Общее собрание Гражданского форума ЕС-Россия. Источник: Гражданского форума ЕС-Россия.1-3 февраля 2017 года в Хельсинки (Финляндия) состоялось VII Общее собрание Гражданского форума ЕС-Россия (ГФ), на котором собрались около 230 представителей членских организаций, наблюдателей, грантодателей и журналистов. Темами Общего собрания стали вопросы, актуальные как для России, так и для Евросоюза, - глобальные националистические и консервативные тенденции; современные войны, их наследие и воспоминания; устойчивое развитие и снижение бедности; будущие сценарии развития региона Балтийского моря. 

“В рамках этого Общего собрания нам символически удалось соединить Россию и ЕС – через рекордное число мероприятий в Санкт-Петербурге и Хельсинки”, - отмечает Анна Севортьян, Исполнительный директор Гражданского форума ЕС-Россия. “Форум представил Отчет о состоянии гражданского общества. Три дискуссии о российском гражданском обществе, СМИ и медиапотреблении и трансграничной коррупции прошли на различных площадках в Хельсинки. Кроме того, на ярмарке проектов были продемонстированы 18 проектов членов Форума – от миграции до обращения с радиоактивными отходами, от гражданского образования до наблюдения на выборах, от дерадикализации конфликтов до комиксов Respect - и многие другие”. 

oDR пригласил участников Форума подвести итоги Собрания и поговорить о состоянии гражданского общества в России. В разговоре приняли участние Алексей Козлов (Solidarus, Берлин) и Сергей Терешенков (ГФ ЕС-Россия).

Какова на Ваш взгляд сейчас распространенность гражданского активизма в России? И какого рода деятельность вообще попадает под это определение - “гражданский активизм”?

Алексей Козлов: Я фундаменталист в этом смысле. Я пришел из экологического правозащитного движения, и я с трудом принимаю этот тезис о том, что любая негосударственная активность - это гражданский активизм, неважно направлена эта деятельность на благоустройство чего-либо или на борьбу с властями. Я допускаю эту точку зрения, но есть такая тенденция: государство сбрасывает с себя многочисленные обязательства, и в некоторых случаях их берут на себя гражданские активисты, какие-то организации.

Например, возьмем ситуации, когда добровольцы тушат пожары. Я поддерживаю это как ответ на экстремальную ситуацию, но так не должно быть. Такого рода проблемами должно заниматься государство. У государства должна быть своя, достаточно обширная, сфера ответственности, и мы с него будем спрашивать. Мы ведь не станем спрашивать: “Почему вы, добровольцы, до деревни Крюково не доехали, и она сгорела?” Понятно, что у них не может быть нужных ресурсов. А государство - оно должно было отправить туда соответствующие силы. 

Источник: VK / Экологическая Вахта по Северному Кавказу. Некоторые права защищены.Есть точка зрения, что любую добровольческую инициативу нужно определять как гражданскую активность. Но я по-прежнему считаю, что настоящая гражданская активность всегда в той или иной степени связана с конфронтацией с властями, когда мы от них что-то хотим - а не когда мы заполняем оставленную ими нишу. То есть, по моему определению, гражданская активность - это когда граждане требуют от своего государства решения каких-то задач, в форме пикетов, сбора подписей, каких-то кампаний. 

Как Вы считаете, в каких сферах такого рода активность сейчас наиболее выражена?

Алексей Козлов: Возьмем 2016 год, самые актуальные данные. Поскольку на политическую гражданскую активность есть сильное давление со стороны властей, то больше этой активности, конечно, там, где давления нет. Это протест, связанный с обеспечением социальных гарантий, и это трудовой протест.

Это уже не штраф и не угроза уволить с работы - это уже угроза жизни и здоровью, то есть, отношения с властью переходят в другую стадию

Более того, наши коллеги, занимающиеся трудовыми правами, говорят о росте протестов. При этом, в том что касается деятельности, связанной с правами человека, с защитой окружающей среды, там власть перешла уже от мягких репрессий к жестким: нападение на членов организации “Гринпис”, нападение за проведение публичных мероприятий. Это уже не штраф и не угроза уволить с работы - это уже угроза жизни и здоровью, то есть, отношения с властью переходят в другую стадию. 

Таким образом, в разных сферах гражданского активизма применяются разные санкции? 

Алексей Козлов: Это очевидно. Например, было очень хорошо видно, как нарастали репрессии против дальнобойщиков. Вначале власти не ожидали от них ничего. У них есть какая-то карта, какие-то представления о том, кто выходит на улицы, как с ними разбираться. Есть экологические активисты -  с ними нужно вот так, а есть футбольные фанаты -  с ними надо эдак. А тут вышли простые водители, и было непонятно вначале, что с ними делать: их много, у них большие машины, у них какие-то зачатки солидарности.

(с) Григорий Сысоев / РИА Новости. Все права защищены.А потом власти приняли решение, что давайте мы с ними будем таким же образом, как с остальными: будем штрафовать, будем останавливать, будем превентивно арестовывать лидеров. К этой группе был применен набор уже имеющихся схем. Так же, возможно, случится и с социальным протестом - но пока этого нет. 

На Ваш взгляд, какие сейчас у гражданских активистов имеются наиболее эффективные методы для взаимодействия с властью? 

Алексей Козлов: Я занимаюсь публичными мероприятиями, и поэтому могу сказать про свободу ассоциаций. К сожалению, эффективных методов на данный момент практически нет, поскольку протест практически полностью криминализован и может быть чреват большими неприятностями для людей, которые в нем участвуют: штрафом, тюремном сроком, и так далее. 

Поэтому, получается, что люди уже изначально начинают рассматривать эту ситуацию с точки зрения возможных издержек и в большинстве случаев принимают решение не делать ничего или делать что-то такое, что им не будет угрожать, но будет малоэффективно. Например, сейчас очень распространен сбор подписей, петиции. Если в 2012-13 годах власти еще на это обращали внимание, то сейчас подписные кампании реального значения не имеют. Но для людей это простой способ выразить свое мнение, и не грозящий немедленным наказанием. 

Возможно, сейчас время экспертных докладов, потому что конечное число активистов, - людей выходить на улицу, - их число ограничено

Нахождение методов в той или иной сфере происходит очень индивидуально. Экологи, например, делают все, что можно: от реальных блокад до экспертных докладов. Возможно, сейчас время экспертных докладов, потому что конечное число активистов, - людей выходить на улицу, - их число ограничено. И если каждого из них оштрафовать один раз на сто тысяч, другой раз на триста тысяч, то они быстро закончатся. В этом смысле я должен констатировать, что власти практически добились своего: уличный протест криминализован и почти сведен на нет.

Есть эксперты, например, Игорь Кочетков из петербургской организации “Выход”, которые считают, что уличный протест - вообще неэффективен, и что единственно верный способ борьбы с властью - это несоблюдение закона. 

Алексей Козлов: В ситуации со свободой собраний, на данный момент, я бы требовал, наоборот, соблюдения закона. Мы наблюдаем нарушения закона со стороны властей. Нарушается право на одиночное пикетирование, задержание людей на согласованных мероприятиях, отказ в согласовании мероприятий, отзыв уже согласованных мероприятий - это вообще практика, которая в законе не предусмотрена. 

Есть масса событий, которые могли бы быть другими, если бы власти соблюдали закон. Но одновременно, я согласен с Игорем, что есть другие сферы, где несоблюдение закона - это самый правильный метод. Например, во всем, что касается закона об иностранных агентах. Сейчас ситуация улучшилась, но вначале, когда включение в реестр еще было добровольным, тогда все гражданские организации, обвиненные в этом, солидарно отказались называться “иностранными агентами”. Собственно, это и изменило достаточно серьезно отношение к этому закону, по крайней мере, в части российского общества, и, тем более, на международном уровне - когда уважаемые организации сказали: “Не приемлем”. 

(c) Иван Сектарева / АП Пресс ассошиэйшн. Все права защищены.То же самое касается закона о гомосексуальной пропаганде. Совершенно верно, что его нужно игнорировать. Да, могут быть какие-то штрафы, но когда мы читаем распоряжения Роскомнадзора, из которых следует, что само существование ЛГБТ является пропагандой прав сексуальных меньшинств, становится ясно, что закон этот нужно игнорировать, и наоборот, нужно как можно более открыто и публично говорить об этом. И слоган “я человек, а не пропаганда” очень хорошо соответствует этой ситуации. 

Мне кажется, что мы возвращаемся к началу нашего разговора, к теме соотношения политической и гражданской активности. Возможна ли в России вообще гражданская активность без политического оттенка? 

Алексей Козлов: Здесь есть определенный конфуз. Политической гражданской активности не бывает. Бывает активность гражданская, а бывает - политическая. Последняя связана непосредственно с перераспределением власти. То есть, если мы выходим на улицу и требуем отставки правительства и предлагаем своего кандидата на это место, то это политическая активность. А если мы выходим и требуем выполнения закона или изменения существующего закона, то власти хотят называть это политической активностью, - но, на самом деле, это не так. Потому что речь идет о законе, который должен соблюдаться. 

Допустим, мне все равно, Путин президент или Медведев президент - закон о свободе собраний должен соблюдаться. Или наоборот: есть репрессивный, анти-конституционный закон, и он должен быть отменен. И опять же, мне все равно, кто у власти - главное, чтобы это произошло. Здесь и происходит этот водораздел. Если мы говорим: давайте уберем плохих и посадим хороших, вот у нас тут партия - это политика. Но в России проблема в том, что сами власти захотели отнести к политической деятельности всю активность НКО, как это в законе об иностранных агентах расписано. К политической деятельности теперь относятся изучение общественного мнения, проведение любых публичных мероприятий. То есть, вся активность граждан может быть названа политической, кроме благотворительной, может быть, или спортивных мероприятий.  

К политической деятельности теперь относятся изучение общественного мнения, проведение любых публичных мероприятий

Я считаю, что эти сферы деятельности необходимо разделять, как это делается в Европе. Есть политика, выборы в Бундестаг, в Европарламент, а остальное - это дело граждан и к политике отношения не имеет. Поэтому большая часть активности - на самом деле, по своей сути, она не политическая. 

Есть ли какой-то сектор гражданского общества, который наименее политизирован и может работать без прямой конфронтации с властями?

Алексей Козлов: Честно говоря, я такого не вижу. Наоборот, есть обратная ситуация: были добровольцы, которые тушили пожары. Что сделали власти? Они стали придумывать им государственный статус. То есть, появляются попытки регулировать и контролировать инициативы. Здесь сложно представить себе ситуацию, когда есть активность, отдельная от властей, и при этом, успешная. 

Сергей Терешенков: Конечно, отдельные организации, которые могут работать без открытой конфронтации, есть. Но в России такая ситуация, что ты никогда не знаешь, когда твоя деятельность заинтересует государство. Например, было очень много инициатив, связанных с благоустройством городов, с созданием удобной среды - и в какой-то момент государство решило возглавить этот процесс.

Начались конфликты между гражданскими активистами и чиновниками. Тем не менее, на Урале, в Сибири есть масса проектов по благоустройству, и некоторые из них поддерживаются государством. Например, в Тюмени есть прекрасный портал, куда можно подать заявление о нарушении, и органы власти обязаны ответить в течение указанного в законе срока. Или, например, гражданское образование. У нас недавно был Форум “Школы-НПО: мосты сотрудничества” в Красноярске, там собрались около ста человек со всей России, преподаватели и директора школ, представители НКО, и они обсуждали образовательный процесс и его неформальные аспекты.

Проблема в том, что законы - пусть мы не согласны с ними и считаем несправедливыми - применяются избирательно. Если бы несправедливые законы применялись одинаково ко всем, с этим можно было бы что-то делать. 

Алексей Козлов: Например, Фонд Андрея Первозванного должен был бы быть, в этом смысле, иностранным агентом. Тогда было бы честно! 

Сергей Терешенков: Есть определенное число организаций, которые регистрируют себя как иностранные агенты, и с ними ничего не происходит. Они сотрудничают с государством и у них все хорошо. Дискриминация происходит только по отношению к определенным организациям. Которые не устраивают власть. 

Что надо сделать, чтобы перестать устраивать власть? Есть какой-то секрет? Какой-то критерий?

Алексей Козлов: Здесь совершенно непонятно. Например, создается какая-то структура или какой-то закон, как это было с волонтерами на пожарах. Тогда гражданам, которые на свои деньги покупают средства пожаротушения, им говорят: “Нет, вы все неправильно делаете. Надо регистрироваться! Надо то, надо се - и прочее”. Но если очень хочется проблем, то понятно, чем нужно заниматься: правами человека, в особенности, предотвращением пыток, правами ЛГБТ и, возможно, какими-то конкретными экологическими вопросами, например,,  ядерной энергетикой. К вам сразу возникнут вопросы: а не агент ли вы, а не шпион ли вы. Вот так я могу порекомендовать, как испортить отношения с властями. Есть еще отдельная тема Украины, там вообще легко сразу получить по полной. 

Сергей Терешенков: Я работал три года в Перми в гражданском секторе, и мы на нашей организации почувствовали начало преследований, хотя мы занимались просвещением и гражданским образованием. 

В городском активизме тоже начались проблемы. Например, жители одного дома около реки стали очищать пространство от строительного мусора, облагораживать его. Они там сделали “Сад Соловьев”, потому что там, действительно, гнездятся соловьи и другие птицы. Но они постоянно сталкиваются с каким-то противодействием. Сначала власти не обращали на них внимание, потом стали помогать, но теперь включились интересы бизнеса, собственник обнес это место забором. Жители продолжают бороться, потому что им ничего другого не остается: они для себя сделали это место средой. 

Усли говорить о положительных моментах, то все же осознание, что не нужно ждать милости от государства и от чиновников, что нужно самим создавать среду - это, конечно, пришло

От проблем не застрахован даже бизнес. Например, Евгений Чичваркин вряд ли думал о том, что ему придется уехать из страны, когда он создавал “Евросеть”. Ты никогда не знаешь, когда твой малый бизнес станет средним или достаточно большим, чтобы кто-то захотел его отнять.

Но если говорить о положительных моментах, то все же осознание, что не нужно ждать милости от государства и от чиновников, что нужно самим создавать среду - это, конечно, пришло, и распространено не только в Москве и Петербурге, но и в регионах. Есть масса инциативных групп, которые занимаются благоустройством, городской экологией. Алексей прав, что они берут на себя обязанности государства, и в этом есть проблема, но главное, что они готовы вкладывать свои силы в то, чтобы жить в более комфортных условиях.

Какую роль в вашей работе играет членство в Форуме и в участие в Ассамблеях?

Алексей Козлов: Для меня идея Форума, где российские региональные - и это очень важно! - организации могут встретиться с организациями европейскими и найти точки соприкосновения. Форум - это площадка, на которой можно обсуждать любые темы, не опасаясь каких-то репрессий. В современных российских условиях даже совместная разработка каких-то документов, резолюций - дело почти невозможное. Форум дает возможность такого практического сотрудничества в гражданском обществе.

Для нас, организации, находящейся в Германии, очень важно понять, чем мы можем помочь НКО в России, чем их поддержать. Потому что аресты, “иностранные агенты” - это все есть, но люди хотят продолжать работу несмотря ни на что. Мы должны найти такие формы поддержки, которые будут им полезны.