Выборы в Московскую городскую Думу, которые еще весной обещали стать достаточно заурядным событием, обернулись громкими политическими скандалами и уличными протестами. С середины июля в центре города проходят массовые протестные акции. Встречи с кандидатами 27 июля и 3 августа закончились массовыми задержаниями участников протеста (по данным ОВД-Инфо — 1373 человека 27 июля и 1001 человек 3 августа), парализовавшими работу отделений полиции и районных судов.

Власти называют происходящее массовыми беспорядками, обвиняют оппозицию в попытке госпереворота и пытаются запугать горожан хаотичными арестами, допросами и обысками. Для многих москвичей это звучит неубедительно, поскольку в основе городских волнений лежат противоречия политического режима, выходящие далеко за пределы амбиций отдельных кандидатов.

Основным требованием протестующих является допуск независимых от мэрии и партий кандидатов на выборы в Мосгордуму. В начале июля окружные избирательные комиссии на абсурдных основаниях отказали двум десяткам таких кандидатов в регистрации, что вызывало недоумение у горожан. Где-то браковали подписи по липовым экспертизам графологов, где-то нарочно неверно вбивали данные в базы МВД, где-то просто подменяли документы. Дальнейший ход апелляций в вышестоящих избирательных комиссиях только усиливал гнев сторонников отвергнутых кандидатов и наблюдателей. На сегодня МГИК и ЦИК не восстановили ни одного из них в статусе кандидатов.

Комментаторы отмечают появление широкой социальной базы у этого протеста, что отличает его от антиправительственных митингов 2017 года или выступлений против пенсионной реформы 2018-го. Сам по себе факт фальсификаций на выборах вряд ли может удивить кого-то в России, а значит на этот раз за происходящим кроется накопленное напряжение и недовольство особого рода. И в самом деле, их истоки нетрудно обнаружить в общественно-политической жизни Москвы последних лет.

Прологом к широкому осознанию необходимости иметь своих представителей в городском парламенте стали успешные для оппозиции муниципальные выборы 2017 года, когда в десятках районов Москвы появились целые фракции независимых депутатов. Всего за два года их работы многие москвичи смогли ощутить преимущества политического представительства. Даже ничтожные полномочия депутатов районных советов во многих случаях позволили изменить расстановку сил в противостоянии горожан и чиновников. Так, нам в Зюзино удалось предотвратить снос здания Роддома №10, добиться введения бесплатного компенсационного маршрута общественного транспорта на время закрытия метро и сэкономить миллионы рублей на избыточном перекладывании асфальта для благоустройства нуждающихся дворов детскими и спортивными площадками.

В некоторых районах муниципальные депутаты фактически приняли роль городских депутатов от своих округов, в то время как действующие городские депутаты от партии власти либо скрывались от своих избирателей, либо — как это было, например, в случае с проектом застройки у Битцевского леса — откровенно выступали против них на стороне правительства Москвы. Именно вокруг независимых муниципальных депутатов сложились команды беспартийных кандидатов в Мосгордуму в 2019 году. Среди них есть и действующие муниципальные депутаты — Илья Яшин, Константин Янкаускас, Юлия Галямина и другие. Костяк практически всех избирательных штабов независимых кандидатов и их опору в массах избирателей составили те же муниципальные депутаты.

Их работа на местах сделала явным ключевое противоречие политического режима в стране — недопредставленность граждан во власти. 38 из 45 мест, то есть более 80% в Мосгордуме, занимают представители "Единой России" (учитывая 10 псевдосамовыдвиженцев под брендом "Моя Москва"). При этом даже по самым консервативным оценкам рейтинг "Единой России" в Москве не превышает 37%. Что не менее важно, по тем же данным, все присутствующие в столичном парламенте партии суммарно имеют рейтинг не более 66% - то есть, по меньшей мере треть московских избирателей вообще не представлена в Мосгордуме. В такой ситуации в Москве естественным образом появились оппозиционные кандидаты с низовой поддержкой и реальными претензиями на мандат. Это противоречие вышло на поверхность там, где по задумке властей оно должно было надежнее всего купироваться, — в процедуре сборе подписей за регистрацию кандидатов.

По закону есть два способа попасть в бюллетень на выборах в Мосгордуму. Способ первый: выдвижение от одной из четырех парламентских партий. При этом ни для кого не секрет, что они согласуют свои списки кандидатов с мэрией, поэтому встретить там независимого местного политика со своей аудиторией можно крайне редко.

Альтернатива — самовыдвижение. Для регистрации самовыдвиженцу нужно собрать 3% подписей избирателей своего округа за 30 дней. Такая доля на первый взгляд кажется невысокой, но на деле это почти непреодолимый барьер. Кандидату нужно собирать в среднем около 200 подписей в день. Требования к оформлению подписей разработаны так, чтобы можно было придраться буквально к каждой запятой: есть строгая форма подписного листа, в которую данные избирателей вносятся вручную по правилам, не всегда сочетающимся со здравым смыслом. Например, при внесении даты рождения нельзя указывать "г." после года, а в написании адреса сокращение "корпуса" до "к." считается ошибкой — все это основания признать вашу подпись недействительной. Кроме того, подписанты должны предоставлять свои паспортные данные, что требует особо уровня доверия как к кандидату, так и к сборщику подписей.

Разумеется, самостоятельно кандидат чисто физически не может собрать такое количество подписей, даже если к нему выстроится очередь из нужного количества избирателей. Поэтому приходится прибегать к помощи сборщиков — волонтеров или сотрудников избирательного штаба, которые могут собирать подписи от имени кандидата. При этом каждый сборщик должен вести множество формальных записей и пройти заверение у нотариуса.

Реальные темпы сбора подписей в летней полупустой и глубоко деполитизированной Москве ниже всяких ожиданий — один сборщик приносит в среднем 5 подписей в день (такой показатель был в штабе Константина Янкаускаса и во многих других штабах, с сотрудниками которых мне доводилось общаться). Это означает, что ежедневно штаб должен выпускать около 40 сборщиков "в поле". Все они должны быть оформлены, обучены и вооружены реквизитом — на каждое из этих направлений требуется целый отдел сотрудников избирательного штаба. К примеру, в штабе Константина Янкаускаса в 31-м избирательном округе (Зюзино, Северное Чертаново, Нагорный) в общей сложности проработало 108 сборщиков и 12 сотрудников штаба. Стоимость кампании по сбору подписей среди независимых кандидатов в Москве варьировалась от 1 до 3 млн рублей.

Неожиданным образом сбор подписей, задуманный как непреодолимый финансовый и организационный барьер, превратился на этих выборах в фактор чрезвычайной мобилизации низовой поддержки кандидатов. Его разработчики не учли возможность появления широкой горизонтальной самоорганизации жителей избирательного округа, которые смогут объединиться вокруг одного кандидата. Именно это и произошло у большинства независимых кандидатов, которые сумели собрать подписи. Соседские связи и техники коммуникации, наработанные на местных общественных кампаниях, сложились в машину сбора подписей за регистрацию кандидатов, которые идут в Мосгордуму с повесткой тех же общественных кампаний.

В результате в течение месяца на улицах, во дворах и в домах тысячи сборщиков совершали сотни тысяч агитационных контактов с подписантами, привлекая внимание миллионов горожан. Для тех, кто бегал по соседям, убеждая подписаться, и тех, кто подписывался, оставляя паспортные данные, уровень погружения в борьбу за политическое представительство оказался сильнее, чем можно рассчитывать на какой бы то ни было общественной кампании. В столь насыщенной социальными связями работе некоторые даже успевали заводить романтические отношения, по крайней мере один такой случай мне известен.

Стоит ли удивляться уровню возмущения всех этих людей действиями избиркомов, которые массово стали браковать подписи и отказывать в регистрации по самым абсурдным основаниям? Сотни подписавшихся лично подавали заявления в избирательные комиссии с требованием признать их подпись действительной. Им отвечали: "по нашим данным, вас не существует".

Масло в огонь подлили политтехнологи мэрии, которые решили провести провластных кандидатов через самовыдвижение, скрыв их связь с "Единой Россией". Кандидатам от мэрии — также, как и самовыдвиженцам — нужно было собирать подписи. Но поскольку у этих фигур нет никакой электоральной базы за пределами админресурса, даже при огромных бюджетах им пришлось явным образом имитировать подписную кампанию. Провластные кандидаты представили финансовые отчеты, из которых следует, что на сбор подписей они потратили пару десятков тысяч рублей или совсем ничего. Мгновенная регистрация всех провластных кандидатов не оставила сомнений в предвзятости избиркомов у тех, кто переживал за перспективы регистрации своих независимых кандидатов.

Московские правящие элиты явно не были готовы к тому, что независимые кандидаты смогут собрать подписи, да еще и при такой народной поддержке. Оппозиционным кандидатам пришлось отказывать в самой развязной форме, ломая через колено волю тысяч избирателей. Людям снова нагло отказали в представительстве, но в этот раз многие из них оказались погружены в политический процесс достаточно глубоко, чтобы осознать степень несправедливости происходящего. Таким образом, требование политического представительства вдруг обеспечило беспрецедентное количество участников так называемых "несогласованных" митингов, на которых велик риск быть задержанным на двое суток в отделении полиции, а затем получить административный арест до 30 суток.

В этой точке избежать протестной эскалации можно было только путем компромиссной регистрации хотя бы части независимых кандидатов. Вместо этого мэрия передала бразды правления силовым органам, которые быстро изолировали кандидатов через обыски и административные аресты. В тот момент, когда власти стали прибегать к откровенному террору горожан с целью понизить градус уличного протеста, кампания за допуск независимых кандидатов перешла в другое качество: пока по уголовным делам за участие в митингах привлекают десятки случайных молодых людей, невозможно вести спокойный разговор о бытовых проблемах города.

В условиях, когда почти все лидеры протеста находятся под арестом в спецприемниках, трудно предсказать, как будут развиваться события, а формат ближайшей акции 10 августа еще не определен. Но уже ясно, что движение за допуск независимых кандидатов все меньше способно сохранять собственную повестку и все больше вынуждено защищать себя от брутальной реакции правящей элиты.