В Ростове-на-Дону 18 февраля прошел суд над Анастасией Шевченко – активисткой движения "Открытая Россия", признанного в 2017 году "нежелательной организацией". Приговор: четыре года заключения условно. За время следствия Шевченко, находившаяся на домашнем аресте, подверглась тотальной слежке со стороны Управления по борьбе с экстремизмом "Э" (Центра "Э") и потеряла дочь-инвалида. Ее история – возможно, самая чудовищная в истории ростовских политических дел – но далеко не единственная. И сегодня таких историй становится все больше: в регионе развязан политический террор против лидеров оппозиции. Главные исполнители – сотрудники Центра "Э". Если раньше они запугивали и препятствовали проведению мероприятий, то сегодня выполняют план по тотальной зачистке политического поля.

План по фабрикации дел

Сестры-близнецы Ирина и Ольга Зенины давно находятся под наблюдением Центра "Э". Они – ключевые фигуры ростовской оппозиции. В 2000-х сестры организовывали митинги в поддержку Бориса Немцова, встречали его, когда он приезжал в Ростов-на-Дону. Каждый год в день убийства политика 27 февраля они проводят пикеты. В этом году митинга не будет. "После всех событий власти не выдали разрешение, – говорит Ольга. – Власть пошла ва-банк – задавить всякий протест". По информации Зениной, из Москвы в регионы был передан план – возбудить уголовные дела по нескольким направлениям.

Первое знаковое дело, которое было сфабриковано ростовским Центром "Э" для выполнения этого плана – "дело ростовских мальчишек". Так ростовские активисты назвали дело Влада Мордасова и Яна Сидорова, которые вышли с плакатами в поддержку жителей, потерявших в пожаре 21 августа 2017 года свое жилье.

Это был самый страшный пожар со времен Великой Отечественной войны – выгорело три с половиной тысячи квадратных метров. Расследование показало, что причиной стал поджог – земля в этом районе была нужна для застройки многоквартирными домами. По официальным данным, один человек погиб, 564 человека признаны пострадавшими, 218 семей остались без жилья. На протяжении нескольких лет те погорельцы, чьи дома еще можно было восстановить, судились с городской и областной администрацией за право пользования своим жильем. Им было отказано. Многие семьи так и не получили обещанное властью жилье, а сами погорельцы вскоре лишились льгот при проживании в гостинице "Звезда", где их временно разместили.

Судьбы обездоленных людей взволновали двух молодых людей – Влада Мордасова и Яна Сидорова. В одном из городских чатов они начали разговор о том, что нужно сделать, чтобы власти услышали людей. Юноши не знали, что чат просматривался сотрудниками Центра "Э" и что за ними велась слежка. 5 ноября 2017 года Мордасов и Сидоров вдвоем вышли на площадь Советов к зданию правительства Ростовской области, поставили два рюкзака на памятник, который находится рядом и развернули плакат "Верните землю ростовским погорельцам". Сделав фотосъемку акции для дальнейшего предъявления в суде, сотрудники Центра "Э" арестовали обоих протестующих. Также был задержан еще один участник секретного чата – Вячеслав Шашмин – находившийся поблизости.

Прокуратура, основываясь на доказательствах, собранных сотрудниками центра "Э", обвинила Мордасова и Сидорова в том, что они были членами революционного движения "Артподготовка" и готовили революцию в телеграм-канале. Следствие и суд над ними растянулись на два года, решение в их виновности было вынесено 4 октября 2019 года.

На суде 22-летний Мордасов отказался от своих признательных показаний, заявив, что дал их под пытками. По его словам, на лицо ему натягивали противогаз, не давали дышать. Сотрудник центра "Э" Краснокутский бил Мордасова и говорил, что они из "эстапо" (по аналогии с немецким гестапо).

Мордасова осудили на шесть лет и семь месяцев заключения, 19-летний Ян Сидоров получил шесть лет и шесть месяцев. Третий участник Вячеслав Шашмин – три года условно. Правозащитный центр "Мемориал" и Amnesty International признали Мордасова и Сидорова политическими заключенными.

Страх – главный инструмент управления

После дела "мальчишек" пожары в исторических кварталах стали обычным явлением: так компании расчищают себе место для строительства многоэтажных домов.

"Город разоряют, разрушают его исторический облик. Точечная застройка, постоянные транспортные коллапсы, неспособность решать проблему сбора и переработки отходов – все "достижения" команды нынешнего губернатора Василия Голубева не перечислить, – говорит активистка Елена Меньшенина. – Городская и областная администрация вносит большой вклад в подогрев протестных настроений. Люди нищают, уровень фальсификаций на выборах растет. Репрессии не подавляют протест, они его "консервируют", это похоже на кипение воды в заваренном баке. Это приближает взрыв, просто по законам физики. Насилие демонстрирует неспособность системы управлять людьми эффективно, как главный инструмент управления избран страх".

Одним за другим в Ростове вырубаются парки. Ради строительства многоэтажных домов была уничтожена Александровская роща площадью 54 га – крупнейший парк, куда ходили гулять несколько поколений горожан.

Именно против истребления рощи выступала Анастасия Шевченко – руководительница ростовского отделения "Открытой России", признанной в 2017 году нежелательной организацией. Вместе со своими сторонниками Шевченко выезжала на место вырубки с пикетами. Активность Шевченко также привлекла внимание Центра "Э". Ее дважды подвергали административному аресту. Первый – за выступление в дебатах против оппонента, депутата "Единой России". Второй раз – за организацию школы выборов. В третий раз Шевченко арестовали и поместили в СИЗО на двое суток, а затем суд вынес постановление о домашнем аресте. Он продлился два года. В это время у Шевченко умерла старшая дочь Алина, находящаяся в интернате для детей-инвалидов – мать не смогла прийти к ней на помощь. На попечении женщины осталось еще двое несовершеннолетних детей. В ходе рассмотрения дела в суде выяснилось, что "эшники" установили камеру слежения в спальне Шевченко и были посвящены во все интимные подробности жизни семьи.

"Анастасия Шевченко – мать-одиночка. Довольно большой процент матерей-одиночек среди оппозиционных активисток можно объяснить тем, что они чаще других сталкиваются с проблемами, уже не боятся трудностей и привыкли полагаться только на себя. Общественный интерес к участию женщин в политике обостряется, когда они попадают в кризисные ситуации, которых будет еще много", – говорит политолог Сергей Смирнов.

18 февраля Октябрьский районный суд Ростова-на-Дону приговорил Анастасию Шевченко к четырем годам условного заключения по делу об осуществлении деятельности "нежелательной" организации (статья 284.1 УК).

После того, как Шевченко была арестована, ее сторонники ушли в подполье. Они предпочитают не говорить о своем участии в работе "Открытой России". А для членов других оппозиционных движений дело Шевченко стало еще одним знаком ужесточения репрессий. "Я узнал, что за мной следят, когда разместил на своей странице в социальной сети критический пост об олимпийском огне, который должны были доставить в Ростов. Маразм устроили многомесячный, а денег украли еще больше – и это вместо подготовки спортсменов. Так мне полицейские сразу же привезли домой уведомление, что я предупрежден о нарушении закона, – рассказал активист Борис Папаян. – Мой мобильный телефон прослушивают. Однажды я решил это проверить. Назначил встречу человеку и отправил вместо себя знакомого с моим телефоном. Он пошел длинным маршрутом, а сам я заранее явился на место встречи. Через некоторое время увидел знакомого в лицо "эшника" и второго, видимо, стажера, который крутился рядом".

По всей видимости, у сотрудников Центра "Э" есть база данных оппозиционеров. "Слежка за активистами была с 2015 года точно, раньше я не участвовала в политических акциях, – говорит активистка Елена Меньшенина. – На согласованных акциях видео и фотосъемка всех участников происходит каждый раз. В 2015 году полиция пыталась у участников требовать паспорта и переписывать данные. Но активисты стали грамотнее, паспорта теперь отказываются предъявлять, данные больше не переписывают. Лучше всего заметна слежка, когда на мероприятие приходят люди в форме и говорят, что поступила жалоба. Они приходят даже тогда, когда мы меняем место проведения мероприятия. Базы данных мобильных операторов им доступны: с их помощью они фиксируют местоположение телефонов активистов".

Ломали пальцы и били по спине

23 января в ходе общероссийской акции за Алексея Навального в Ростове прошел самый крупный митинг за последние 10 лет.

Накануне митинга были арестованы лидеры оппозиции. Первой арестовали Татьяну Спорышеву, сотрудницу штаба Навального. Сотрудники центра "Э" следили за ней, несколько раз они звонили в квартиру – Спорышева им не открыла. "Опасаясь ареста, в три часа ночи 23 января я решила уйти из дома к своим родственникам, – говорит Татьяна Спорышева. – Выглянула в окно – никого не увидела, все было пустынным. Когда вышла из подъезда, то увидела, что по обеим сторонам нашего дома стоят две группы мужчин в гражданской одежде. Я побежала. Меня догнали, схватили и поволокли к машине. Я кричала, просила о помощи. Мне ломали пальцы, чтобы забрать телефон. Когда привезли в отдел полиции, то "эшник" стал бить меня коленками в спину. Одного из "эшников" я узнала – это был Краснокутский, заместитель начальника управления "Э" по Ростовской области". В суде Спорышева прочла рапорт Краснокутского, в котором сообщалось, что она якобы шла по улице и материлась – и не отреагировала на сделанное ей "случайно" проходившим мимо Краснокутским замечание.

В суде также выяснилось, что к тому моменту следователи уже получили разрешение на обыск ее квартиры и собирались провести его утром следующего дня. Разрешение было получено по делу Максима Степанова, обвиняемого по ч. 3 ст. 212 УК "о массовых беспорядках". Накануне митинга 23 января несовершеннолетний Степанов призывал Вконтакте ростовчан выйти на улицы – для Центра "Э" это прекрасный повод, чтобы сфабриковать очередное массовое дело, в ходе которого сотрудники могут получить карт-бланш на множество "оперативных мероприятий", включая обыски у подозреваемых "соучастников". Однако ночной побег Татьяны смешал их планы и они придумали новую версию.

"Я никаким образом не связана с делом Степанова, но меня пытаются туда втянуть", – говорит Татьяна Спорышева. Суд отклонил все ее ходатайства, апелляционную жалобу вернули без рассмотрения.

Также были выслежены и арестованы Валерия Дзбоева, менеджер штаба Навального, и Ксения Середкина, руководитель штаба в Ростове. Они решили переночевать в хостеле, однако "эшники" их нашли и там. Валерию Дзбоеву отвезли за 80 километров от Ростова в город Шахты, где она провела в спецприемнике 10 суток.

Ксения Середкина была арестована дважды. При задержании она получила трое суток ареста за призывы к участию в несанкционированном публичном мероприятии. Утром, по истечении срока наказания, она вышла из полицейского спецприемника и пропала. Адвоката у нее не было. Телефон не отвечал. Вечером стало известно, что Середкину задержали сразу же, как только она освободилась и была снова отправлена в спецприемник. Судья вынесла постановление о повторном задержании Середкиной на восемь суток по  ч. 1 ст. 19 КоАП "Неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции, военнослужащего, сотрудника органов федеральной службы безопасности, сотрудника органов государственной охраны". Середкина – мать ребенка, не достигшего 14 лет – и по закону не могла быть арестована.

"Эшники" переоделись дворниками

Несмотря на превентивные меры силовиков, по данным ростовского штаба Навального 23 января на акцию протеста вышло около четырех тысяч человек. Они стали собираться на главной городской улице – Пушкинской. Люди попытались пройти к Донской государственной публичной библиотеке. Здесь находится широкая площадь, на которой традиционно проходят культурные и общественные мероприятия: постановлением правительства Ростовской области это место определено "для коллективного обсуждения общественно значимых вопросов". Однако на самом деле власть законы не соблюдала: проходы к площади перед библиотекой были заграждены железными конструкциям, входы и выходы дополнительно перекрывали ярко-оранжевые грузовики с логотипом "ЖКХ". Такого большого количества дворников горожане не видели давно. Они активно подметали и подгребали лопатами снег – однако главная их работа, судя по всему, заключалась вовсе не в этом, а в том, чтобы делать фотосъемку и сообщать полиции о появлении на площади активистов. У ростовчан почти не было сомнений в том, что "дворники" – это переодетые агенты Центра "Э".

По всей видимости, именно один из лже-дворников указал полиции на 84-летнюю Лидия Ольшанскую – ростовскую активистку, часто стоящую в одиночных пикетах, в том числе, за "мальчишек" и Анастасию Шевченко.

Ольшанскую задержали сразу, как только она появились на Пушкинской улице, и затем поместили в спецприемник и доставили в суд, где продержали до 12 часов ночи и оштрафовали на 11 тысяч рублей. "Накануне митинга ко мне два раза приходили полицейские и пытались вручить уведомления, я их не взяла", – говорит Лидия Ольшанская. – "Я сказала, что я взрослый человек и знаю, что делать. Мне кажется, что если есть что сказать, то нужно говорить. Власть формирует огромное количество законов, которые забирают все наши права".

Вместе с Лидией Ольшанской по наводке "эшников" 23 января были задержаны и сестры Ирина и Ольга Зенины. Они получили по 10 тысяч штрафа каждая за неподчинения требованиям сотрудника полиции. Это – очередная фальсификация.

"В рапорте полицейского нет сведений о том, что Ольшанская и Зенины не выполнили требования сотрудника полиции, – говорит адвокат арестованных Ирина Гак. – В отделе полиции полицейский использовал заранее заготовленную штамповку для всех, только вписывал фамилии и разные номера дома. В этой штамповке было добавлено, что Ольшанская и Зенины не выполнили законное требование сотрудника полиции, хотя этого не было в первоначальном рапорте. А потом еще судья от себя добавил, что Ольшанская якобы мешала проходу пешеходов, хотя ни в рапорте, ни в протоколе полицейских, ни в других материалах таких обвинений не было".

"Крысы идут"

Некоторые участники митинга были арестованы дважды: за участие в митингах 23 и 31 января. Преподаватель физкультуры Юлия Морозова отсидела 10 суток за участие в пикете 31 января – и была задержана повторно, как только вышла из полицейского спецприемника. "Эшники" искали на нее улики и распознали на другом фото, сделанном 23 января. Второй раз суд арестовал ее на семь суток.

Итого – 17 суток ареста.

В деле есть две фотографии Морозовой, сделанных сотрудниками Центра "Э". Черная стрела, нарисованная на снимках, указывает, что женщина в лыжном комбинезоне и черных очках с плакатом – это Юлия Морозова, а не кто-то другой. Это и стало главным доказательством обвинения. "Я знала, что меня фотографируют "эшники" потому, что все вокруг скандировали лозунги, а несколько человек шли молча с камерами и все снимали. Вокруг них образовалась пустота, все стали кричать: "Крысы, крысы идут", – рассказала Морозова.

"Суд обвиняет Морозову по статье 20.2 п.6.1 УК РФ за то, что она якобы создала помехи движению транспорта, проходу пешеходов к жилым помещениям. Но на улице Пушкинской у публичной библиотеки площадка – специально отведенное областным законом место для обсуждения важных общественно политических вопросов. Там пешеходная зона, – говорит Ирина Гак, адвокат Морозовой. – Мы прекрасно понимаем, что справедливого судебного заседания не будет внутри страны. Суды идут на нарушения, принимают решения вопреки законам, не замечают процессуальные нарушения".

В знак протеста против решения суда Морозова объявила голодовку.

"Когда дочь объявила голодовку, я думала, что умру, – говорит 79-летняя Татьяна Термолаева, мать Юлии Морозовой. – Сердце свое еле успокоила. Я живу их жизнью и вижу, как у моих детей душа болит за все, что происходит. Мы восстанавливали Ростов после войны. Руководители, обычные люди – все были вместе. А сейчас вырубают около нашего дома сосны. Строят 20-ти этажные дома. Я по специальности строитель и вижу, как уродуют город. У меня все кипит внутри".

Несмотря на онкологическое заболевание, Татьяна Термолаева ходит к дочери в спецприемник. "Один раз простояла на морозе несколько часов, чтобы передать ей теплую куртку. Надзиратель вышел и стал издеваться, что не возьмет передачу. Мне пришлось упрашивать его", – рассказала Термолаева.

Политические преследования разогревают протестные настроения в обществе. Поэтому власть будет вынуждена ужесточить репрессии, чтобы удержаться. "Всех главных активистов подвели под уголовные статьи, – говорит Ольга Зенина. – Наступают очень тяжелые времена. Но при этом происходят колоссальные подвижки – транзит власти начался. Путин не сможет править в ближайшие годы. Власть теряет свою легитимность. Народ начинает осознавать, что сегодня это антинародная власть и нужно искать новую свободу".