Митинг в Петербурге в поддержку Европейского университета. Фото: Анна Клепикова, некоторые права защищены.Последние события вокруг Европейского университета в Санкт-Петербурге - отказ в выдаче лицензии, сопровождающийся очевидно издевательским комментарием замглавы Рособрнадзора Сергеем Рукавишниковым, а также потеря здания, которое университет занимал с момента своего основания - еще больше убеждают в том, о чем уже давно предупреждало мировое академическое сообщество: атака на Европейский университет не является "спором хозяйствующих субъектов". Напротив, речь идет о серьезном нарушении академических прав и свобод. Влиятельный международный институт Scholars at Risk уже в марте этого года опубликовал случай ЕУСПб в на сайте своего проекта "Нарушения академических прав и свобод в мире".

Тотальный контроль над системой образования и науки

Академические права и свободы состоят из двух взаимозависимых частей. С одной стороны, это собственно, права и свободы ученых и преподавателей - то есть, "свобода учить, исследовать и учиться". С другой стороны, это университетская автономия, гарантирующая учебному заведению возможность независимо определять не только содержание, но и форму обучения.

Надо сказать, что история академической свободы в России - минимальна, а традиции авторитаризма достаточно сильны, в особенности, во всем, что касается автономии университета от идеологического диктата государства. В идеале государство должно интересоваться исключительно поддержкой фундаментальных исследований и социальной помощью студентам, гарантируя им, помимо академических свобод, еще и "обычные" конституционные права и свободы. Что касается идеологии, то в демократическом государстве университет должен быть, скорее, школой гражданского образования с профессиональным компонентом. Человек, закончивший университет, должен быть профессионалом и, одновременно, критически мыслящим и социально ответственным гражданином.

Атака на академические права и свободы - продукт путинской эпохи

Авторитарные государства, напротив, очень интересуются не гражданскими свободами, а установками лояльности к политическому режиму, понимая "свободу от политики", скорее, как запрет на критику власти и тотальный контроль над системой образования и науки. При этом, под критикой политического режима его апологеты понимают, по сути, любую свободную мысль, которая использует язык анализа и критики источников вместо языка идеологических штампов. Результатом становится моральная паника по поводу "идеологической агрессии Запада" или "угроза особой российской духовности". Однако так было не всегда. Атака на академические права и свободы - продукт путинской эпохи.

Именно в сфере образования и науки, как казалось, Россия с начала 1990-х выбрала интернационализацию и активное включение в международное образовательное и научное сообщество: Болонский процесс, битва за высокие места в международных рейтингах образования, разговоры об инновационной экономике. Magna Carta Universitatum - декларация, в которой напрямую говорится о моральной и интеллектуальной независимости университетов от политического режима - была подписана целым рядом российских университетов, включая МГУ, СПБГУ (правда, последние, судя по сайту, не указывают свое участие в этом движении за академические права и свободы).

Пожарный кризис

Однако первая атака на Европейский университет в Санкт-Петербурге началась в 2008 году с обвинения во "вмешательстве во внутренние дела Российской Федерации".

Это обвинение прозвучало на самом высоком уровне, сделав очевидным то, что желание инноваций и модернизации сильно расходится со связанными с этим процессом открытостью и демократичностью. Участие университета в исследовательско-тренинговом гранте "Межрегиональная электоральная сеть поддержки" при поддержке гранта Европейского союза немедленно привели тогда к "Пожарному кризису": те же самые пожарные инспекторы, которые незадолго до того подписывали акты о соответствии, внезапно обнаружили ряд серьезных нарушений противопожарной безопасности, включая ранее "не обнаруженную" ими установленную в 1881 году чугунную лестницу в парадном входе. Университет был срочно закрыт (разумеется, в рамках защиты жизней и здоровья студентов), и суды послушно проштамповали это решение пожарной инспекции.

Здание университета. Wikimedia Commons / EUSP.

Тогда, почти десять лет назад, широкая международная и внутрироссийская поддержка, прежде всего, со стороны академического сообщества и со стороны Алексея Кудрина лично, помогла спасти университет. Немалую роль сыграла и готовность самого университета пойти на серьезные уступки: грант Евросоюза был выведен из университета. Конфликт был улажен: тот же самый суд, который месяцем ранее отказался рассматривать аргументы Европейского в свою защиту, 21 марта разрешил продолжить обучение в ЕУСПБ и корректировать "серьезные нарушения" постепенно. Надо сказать, что вообще соблюдение норм противопожарной безопасности во дворце 18 века - не самая легкая задача.

Тем не менее, и до кризиса Европейский университет не сильно выделялся в части нарушений противопожарной безопасности на фоне учебных заведений Петербурга, но совершенно точно стал лучшим в этой части по сравнению со всеми вузами Петербурга после.

Международная репутация под вопросом

Кризис Европейского университета в Санкт-Петербурге, поставивший его на грань закрытия, в очередной раз активизировал дискуссии о том, каким образом судьба этого действительно небольшого, но уже очень влиятельного и во всех смыслах исключительного учебного заведения влияет на ситуацию с реформой высшего образования. Если тогда, в 2008, казалось, что это только неприятный инцидент на фоне некоторого охлаждения отношений между Европейским союзом и Россией, то сегодня ситуация, как представляется, принципиально другая. Прежде всего, нужно указать на два принципиальных отличия от событий десятилетней давности: резкое ухудшение международной репутации Российской Федерации, и не менее резкое изменение тренда в системе высшего образования.

Прежде всего, в 2008 году путинская Россия еще заметно дорожила своей репутацией на международной арене, и международный скандал, особенно в сфере международного сотрудничества в сфере образования, был не очень кстати. Собственно, и разрешение конфликта явно устроило его инициаторов - "политическая деятельность" была выведена из университета, а его руководство постоянно подчеркивало "неполитический" характер кризиса.

Особенностью того кризиса было очевидное нежелание инициаторов выводить его в сферу публичной политики. Очевидно не согласны с этим были студенты Европейского и международные академические структуры, которые в своих письмах поддержки напрямую связали проблемы университета с политикой. Автор этого текста в меру сил участвовал в публичной защите ЕУСПб и, в частности, был созаявителем митинга в его защиту (разумеется, согласованного уже только после того, как кризис благополучно разрешился). Сотрудники же силовых ведомств активно участвовали в давлении на ректорат, убежденные, что именно ректор руководит неформальным протестом студентов, организовавших, в том числе, и постановку масленичного балагана со специально написанным сценарием "Раек для Ивана и Маланьи про Европейского университета закрыванье". В этом масленичном представлении персонаж Бургомистр заявляет: "И вам не позволю за евробабóсы исследовать какие не надо вопросы". Из этого сценария видно, что уже тогда всем было кристально ясен политический заказ, стоящий за "рутинной" проверкой: пожарные лишь выполняют непосредственные указания своих кураторов из силовых ведомств, которые тоже получили очевидный приказ "наказать и закрыть".

К несчастью, наследием этого кризиса стало общее убеждение в управляемости административных процедур; главным в этом негласном (?) договоре было условие, согласно которому ректор университета везде и всюду будет отрицать политическую подоплеку происходящего, в ответ получая возможность "договориться" - что и произошло. По-видимому, это вообще было условием разрешения конфликта. Это наследие играет свою печальную роль и сейчас: определить политический заказ явно труднее, а вот переиграть бюрократию на поле административного произвола не удается.

Определить политический заказ явно труднее, а вот переиграть бюрократию на поле административного произвола не удается

При этом все более очевидный печальный конец университета не является проблемой только одного Европейского. Социолог Григорий Юдин напрямую называет атаку на Европейский университет не просто сигналом для вузов России, а катастрофой, причем даже неважно, кем организованной:

"Атака на Европейский университет - это сигнал, что государство не относится всерьез к собственной стратегии развития науки и готово утопить тех, кто эффективно реализует поставленные им цели", - считает Юдин.

Однако тут дело именно в том, что Европейский университет неверно понял цели и задачи развития науки, вернее, прочитал их дословно. Ведь когда речь идет о формулировке задач, то, следуя старой советской привычке, надо читать, что называется, между строк. А между строк вполне читается довольно старая традиция - модернизация без политического переустройства, такое полностью обезжиренное до состояния воды молоко. В этой ситуации, когда какой-то вуз старается следовать официально заявленным целям, именно он становится объектом не только политических обвинений, но и многочисленных проверок. Как в старом английском детективе - "Фаворит, хоть убей". При этом, именно Министерство образования признало лидирующий статус ЕУСПБ по целому ряду показателей, выработанных им самим для лидеров высшего образования!

Показательно, что напрямую в "подрывной работе" Европейский рискнул обвинить только неизвестный доносчик из известного сливного ресурса "Околокремля" - но зато тут картина мирового заговора против российской науки, образования и государства нарисована более чем мрачная. По мнению автора, ЕУ СПб – зависимый от иностранного финансирования "мозговой центр" (think tank), воспитывающий кадры, из которых формируется "агентура влияния, твердо убежденная в превосходстве либеральных ценностей и неполноценности российского государственного устройства".

Попытки генерализировать такие угрозы уже были предприняты в известном докладе Российского института стратегических исследований, выполненном в жанре прямого доноса на ряд научных и исследовательских учреждений, включая Левада-Центр. С точки зрения авторов доклада, независимые исследовательские учреждения "воспринимаются как "носители тренда", а значит у российских экспертов возникает стремление "оставаться в тренде" – то есть, по сути, мыслить в заданных парадигмах, подстраивать собственные высказывания под эти позиции для поддержания популярности и собственной востребованности в масс-медиа". С точки зрения авторов доклада, это и является "пропагандой", которая должна караться как деятельность "иностранного агента".

Впрочем, в этом докладе, при всем совпадении обвинений, именно Европейского университета нет (возможно, потому, что он был написан в феврале 2014 года, когда, по-видимому, вопрос о закрытии ЕУ еще не стоял).

Внутри же университетского сообщества такие настроения обычно не формулируются настолько алармистским образом, тем не менее, на "идеологически напряженных" факультетах, таких, как исторические или политологические, упреки в ангажированности западными источниками, по сути, "низкопоклонства" перед Западом, звучат уже достаточно отчетливо. Последним мне известным примером является обвинения моего коллеги по Смольному факультету Павла Кононенко (выпускнику Европейского), предъявленного ему в СПБГУ в использовании "исключительно иностранных материалов" и "пессимистический" взгляд на политическое развитие Российской Федерации, а также "политическую ангажированность" используемых Кононенко учебных пособий. Примеры можно множить - однако в ситуации с отказом в лицензии Европейскому университету вряд ли является совпадением тот факт, что один из экспертов, Ирина Широкорад, отказавших ЕУ в лицензии, пишет в одной из своих научных публикаций следующее:

"Определенные силы (так называемая мировая "закулиса" и их ставленники в руководстве США) пытались выстроить в мире однополярную систему и в такой связи всемерно стремились к коллапсу русского мира. Нашей стране при Б. Ельцине настойчиво пытались навязать неприемлемую систему ценностей. С этой целью ими мобилизовались скрытые технологии искусственного обострения в России - как зоне их интересов - противоречий, например, между молодежью и старшими поколениями, между представителями разных конфессий. Они через своих ставленников в структурах власти России провоцировали перманентные реформы управления, образования и общественной жизнедеятельности, подогревали через международные фонды и некоммерческие организации борьбу за гипертрофированные до абсолюта права и свободы, в среде молодежи и студенчества насаждали сознание полного "освобождения от влияния государства"".

Учитывая специфику Европейского и общий контекст, трудно предполагать, что подобные убеждения никак не сказываются на объективном подходе эксперта. Попросту говоря, есть большое подозрение, что и группа экспертов в целом, и этот эксперт в частности - это специальная группа "экспертов-киллеров", которые необходимы именно для того, чтобы используя формальную процедуру лицензирования, закрыть неудобного фаворита в деле реформы российского образования. Действительно, фаворит, хоть убей…

На одном из многих протестов в защиту ЕУСПБ студенты возложили шланг к памятнику Ломоносова как ответ на обвинения в нарушениях противопожарной безопасности, выдвинутых учреждению. Источник: YouTube / Polit.Ru. Некоторые права защищены.

Однако официально, разумеется, все это исключительно "вопросы лицензирования и соблюдения российского законодательства" и "никакой политики". Сам инициатор прокурорской проверки - депутат Государственной Думы от Единой России Виталий Милонов - не видит никакой катастрофы в проверках и утверждает, что "нужно просто лучше с документами работать" - хотя неоднократно высказывался о том, что "студентов там заставляют писать [работы] по защите прав секс-меньшинств, прочих чертей и бесов". Впрочем, другой петербургский депутат - на этот раз Законодального собрания - Андрей Анохин в своем доносе в прокуратуру указал, что "на сайте ЕУ пропагандируются западные ценности".

Нужно указать на отличия от событий десятилетней давности: резкое ухудшение международной репутации РФ, и резкое изменение тренда в системе высшего образования

Сравнение ситуации в двух кризисах - 2008 и сегодняшнего - показывает в большой степени изменение природы путинского режима сразу в нескольких аспектах. В 2008 году вопросы "идеологической безопасности" еще вступали в конфликт с соображениями международной репутации и желанием сохранить контакт с Западом, и это сделало протесты международного академического сообщества достаточно эффективными. Напротив, современное посткрымское состояние делает такие протесты (письма поддержки Европейскому уже исчисляются десятками) малопригодными: страна уже выбрала путь игнорирования мнения международного сообщества, и потому возможная гибель одной, пусть даже самой уважаемой институции, вряд ли что-то ухудшит в международной репутации путинского режима.

В то же время, один и предсказуемый инструмент давления (пожарная инспекция) при наличии явно единого "заказчика" делал этот конфликт обратимым, поскольку именно тот, кто дал команду "мочить", ее и отозвал. В настоящем положении вещей, по-видимому, такого центра нет, а интересантов, напротив, явно больше одного, и они скоординированы, кажется, только явным отказом Путина вмешаться в ситуацию напрямую. Может быть, учитывая логику происходящего, режим уже настолько изменился, что в действительности сам Путин уже и не может включаться в этот конфликт, следуя логике "вассал моего вассала не мой вассал".

Случай с Европейским Университетом - это еще один пример наступления в России "нового Средневековья". Как известно, сломанные часы показывают время правильно два раза в день, а идущие неверно - никогда. Часы путинского режима после Крыма показывают вчерашнее время.