профессор по правам человека, гей

Мужчина за сорок с точеным профилем сидит на лавочке в Парке влюбленных в Ереване, неподалеку от здания парламента. К нему с опаской приближается пожилая женщина с внуком.

"Простите, вы армянин? - мужчина утвердительно кивает. - И гей? Я вас узнала."

Открытые геи в Армении - это что-то обескураживающее. Мало кто готов напрямую говорить о своей ориентации. Ваан Бурназян переехал из Калифорнии в Армению четырнадцать лет назад - после того, как гомосексуальность перестала быть уголовным преступлением. Он совершил каминг-аут публично: написал в едва ли не единственное независимое издание Hetq ("След") письмо со словами, что для того, "чтобы проживать честную жизнь, мы должны быть достаточно смелыми и признать свою истинную природу". Ваан пересказывает мне ту встречу: женщина сказала, что видела его портрет в интернете и спросила, не кажется ли ему, что он обращает молодых людей в геев. Он ответил женщине по-армянски, на котором до сих пор говорит с акцентом:

"Никто не может превратиться в гея. Я никогда не хотел им быть. Но я понял, что нельзя обманывать себя."

Женщина засыпала профессора вопросами. Кажется, ее интерес был сильнее предрассудков. Ваан вспоминает, что когда мимо них проходили дворники, женщина перешла на шепот.

"Она вторглась в мое личное пространство, но при этом защитила меня от третьих лиц, чтобы никто не услышал, о чем мы говорим. Она будто меня экзаменовала. У общества есть потребность в знании, просто его неоткуда черпать."

Напоследок женщина сказала:

"Я надеюсь, моим детям никогда не придется преодолеть то, через что прошли вы. Теперь я понимаю, вы очень тонкая личность. Вижу, что у вас не было другого выбора."

В представлении большинства армян человек не может быть одновременно армянином и гомосексуалом, это нонсенс. Ваан доказывает обратное.

"Я с гордостью принял идентичность моих предков. Моя бабушка пережила геноцид. Я подумал: а что я сделал, чтобы остаться армянином? Поэтому переехал сюда, преподаю тут права человека. И поэтому я открытый гей."

Природа армянской гомофобии объясняется историей нации, которая издавна боролась за сохранение своей идентичности, говорит Бурназян. Армения всегда была под угрозой завоевания и политического единства в стране не было столетиями. Основное, что ее скрепляло - это церковь и ее ценности. Самое болезненное для армян посягательство - геноцид 1915 года и последовавшее за ним насильственное присоединение Первой армянской республики к Советскому Союзу. Оба эти события возобновили страх потери национальной идентичности. Карабахский конфликт подпитал и до сих пор кормит этот страх. "Гомосексуализмом, который может уничтожить нацию", власти современной Армении долгие годы пугали граждан. Кто тогда будет воевать? Кто будет рожать новых армян?

"Армения - это нация деревень, - объясняет Ваан. - Маленькое население, долгое время жившее без государства. Семейные взаимоотношения здесь превыше всего, люди до сих пор зовут друг друга "брат", "сестра", "тетя" и "дядя". Публичная сфера в Армении не развита, люди не доверяют тому, что говорится в обществе. Им важнее личные разговоры. Как у меня с той женщиной."

Открыто говорить о своей ориентации, рассказывать о себе - единственный способ преодолеть гомофобию в Армении, уверен Бурназян. Поэтому он стал одним из героев фильма Listen to me ("Послушай меня") об открытых представителях ЛГБТ. Премьера фильма должна была состояться на фестивале "Золотой абрикос" в 2017 году, но за день до показа организаторы сняли фильм из программы без объяснения причин. После каминг-аута Американский университет в Армении не продлил контракт с Бурназяном. Сейчас он преподает курс по правам человека при Ереванском государственном университете.

"Как вас представить в тексте?"

"Профессор по правам человека, гей."

"Сестрички"

Если армянское общество нетерпимо к геям, существование лесбиянок многие вообще не признают.

"Нам проще живется в Армении: есть такая традиция, что девочкам можно ходить за ручку, они сестрички, лучшие подружки," - говорит Мариам.

Ей 26 лет, одета строго, носит короткую стрижку, но у нее совершенно детское лицо. Мариам не была желанным ребенком: ее родители, как и большинство других армянских семей, хотели сына. Родить мальчика считается предпочтительнее по многим причинам: будущий воин, будет содержать родителей в старости. По селективным абортам Армения занимает третье место в мире.

Первые классы Мариам отучилась в России, потом ее перевезли в Армению - в небольшой городок в Севанской долине, основанный русскими переселенцами-молоканами.

"Очень депрессивный город, очень закрытый - Твин-Пикс какой-то".

Консервативная, под стать духу городка бабушка стыдила девочку даже за обычное общение с одноклассниками, называя "гулящей". Мариам рассказывает, что из-за этого ее отношение к мужскому полу сформировалось очень искаженным. Повлияли и домогательства двоюродного брата.

"В школе я любила одного парня, из-за него у меня был вот такой фингал - упала, когда бегала за ним. Это тоже в ту же копилку: жизнь меня сделала лесбиянкой," - смеется она.

Мариам постоянно бунтовала. Вернувшись из России, она начала носить в школу короткие юбки, что было недопустимо для Армении.

"Мне до сих пор говорят: "Ты в школе устроила революцию". Одноклассники в меня влюблялись, преследовали. Это внимание меня бесило".

Однажды Мариам поняла, что игры перестали быть детскими и парни хватают ее, уже не играя.

"У армянских парней есть четкое разделение: армянские девушки, с которыми через много лет можно создать крепкую патриархальную семью, и те, с кем можно проводить время сейчас. Мне стало неприятно, что меня относят ко вторым. Я отводила взгляд от мужчин, потому что боялась осуждения. Поняла, что если я останусь в этом городе, меня выдадут замуж за человека, которого мне выберут родные. Парней я стала воспринимать как угрозу. Теперь мне очень сложно заговорить с мужчиной, даже если это надо по работе."

Она отрезала волосы и начала носить мешковатую одежду.

"Девушка в Армении постоянно под контролем: родителей, других мужчин. У нас на работе есть неписанная формула: если проект женщины одобрили три мужика, это хороший проект. Зарплата у меня меньше, чем у мужчин в коллективе, на нее сложно прожить."

Но в то же время она будто оправдывает это неравенство:

"Парни относятся к нам по-сексистски не со зла, просто с малых лет им говорили, что девочкам нужно больше внимания, они слабые. Часто бывает, что они искренне хотят помочь."

В шестнадцать лет Мариам впервые влюбилась - в подругу старшей сестры. Она признается, что знала о существовании лесбиянок, но они были для нее как будто инопланетянами, которых не существует на Земле, и уж тем более в Армении. До сих пор лишь немногие знают про ее ориентацию. Она живет скрытно и не заводит отношений. Сама жизнь в Армении для Мариам и многих других представителей ЛГБТ - уже акт протеста. Я спрашиваю Мариам, какой жизни бы она хотела.

"А я не знаю, - растерянно говорит она. - Я давно потеряла умение мечтать. Строить планы на будущее и думать о том, что мне нравится. Меня не стало".

"Золотистые дети"

Зару изнасиловали прошлым летом. Ей тогда было 17. Это сделал ее друг, придя к ней в гости. В Армении бытует мнение: если с лесбиянкой заняться сексом, она сразу влюбится в мужчину и "исправится". Зара не исправилась. Заявление в полицию подавать не стали.

"Зачем ее повторно травмировать? - объясняет мать Зары Нарине. - Скажут: "Сама виновата".

Нарине не знала, как поддержать свою дочь, поэтому выбрила виски и покрасила волосы в яркий цвет, как у Зары. Дочь, по словам Нарине, всегда выделялась среди ровесниц - гламурных молодых армянок, среди которых правильным считается ярко краситься и одинаково одеваться. Поэтому девушку много травили в школе. Но предал тот, кому она доверяла.

Узнать, что дочь - лесбиянка, было испытанием для Нарине, ведь она уже проходила через подобное. В девяностые Нарине встречалась с парнем. Через некоторое время он признался, что делает это лишь бы быть ближе к ее брату. Так семья узнала, что Рубен, брат Нарине - гей. Для семьи это была трагедия. Мама в гневе обещала забить Рубена сковородкой за такой позор.

"Все родственники давили, что надо жениться, и он попробовал встречаться с женщинами. Он сразу изменился: стал грубияном, видно было, что человек не в своей тарелке. Мы с ним однажды поссорились, я сказала тогда: "Я люблю тебя за то, что ты гей. Потому что только тогда ты настоящий".

Рубен, брат Нарине, выделялся среди однородных армянских мужчин яркой внешностью и татуировками. Его избивали на улице и как и Зару, однажды изнасиловали, но Нарине обходит эту тему стороной - больно. Пять лет назад он уехал заграницу, сделал карьеру и с тех пор на родину не возвращался. Естественное состояние Нарине - бояться повторения судьбы брата для своей дочери.

"Я их называю золотистые дети, - говорит Нарине. - У них даже IQ больше, чем у нас. Но я не думаю, что какой-то человек решил бы стать таким золотистым по своему желанию. Это очень трудный путь, очень колючий. У этих детей душа травмирована. Это не их выбор."

Дом Нарине стал прибежищем для друзей Зары.

"Сколько ребят у меня дома пожили: убегают из семьи, мать избила, отец избил, гнобят бесконечно. Я даже устала быть хозяйкой такой гостиницы. Мне очень жаль этих ребят, они защищают себя, как могут".

С подачи Нарине и других матерей организация PINK Armenia, которая уже 12 лет занимается защитой прав ЛГБТ, начала проводить консультации для родителей ЛГБТ-детей. Рассказать подруге или родственнице о том, что у тебя такой ребенок, по-прежнему стыдно, а открыться незнакомой женщине в том же положении гораздо проще.

С родственниками Нарине перестала общаться. Точнее, они с ней, когда почувствовали, что Зара - нетипичная армянская девица, которую можно сосватать за знакомого знакомых и сразу ждать детей.

"Мы вместе с Зарой были в Испании. В автобус зашел транс, никто не обратил внимания. Так и должно быть - всем пофигу, чтобы никто никого не мог обидеть."

Но не у всех семей получается принять детей, говорит психолог Рузанна Асликян, которая работает с родителями ЛГБТ-детей:

"Многих геев и лесбиянок пытаются исправить: отправляют в психиатрическую больницу или ведут в церковь, чтобы вернуть к "нормальной жизни". Родители делают это из лучших побуждений: хотят, чтобы их дети создали семью. Некоторых удается убедить, что их дети не "больны". Но все равно боятся, что скажут люди вокруг. Соседям говорят: сын поехал учиться, на работу. Не хотят, чтобы узнали, что уехал, потому что гей и ему тут жизни нет."

Рузанна сотрудничает с PINK Armenia более двух лет и замечает небольшие подвижки.

"Родители стали принимать своих детей, уже меньше выгоняют из дома. Об это понемногу начинают говорить в обществе. Но политики все еще молчат - боятся потерять голоса избирателей. Но так долго это не может продолжаться."

Побороть гомофобию можно, по мнению Рузанны, если открыто и по-другому говорить об ЛГБТ, в том числе на телевидении.

"Людям внушили, что это грех. Церковь очень много для этого делает. Они так много говорят, что геев надо сжигать, но среди них знаешь сколько геев? В Армении все знают, кто есть кто, страна маленькая."

Кофе по-французски

За десять месяцев у власти новый премьер-министр Армении Никол Пашинян несколько раз затрагивал тему ЛГБТ. В ноябре в Ереване должен был пройти ЛГБТ-форум, организованный "ЛГБТ-христианами Восточной Европы и Центральной Азии". Депутаты посчитали, что это мероприятие "является серьезной угрозой для армянской государственности и национальных интересов" и переложили ответственность за его проведение на Пашиняна.

На это Пашинян ответил: "Скажу, что лично для меня семья и ее армянская модель являются наивысшей ценностью, о чем я всегда говорил и буду повторять. И никакого сомнения в этом нет". Но уточнил, что в Армении, как и в любой другой стране, есть "люди нетрадиционной ориентации" - и это головная боль для правительства. В качестве примера он рассказал историю армянского молодого человека, которого он встретил во время дипломатической поездки во Францию. Тот принес ему кофе в номер и на расспросы Пашиняна о своей жизни во Франции ответил, что сбежал из Армении из-за гомофобии.

"Если ты гей в Армении, у тебя нет прав. Если ты гей и еще ВИЧ-инфицированный, тебе вообще запрещено там находиться, - рассказывает Мушо, тот самый армянин, который подал кофе Пашиняну. По контракту он не может разглашать подробности встречи с постояльцами и просит изменить его имя. - Если ты еще хочешь создать семью, надо быть настолько аккуратным, чтобы никто не узнал."

У Мушо теперь вполне счастливая жизнь. В Париже он продолжает дружить с армянами, которые, как и он, сбежали из страны. Некоторым из них в этом помогал он сам.

"Одного из Армении перевезли в полумертвом состоянии, из аэропорта сразу в реанимацию отправили: у него был ВИЧ, а в Армении его лечили от туберкулеза, чуть не убили там. Сейчас он счастлив - живет, работает. Спасли."

Тема ВИЧ вообще табуирована в Армении, говорит Мушо. Он гордится, что вырос в интеллигентной семье и вспоминает, как родители объяснили ему, от чего умер Фредди Меркьюри. Но даже несмотря на это свободомыслие, его семья не смогла принять его.

Несколько лет назад Мушо вышел замуж в Париже. Он позвонил в Армению рассказать родителям эту новость. Отец промолчал и больше никогда не поднимал эту тему. Мама только попросила Мушо: "Пожалуйста, не говори нашим родственникам, у меня не хватит нервов им объяснять".

Во время своего выступления в парламенте Никол Пашинян сказал, что не будет называть регион, из которого родом Мушо, чтобы "не задеть чувства местных жителей".