Сотрудники Владимирского централа (тюрьма № 2 УФСИН Владимирской области). (c) Алексей Куденко / РИА Новости. Все права защищены.Год назад московский активист Ильдар Дадин, мой муж, отправился за решетку: суд приговорил его к тюремному заключению за одиночные пикеты. После длительного заключения в столичном следственном изоляторе Ильдар был этапирован в колонию - и пропал. Куда его отправили, семье не говорили. Спустя полтора месяца Ильдар нашелся в Карелии, в городе Сегежа, в колонии номер семь - и рассказал адвокату, как тюремщики пытают и избивают заключенных. История вызвала переполох как в России, так и за рубежом.

Когда говоришь о пытках в России, самое сложное - объяснить, почему с ними так сложно справиться. Сегодня меня спросили: "Настя, если заключенных в карельской колонии ИК-7 пытали несколько лет подряд, почему они не жаловались?" Аргументы о том, что письма из тюрьмы на волю практически не доходят, а прокурор - большой друг главного садиста, начальника колонии, встречают неубиваемую логику: "Но они же должны!"

Да, должны. Должны соблюдать права человека. Не должны бить заключенных. Это в теории. А на практике заключенным объясняют, что того, кто пожалуется, убьют. И заключенный знает - убить могут. Могут, потому что никакого наказания за этим не последует: проверка не найдет нарушений в действиях убийц, суд - оправдает.

Заключенным объясняют, что того, кто пожалуется, убьют. И заключенный знает - убить могут

Откровенно говоря, о ситуации в российских колониях известно многим: так или иначе, показания потерпевших попадают в прессу вместе с жуткими фотографиями, на которых явно видны следы избиений и пыток. Но и это ничего не меняет! На жалобу заключенного Виталия Бунтова, которому в местах лишения свободы вырывали ногти, последовал ответ: "Он сгрыз их сам". Несмотря на требования ЕСПЧ защитить Виталия, тюремщики заявили ему: "Будем продолжать, пока не умрешь".

"Я сообщал о пытках несколько раз, но после ухода должностных лиц и представителей прокуратуры меня начинали избивать и пытать с удвоенной жестокостью", - рассказывает Зелимхан Гелисханов. Сейчас он все еще находится в карельской ИК-7. Когда мать Зелимхана написала заявление в Генеральную прокуратуру, молодого человека избили еще сильнее. На него кричали: "Прокуратура тут ничего не значит! Твоя мать ничего не значит! Ты ничего не значишь! Понял?"

Ильдар Дадин. Источник: protestactions.info. Почему же истории моего супруга Ильдара Дадина - одной среди многих - удалось вызвать общественный резонанс? Возможно, потому, что Ильдара знали лично и журналисты, и политики - еще со времен его общественной деятельности на свободе. Тот, кто хоть раз видел Ильдара, будет убежден: такой человек, как Дадин, врать не будет. Возмущение было особенно сильным и потому, что Ильдар сидит по политической статье, за оппозиционные акции протеста. Мало того, что без вины отправили в тюрьму, так ещё и пытают!

За прошедший месяц Ильдар из обычного парня превратился в символ борьбы с пытками. Не только для правозащитников, но и для заключенных колонии ИК-7: те ребята, которые раньше боялись сообщать об издевательствах, теперь дали показания. Несмотря на то, что проблема вышла на высший уровень, это смелый поступок с их стороны: жалобщики находятся в полной власти тюремщиков. И ничто, даже внимание российской и европейской общественности, не может уберечь их от мести палачей.

Откликнулись и бывшие заключенные - они приняли участие в пресс-конференции, где подтвердили факты пыток. Люди, которые живут в разных регионах России и никогда не были знакомы друг с другом, говорят одно и то же о страшной карельской тюрьме.

Слушать эти рассказы - просто невыносимо.

Заключенных начинают унижать сразу после приезда в колонию. "Выходите из машины, животные", - говорят им. И действительно, к ним  не относятся, как к людям.

По приезду у новых заключенных ИК-7 отбирают все вещи, и обязательно избивают. Экзекуции подвергают абсолютно всех, а потом изучают произведенный эффект: например, заставляют заключенных говорить о себе "Я ничтожество". Тех, кто сразу испугался и потерял гордость, бьют редко - только для профилактики. Именно так, запуганными и сломленными,  должны, по мнению тюремщиков, выглядеть зэки.

Тех, кто готов отстаивать свои права, пытают жестоко

Тех, кто готов отстаивать свои права, пытают жестоко. Кидают в холодную камеру, где температура - далеко за минус. Одежды нет, укутаться не во что. Как правило, у заключенного от длительного пребывания на холоде  начинаются судороги, он зовет врача. Но это, разумеется, бесполезно: медик лишь посмеется и скажет: "Терпи, так тебе и надо".

Для меня настоящим шоком стали даже не избиения, а тот факт, что заключенным не дают туалетной бумаги. Принять душ, разумеется, тоже негде, и лишенный элементарных удобств человек испытывает нестерпимые моральные мучения.

ИК-7, Сегежа, Карелия. (с) Роман Баландин / РИА Новости. Все права защищены.Каждое утро и каждый вечер при поверке заключенных избивают. Водят по одному в коридор, где нет видеокамер, заставляют широко расставить ноги и, давя на спину, сажают на шпагат, пока гениталии не коснуться пола. Это издевательство чревато разрывом связок. Если человек не может терпеть и падает на пол, его избивают ногами: встают на него и топчут ботинками.

"На медосмотре надели наручники на руки за спиной, положили на пол и стали избивать. Врач пытался засунуть мне мой же тапок в рот вместо кляпа, чтобы заглушить крики. Это тот врач, который должен осматривать на предмет телесных повреждений…", - говорит Али Исламов. Он тоже до сих пор - узник ИК-7.

Что происходит при этом с заключенным? Ответить на этот вопрос легко: сломанные кости, компрессионный перелом позвоночника. Люди становятся инвалидами по воле безумных лагерных садистов.

"Врач пытался засунуть мне мой же тапок в рот вместо кляпа, чтобы заглушить крики"

"В 35-й камере избивали минимум три-четыре раза в неделю Шургая Кобу Шалвовича", - вспоминает Мурат Нагоев. Мурат, бухгалтер по образованию, очень въедливый и рассудительный, запоминает все детали. "Когда они приходили его избивать, то требовали громко кричать доклад - имя, дату рождения, статью обвинения - я потому и запомнил имя. При избиении его заставляли что-то сделать, что-то подписать. Он кричал: «Нет, нет, не буду!», - и его еще сильнее били. Его так избивали также весь декабрь включительно, что-то отбили".

Рассказывая это, Мурат не знал, что ни разу не виденный им сосед Коба Шургая лежит в камере с переломанными ребрами.

Вот что рассказывает сам Шургая: "Насилие ко мне применяли около десяти сотрудников дежурной смены. Избивали руками и ногами. Ставили на растяжку до такой степени, что нагибали голову к полу. Затем завели в кабинет к начальнику ИК-7, который угрожал, что меня голым закроют на улице, где я умру от холода "как собака". После избиения я ощущал сильную боль в грудной клетке. В этом месте до сих пор при ощупывании чувствуется, что выпирает сломанное ребро. Были повреждения на ступнях. Левая ступня, через какое-то время зажила, а правая до сих пор - распухшая. После избиения ко мне приходил местный адвокат, к которому я обратился за советом, что мне делать. Но адвокат рекомендовал  не писать заявление на сотрудников колонии, так как мне будет только хуже". Думаю, можно не говорить, что медицинскую помощь человеку  с переломами не оказывали.

В ход идут не только побои, но и унижения и угрозы. Голову заключенного опускают в унитаз и несколько раз смывают воду: телесных повреждений нет, унижение - огромно.

Религиозным людям не дают совершать обряды. За молитву, например, можно запросто угодить в карцер. Вот как описаны издевательства над Хазбулатом Габзаевым: "Они кричали ему - «Мы тебя повесим, прибьем, будешь с пола будешь жрать». Я так понял, что Габзаев, мусульманин, отказывался есть  свинину. А они ему: «Ты, как свинья, будешь с пола жрать». Он просидел в карцере целых пять суток".

Заключенные следственного изолятора №1 "Кресты" в Санкт-Петербурге на пасхальном фестивале в церкви. (c) Игорь Руссак / РИА Новости. Все права защищены.Поводом для шуток становится и национальность заключенного. Вот - показания свидетеля: "В камере № 7 сидел таджик. Данные его не помню. Он очень плохо говорил по-русски, и над ним смеялись, издеваясь над ним, заставляли написать явку с повинной. У него была сломана рука, и тюремщики били его по руке, от чего он орал от боли. Они заставляли  его сесть в угол у стены, поднять руки и изобразить обезьяну".

Иногда грозят изнасилованием, и это не просто слова: с человека сдирают штаны и трусы, перед лицом его водят пенис, и кажется, что уже вот-вот… Мужчины вскрывают себе вены, чтобы не допустить унижения. Но и это не спасает от издевательств: редко когда тюремщикам придет в голову везти раненого в больницу!

"Чтобы избавиться от издевательств, я в камере, испугавшись изнасилования, вскрыл себе вены. Мне остановили кровь, перевязали руки и под видом сопровождения в медстационар в коридоре, где нет камеры, продолжили избивать. Возле входной двери уложили меня на бетонный пол и открыли входную дверь. Пристегнули наручниками к двери. В этом положении я пролежал целые сутки, периодически получая удар от открывающейся входной двери. Когда мои руки синели, надзиратели  подходили и увеличивали кольцо наручников".

Несколько лет назад в Карелии был жестоко изнасилован один из заключенных. В знак протеста вскрыли вены 60 человек, потом - ещё 40. Но проверка, разумеется, нарушений не выявила.

Прибегают тюремщики и к такому: заломить руки заключенного за спину, сковать наручниками и подвесить на крюк. Ильдар рассказывал, что именно это - самое страшное. Руки сводит так, что хочется кричать от боли; деревенеет спина, непроизвольно льются слезы, сопли, слюна… И заключенный уже готов сделать всё, чтобы только его отпустили. Это - та самая пытка, описанная Джорджем Оруэллом в романе "1984", когда заключенный уже готов кричать: "Возьмите мою жену, мою мать - пытайте их, только не меня, не меня!"

Это - та самая пытка, описанная Джорджем Оруэллом в романе "1984", когда заключенный готов кричать: "Возьмите мою жену, мою мать - пытайте их, только не меня!"

Выгнать голышом на мороз, облить мочой, заставить драить уборную - издеваться над заключенными можно как угодно. Отправить в туберкулезную больницу? Легко! Бросить в темную комнату без еды и воды - запросто! Никаких прав у заключенных нет, вступиться - некому. Свиданий с родственниками избитым не дают, корреспонденцию их - блокируют.

Ушлые тюремщики используют зэков как бесплатную рабочую силу. Среди заключенных ИК-7 ходит фраза, произнесенная начальником колонии Сергеем Коссиевым, владельцем небольшой свинофермы: "Зачем мне заказывать технику для уборки навоза, если у меня есть 500 рабов?".

Сейчас ситуация в колонии ИК-7 несколько изменилась. Если раньше тюремщики были полностью уверены в своей безнаказанности, то теперь эта уверенность пошатнулась. Охранники ходят взволнованные, избивать заключенных перестали, даже отказались от бранных слов. На работу часто не выпускают - проверки! Но идиллия может продлиться недолго - лишь за последним из правозащитников захлопнется дверь, времена инквизиции вернутся.

Сейчас жалобщикам продолжают мстить. На Ильдара так и вообще хотят завести уголовное дело - не то за драку с сокамерником, не то за "клеветнический" рассказ про пытки.

И если бы проблемы были лишь в одной колонии! На мой телефон, который находится в открытом доступе в интернете, то и дело поступают звонки из разных колоний. Чаще всего, из карельских - там, по всей видимости, огромное количество проблем.

Сейчас Ильдара, по слухам, перевели в Кировскую область. Поэтому мне ухитрились набрать и оттуда - говорят, не лучше, чем в Карелии.

Верить на слово - не хочется, но не поверить - трудно. Я видела своего мужа, который за месяц постарел не на один десяток лет; я видела мужчин, которых начинало трясти при одном воспоминании о Карелии; я видела огромные, как блюдца, глаза адвокатов, после свиданий в таких колониях.

"Это же просто концлагерь!" - воскликнула я после разговора с одним из бывших заключенных. "Да, мы его так и называли", - подтвердил тот.

Российские следственные органы не горят желанием проводить проверку, и потому проверки придется проводить нам, правозащитникам: отправлять на встречи с заключенными опытных юристов, собирать свидетельства о произошедшем.

В преддверии Нового года россияне радуются, делают покупки, ходят развлекательные центры - и предпочитают не думать о тех, на кого в этот самый момент опускается тяжелая рука тюремщика

Больше делать это некому. Заключенные, которые звонят мне из тюрем, прямо говорят: "Ни на кого, кроме вас, надежды нет". Слова их вызывают смех сквозь  слезы: "Когда я услышал, что избили Дадина, я подумал - слава Богу! То есть, конечно, жаль, что вашему мужу пришлось через это пройти, но теперь нас хотя бы услышат!".

Приходится соглашаться. А потом бежать в Следственный комитет, в Генпрокуратуру, на прием к омбудсмену, бесконечно звонить правозащитникам и нанимать адвокатов. Как результат - Совет по правам человека при президенте России взял ситуацию под свой контроль. Даже Владимир Путин заявил во всеуслышание, что пытать заключенных нельзя. При царящей в России жесткой вертикали власти это дорогого стоит и может серьезно сказаться как на судьбе заключенных, так и на судьбе садистов - тюремщиков.

Так или иначе, невозможно жить в стране, где возрожден концлагерь, ГУЛАГ, инквизиция. Волей-неволей приходится с этим бороться, потому что иначе невозможно: слушая жалобы заключенных, ты готов на всё, чтобы сломать эту бесчеловечную систему.

Я отвечаю на бесконечные телефонные звонки из колоний, пробираясь по улицам мимо раскрасневшихся, смеющихся пешеходов. Вдоль улицы - витрины ресторанов и магазинов. В преддверии Нового года россияне радуются, делают покупки, ходят в развлекательные центры - и предпочитают не думать о тех, на кого, возможно, в этот самый момент опускается тяжелая рука тюремщика.