19 марта 2019 года первый президент Казахстана, Нурсултан Назарбаев, ушел со своего поста. Его место, согласно процедуре, прописанной в Конституции, занял Касым-Жомарт Токаев, бывший спикер казахстанского Сената. В Казахстане и за рубежом новость вызвала воодушевление: уход президента до срока истечения полномочий был воспринят как желание поспособствовать будущему транзиту власти, о чем сам Назарбаев сказал в своем выступлении. При этом, сам Назарбаев сохранил за собой пост главы Совета Безопасности страны. 20 марта, однако, новость была дополнена. Спикером Сената была назначена дочь первого президента, Дарига Назарбаева, а президент Токаев предложил переименовать столицу Казахстана, Астану, в "Нур-Султан", в честь первого президента.

Конституция Казахстана предписывает проводить референдум по вопросам общенационального значения, однако вместо него провели голосование в парламенте, где решение было сразу же одобрено. Официально столица Казахстана теперь называется Нур-Султан. Случившееся можно считать первым витком борьбы за символический капитал, связанный с Астаной в пост-назарбаевский период.

С формальной точки зрения, произошедшая смена названия законна. Сначала правительство Казахстана (по просьбе Токаева) выступило с инициативой провести референдум о внесении поправок в Конституцию (где столицей до недавнего времени значилась Астана), а сам новый президент вместо проведения референдума о переименовании решил отдать вопрос на рассмотрение в парламент. Конституционный совет, обладающий исключительным правом на толкование Конституции, одобрил решение президента не проводить референдум, но принять решение в парламенте. Далее парламент проголосовал за переименование.

Однако когда речь идет о вопросах, затрагивающих всех без исключения граждан Казахстана, вопрос не может сводится только к правовым аспектам. Фундаментальной проблемой произошедшего явилось то, что смена важнейшего топонима состоялась без всякой оглядки на мнение граждан. По сути, казахстанцев попросту проинформировали сверху о том, что их столица теперь носит новое имя. Новость вызвала шквал критики, негодования, и протестов во всем Казахстане.

Следует прояснить, что из всех участников процесса переименования только парламент состоит из выбранных гражданами представителей. Все остальные участники процесса, включая нового президента, правительство, Конституционный Совет и муниципальных чиновников столицы были назначены на свои должности. Четкое понимание этого факта позволяет более трезво взглянуть на уровень ответственности за принятое решение.

На первый взгляд, инициатива о переименовании столицы исходила от нового президента Токаева. Но ввиду технологии транзита власти, который имел место в Казахстане, вопросы к нему могут быть лишь стилистическими. Возможно, переименование входило в перечень негласных обязательств, который Токаев принял на себя как преемник Назарбаева. Нельзя исключать, что его инициатива - это искренняя дань уважения назначившему его предшественнику. Правительство и мэрия Астаны, как уже было сказано, тоже состоят из назначенцев: их обязанность состоит в том, чтобы исполнять законы, а не принимать их.

Иная ситуация с парламентом. Парламент Казахстана состоит из двух палат, Мажилиса и Сената. Депутаты Мажилиса избираются прямым голосованием, сенаторы косвенным. Из всех депутатов лишь треть, и лишь в Сенате, были назначены лично президентом (согласно правилу, прописанному в Конституции). Полномочия парламента в Казахстане довольно большие: в них входит принятие законов и законодательная инициатива, утверждение республиканского бюджета, установление налогов и сборов, и так далее. Самое главное: важнейшие государственные вопросы, например, перенос или переименование столицы, невозможно утвердить без одобрения парламента (даже если референдум по ним не проводится).

Здесь необходимо сделать отступление политологического плана: казахстанский политический режим, как и в большинстве стран мира, не является идеальным с типологической точки зрения. Это не чистая автократия, как утверждают многие комментаторы, и тем более не демократия, как это часто утверждают казахстанские руководители. Скорее, это режим в котором авторитарные методы управления в одних случаях соседствуют с выборными представительными органами на разных уровнях, и с другими формальными атрибутами демократий. Литература о гибридных режимах говорит о том, что а) сохранение формальных институтов распределения власти (пусть даже несовершенных) иногда может подтолкнуть страну к более демократическому развитию и б) сами гибридные режимы, в силу своей природы, имеют склонность дрейфовать в сторону еще большего авторитаризма, либо становиться более демократическими.

К чему это отступление? К тому, что именно депутаты были тем звеном в цепочке принятия решения о переименовании, которое могло если не остановить принятие закона, то хотя бы отсрочить, оспорить, или подвергнуть документ такой критике, после которой его принятие стало бы технически все еще возможным, но невыносимым с политической точки зрения. Этого не произошло. Все без исключения депутаты обеих палат проголосовали за переименование. Законопроект был принят в двух чтениях с рекордной скоростью, за считанные часы. Ни один из народных избранников не задал вопрос относительно целесообразности и стоимости проекта, законности процедуры, а самое главное - никто из них не предложил обсудить предложение с гражданами, то есть с собственными избирателями. Поэтому возникают вопросы: чьим интересам служит представительство депутатов в парламенте? И в чем причина их необъяснимого единодушия?

На эти вопросы нет однозначного ответа, но анализ законотворческого процесса (или, в данном случае, его отсутствия) все равно предпочтительнее обсуждений теорий заговора или неподтвержденных слухов. Невозможно, конечно, исключить, что все без исключения депутаты поддержали закон по различным конъюнктурным причинам. Рискну предположить, однако, что структурные факторы сыграли в парламентском единодушии не меньшую роль. В процессе голосования за переименование, реакция избирателей заботила депутатов в наименьшей степени. Более важной являлась для них мысль о том, как их (не)согласие воспримется руководством их партии и страны в целом. Их система координат, таким образом, остается замкнутой не на местное или международное общественное мнение, а на людей, стоящих выше них в политической и управленческой иерархии. Именно в этом состоит драма казахстанского законотворчества последних лет, в которой вопрос о переименовании Астаны является, по сути, новым эпизодом, но никак не изобретенной практикой.

Смотря шире, помимо непосредственного голосования в парламенте, у депутатов есть право выступать от имени народа. Существовали ли способы воспользоваться этим правом и не поддержать инициативу переименования, не ставя при этом исполнительную власть в неловкое положение? Вне всякого сомнения. По крайней мере два аспекта могли бы служить поводом если не свернуть принятие закона, то хотя бы открыть его обсуждение (что есть прямая обязанность парламента как органа власти).

Первый касается средств уже вложенных в бренд, под названием "Астана". Как подчеркивал в 2016 сам президент Назарбаев, говоря о нецелесообразности переименования столицы, с середины 2000-х годов Астана как город организовала большое количество мероприятий на местном и международном уровне и постепенно стала узнаваемой во всем мире. Сменить название города - это значит, на символическом уровне, перечеркнуть усилия множества людей, от организаторов и муниципальных служащих до спортсменов, артистов, и знаменитостей, которые с помощью своей репутации и харизмы способствовали узнаванию и принятию города в стране и в мире. Для не-граждан Казахстана и международных масс-медиа смена названия тоже проблематична: только привыкнув к старому названию города, они вынуждены будут запоминать новое.

Второй вопрос связан с этическими аспектами. Переименование столицы страны в честь отдельного человека - это триумф избирательной репрезентации. Разумеется, роль Назарбаева в создании Астаны очень велика. Именно его усилиями перенос столицы стал возможен на законодательном уровне, а затем и в реальности. Назарбаев неустанно продвигал Астану за счет своей собственной репутации, а с начала 2000-х его публичный облик фактически слился с ней. А к 2014 году, когда Россия аннексировала Крым, ни у кого не осталось сомнений в том, что перенос столицы на север был правильным шагом.

Проблема, однако, состоит в том, что при всех заслугах Назарбаева в деле строительства новой столицы, Астана была построена не только им. Огромное количество людей участвовали в переносе столицы из Алматы и строительстве нового города на левом берегу Ишима. Это граждане Казахстана, которые в течение нескольких лет перечисляли свой однодневный заработок на строительство города. Это строители, которые работали днями и ночами, иногда в морозы и бураны, для сдачи объектов в срок. Это госслужащие, скрепя сердце переехавшие в Астану, потому что им нужно было кормить свои семьи. Это, в конце концов, чиновники высокого ранга, которые непосредственно руководили строительством Астаны, например, Аманжол Булекпаев, Фарид Галимов, Баир Досмагамбетов, Адильбек Джаксыбеков и так далее. Следовательно, замкнуть историю Астаны на одном человеке, пусть даже с самыми благородными намерениями - это близорукий и вряд ли долговечный подход. К тому же, из-за своей недемократичности, он может привести к тому, что действительные заслуги Назарбаева в создании Астаны будут видеться последующими поколениями карикатурными.

Что делать? Закон, по-видимому, останется в силе. Само переименование при этом будет поддерживать в обществе нескончаемую причину для раздражения. Смена названия огромного мегаполиса – длительный и долговременный процесс – и неизбежные неудобства, им вызванные, будут наслаиваться на травму, нанесенную самим переименованием. Учитывая тот факт, что общество уже находится в турбулентной фазе из-за политической трансформации, вряд ли смена топонимики будет способствовать гармонизации общественных настроений.

Но есть и silver lining. Вопрос о переименовании способен простимулировать развитие гражданского общества. Трудно объединяться с позитивной повесткой, а с негативной – против переименования – объединяться легко и весело. Ведь наследие эпохи Назарбаева состоит еще в том, что в пост-советском Казахстане появилось пост-советское гражданское общество.

Петицию против переименования за несколько дней подписало 45 тысяч человек. Гражданское общество разобщено и подчас неартикулировано, но оно есть, у него формируются голоса и лица. И кстати, ничего не мешает продолжать называть столицу Казахстана Астаной – формального противоречия здесь нет, ибо "астана" переводится с казахского как "столица".