Политологи проанализировали так называемые «социальные» протесты в странах Южного конуса в свете повышения цен, отмены субсидий, продажи принадлежащих коренным народам земель горнодобывающим компаниям и других антиобщественных действий, которые предприняли правительства этих стран.

Если рассмотреть недавнюю историю Эквадора и Чили, где поднялась волна общественного недовольства, станет понятно, что на самом деле эти протесты – сопротивленческие и освободительные движения. Они направлены против экономического и социального неравенства между различными географическими регионами, которое с каждым годом только обостряется.

Чилийцы говорят: «Не тридцать песо, а тридцать лет». Речь идет о недавних событиях, толчком к которым послужило повышение цен на общественный транспорт, наряду с продолжающимся (несмотря на падение диктатуры) авторитаризмом и репрессиями, а также шатким экономическим положением.

Когда, благодаря таким политическим курсам, как рейганомика в США и тэтчеризм в Великобритании, идея социального государства потерпела крушение – что сильно ударило по рабочему классу, – неолиберальная экономика начала планомерно сводить на нет социальную ответственность государства. Взамен она насаждает идею рыночной саморегуляции, пытаясь ограничить участие государства в экономических процессах и намекая, что это приведет к общественному благосостоянию.

Такие международные организации, как Международный валютный фонд (МВФ) и Всемирный банк (ВБ), сыграли ключевую роль в сохранении международного валютного порядка, который служит интересам сверхдержав – то есть «стран центра» или, пользуясь термином Валлерстайна, «доминантных наций», – а не «стран периферии», чьи потребности подчинены вышеупомянутым державам.

Экономисты начали разрабатывать стратегии либерализации рынка. Их деятельность особенно усилилась после 1989 года, когда распался социалистический лагерь и возник «Вашингтонский консенсус». Чтобы стабилизировать экономику переживающих кризис государств на макроуровне, была предложена идея урезать расходы на общественные нужды.

В этом контексте можно утверждать, что причиной политической и социальной обстановки в Эквадоре и Чили стало народное недовольство, а главное – разруха, вызванная долгосрочным курсом монетаристской политики и жесткими экономическими мерами, которые ограничивают государственную помощь населению в важнейших областях, таких как образование или здравоохранение.

Когда речь заходит об экономическом развитии, аналитики становятся субъективными в своих трактовках той или иной государственной стратегии. Чили – показательный пример того, что происходит в Латинской Америке. Экономическая комиссия ООН для Латинской Америки и Карибского бассейна (ЭКЛАК) приводит многообещающие цифры: в 2017 году экономический рост Чили составил 1,5%, а в 2018 году – 3,9%.

Аналогичная ситуация сложилась в другом государстве, которое тоже находится в южном полушарии, но на другом континенте – это Индия. Ее экономический рост вызывает всеобщее восхищение. Однако, рассматривая макроэкономические показатели, люди часто забывают о показателях развития человеческого потенциала – то есть о качестве жизни, доступности здравоохранения и образования, вообще самой возможности иметь достойный уровень жизни.

Что касается Эквадора, темпы экономического роста которого ниже чилийских (2.4% в 2017 году и 1.3% в 2018), слабое развитие человеческого потенциала здесь связано с тем, что президент Ленин Морено позволяет международным финансовым организациям контролировать экономику страны. Так называемый пакет экономических реформ, принятый правительством, включает в себя упразднение субсидий на топливо и ужесточение условий труда. Вместо социального сектора государство будет вкладываться в развитие бизнеса – пакет предусматривает возврат налогов для экспортеров и отмену налогов на импорт технологических товаров.

В результате такой экономической политики широкие слои населения все больше беднеют – в том числе, коренные народы, у которых отнимают землю и отдают ее горнодобывающим компаниям.

В ответ на это в Эквадоре, Чили, на Гаити и – хоть и не столь активно – в Аргентине – рабочие, молодежь и представители коренных народов запротестовали против таких притеснений и дали своим правительствам понять, что те не могут больше служить интересам элит. Благодаря протестным движениям они заявили о себе как о политической силе и потребовали, чтобы государство включило их в политический процесс как существенно важных участников.

Чили – деловое государство, – говорит чилийская журналистка и писательница Арелис Урибе. Но это справедливо не только для Чили; возможно, это глобальная тенденция, цель которой – сохранить хищнический капитализм, построенный на накоплении путем насильственного отчуждения имущества, как это объясняет географ Дэвид Харви. Вкратце это явление можно определить как совокупность стратегий приватизации и использование экономических кризисов в интересах алчного финансового меньшинства.

В свете недавних протестов СМИ говорят о нестабильной ситуации в регионе, но причина этой нестабильности кроется не в мобилизации населения, а в огромном социальном неравенстве и несправедливости, а также некомпетентности правительств, глухих к требованиям своих граждан.

Чилийский президент Себастьян Пиньера попросил прощения за то, что не признавал факта неравенства и эксплуатации чилийцев. Очень жаль, что он не понял этого раньше – до того, как начались масштабные протесты, в которых погибли почти два десятка человек.

Возникает вопрос, можно ли назвать происходящее «латиноамериканской весной». Любопытно, что «арабская весна» началась как протест против тоталитарных режимов, а латиноамериканские протесты сейчас идут в демократических государствах. Учитывая то, что в течение последних нескольких лет в этом регионе левые и правые правительства регулярно сменяют друг друга, можно сделать вывод, что политическая ориентация или идеология здесь роли не играют.

Проблема заключается в том, что данная экономическая модель неустойчива к кризисам, и в итоге кризис подминает под себя любые идеологии и их принципы, даже прогрессивные.

Чтобы демократия смогла стать достойной альтернативой тоталитарным режимам (хотя пока, как продемонстрировали Морено и Пиньера, она идет по пути притеснений и насилия), ей необходимо отказаться от стратегии, продиктованной неолиберализмом и его расстановкой приоритетов – стратегии, ведущей к бездумному накоплению денег и ресурсов.