С первых дней после того, как стало известно об исках с требованием ликвидации "Мемориала", в различных СМИ и соцсетях появились сотни публикаций: письма в поддержку "Мемориала" с требованием прекратить его преследования подписали деятели культуры, академики, журналисты, правозащитники, студенты, бизнесмены, пенсионеры. Все они единодушны в главном – правоохранительные органы пытаются ликвидировать не просто организацию, они пытаются уничтожить в России память о миллионах невинно осужденных и убитых за годы советской власти.

Наказание без преступления

В начале ноября этого года Генеральная прокуратура обратилась в Верховный суд с требованием уже не просто оштрафовать, а вовсе ликвидировать "Международный Мемориал". Практически одновременно с этим прокуратура Москвы обратилась в Московский городской суд с иском о ликвидации Правозащитного центра "Мемориал".

Ранее "Мемориалу" пришлось заплатить около шести млн рублей штрафа за отсутствие маркировки в публикациях. Сейчас главные претензии Генпрокуратуры – то же самое отсутствие маркировки. На этот раз – на некоторых публикациях в соцсетях двухлетней давности и на нескольких книгах, изданных "Международным Мемориалом" (ММ) еще до получения иноагентского статуса. Что касается московской прокуратуры, то основные ее претензии к Правозащитному центру "Мемориал" (ПЦМ) – публикация на его сайте списков политических заключенных, среди которых есть осужденные за экстремистскую деятельность.

Претензии основаны на результатах заказанной прокуратурой лингвистической экспертизы материалов ПЦМ о свидетелях Иеговы, группе "Артподготовка" и исламском движении "Хизб ут-Тахрир" (все эти организации и движения признаны в России экстремистскими и запрещены). Как говорится в иске московской прокуратуры, эксперты-лингвисты заявили, что в материалах содержатся "оправдания деятельности участников международных экстремистских и террористических организаций" и что они "формируют мнения о допустимости участия" в экстремистской и террористической деятельности. Прокуратура отнесла к таким материалам и список лиц, признанных политзаключенными и преследуемых в связи с реализацией права на свободу вероисповедания или своей религиозной принадлежностью.

Как рассказала Татьяна Глушкова, юрист, выступившая на пресс-конференции, организованной "Мемориалом", претензии прокуратуры об отсутствии маркировки абсурдны:

“До 2019 года нам не предъявляли претензии по поводу отсутствия маркировки у публикаций в соцетях. О том, что их надо маркировать мы узнали позже, только из протоколов Роскомнадзора, – пояснила Татьяна Глушкова. – И мы сразу все исправили. Что касается претензий к правозащитному Центру, что он, якобы, отказывается выполнять судебные решения и продолжает вести список политических заключенных, то "Мемориал" в каждой справке подчеркивает, что не разделяет и не поддерживает взглядов осужденных за экстремизм. Внесение в список политзаключенных – лишь оценка обоснованности и справедливости преследования. А публичное обсуждение справедливости того или иного решения – не отказ от исполнения закона. И совсем уже абсурдный пункт обвинения – что "Мемориал" нарушает всевозможные международные документы. По законодательству нарушать или соблюдать нормы международного права может только государство!"

По мнению Татьяны Марголиной, члена правления Пермского краевого отделения ММ, государство в лице правоохранительных органов само нарушает российское законодательство:

“Подача исков – пример того, как государство нарушает международное право в области поддержки неправительственных международных организаций, – считает Марголина. – Похоже, прокуратура забыла: "Мемориал" имеет самый высокий статус в ООН – консультативный. К его мнению прислушиваются главы государств многих стран мира".

Возвращенные из небытия

Общественное движение за сохранение памяти жертв репрессий, получившее впоследствии название "Мемориал", возникло еще в СССР и стало одним из самых ярких и заметных явлений перестройки. С весны 1987 года сначала в Москве, а затем и сразу по всей стране стали появляться инициативные группы, собиравшие сведения о советских репрессиях. Уже к концу 1989 года под эгидой "Мемориала" были зарегистрированы десятки обществ и объединений с общими задачами и идеологией. Они стали заниматься поиском мест массовых расстрелов и захоронений жертв репрессий, исследованием архивных документов, связанных с арестами, расстрелами и ссылкой в лагеря и на поселения советских граждан. Движение за возвращение исторической памяти и правды о событиях советской истории к началу 1990-х стало поистине общенародным.

Движение за возвращение исторической памяти и правды о событиях советской истории к началу 1990-х стало общенародным. В офисы организации потоком шли люди. Ирина Флиге, персональный член правления ММ, одна из основательниц общества "Мемориал" в Санкт-Петербурге говорит, что в первые годы работы очередь к их дверям выстраивалась до следующего квартала. Затем основной поток обращений перешел в электронную форму.

“Мы составляем "рыбы" писем, люди потом их отправляют, и дальше мы идем рука об руку, – рассказывает Ирина Флиге. – Бывает, когда человек говорит – я сам не могу, сделайте лучше вы, и даже выдает нам доверенность на ведение его дел. Как правило, изначально запрос очень маленький – помогите найти хоть что-нибудь. Но в ходе поиска обычно обнаруживаем множество документов”.

По опыту сотрудников "Мемориала", чаще всего люди просто звонят или пишут, задают вопрос, чтобы понять, куда нужно обращаться. Дальнейшую дорогу поиска проходят сами.

“О том, что где-то в Карелии расстрелян и похоронен мой дед, я узнала от своего племянника, который нашел короткую информацию в интернете, – говорит пенсионерка Наталья Пакентис из Петрозаводска. – Знакомые дали мне “Книгу памяти”, и там я увидела имя дедушки. Потом обратилась к Юрию Дмитриеву в карельский "Мемориал" – он подсказал, как написать заявление в ФСБ. Оттуда я получила копию допроса деда, узнала, какие вопросы ему задавали, и справку о реабилитации. Это очень дорого для меня – знать, что живу неподалеку от того места, где дедушка захоронен. Ликвидация "Мемориала" – это настоящее неуважение к людям, один из шагов, когда нас всех опускают ниже плинтуса”.

“Моей маме 90 лет, она отлично помнит своего дедушку, моего прадеда, который вдруг исчез, – рассказывает Кирилл Городецкий. – Я приношу ей материалы, которые помогает находить "Мемориал" – это столько эмоций! Оказывается, мой прадед много лет преподавал в том самом институте, который я закончил! А еще я несколько лет работал в типографии, которой он владел! У меня крылья выросли, когда я это узнал! "Мемориал" фактически вернул огромную страницу истории моей семьи, за что я ему бесконечно благодарен. Поэтому теперешняя ситуация для меня выглядит нелепо и дико – работа "Мемориала" не только никому не мешает, она помогает возвращать историю”.

Марина Зускович, живущая в Израиле, много лет пыталась выяснить, почему в “Книге памяти” нет имени ее дедушки, арестованного в 1937 году в Ворошиловграде (Луганске) и умершего в лагере.

“Впервые в "Мемориал" я обратилась с вопросом – как можно внести имя дедушки в памятную книгу? – рассказывает Зускович. – "Мемориал" нам очень помог, как и миллионам других людей. Он – гордость России, показатель открытости, демократичности и честности по отношению к своей истории. Его знают и уважают в мире так же, как центр Яд-Вашем в Иерусалиме. Закрытие "Мемориала" станет национальной трагедией и настоящей гуманитарной катастрофой для России”.

"Мемориал" – международный

За тридцать с лишним лет работы "Мемориал" опубликовал десятки книг и сборников документов, посвященных исследованиям периода советских репрессий, его сотрудники провели множество семинаров и прочитали сотни лекций в России и за рубежом. И, конечно, защитили в судах права сотен людей. К "Международному Мемориалу" в последние годы присоединились аналогичные организации из стран Европы – Германии, Франции, Польши, Украины, Чехии, Италии и других. Его просветительскую и правозащитную деятельность высоко ценят специалисты во всем мире.

“В российский "Мемориал" я обращаюсь постоянно, потому что занимаюсь историей католической церкви в России и Советском союзе, – говорит Дмитрий Панто, доктор исторических наук, главный специалист научного отдела "Музея Второй мировой войны" в Гданьске, Польша. – "Мемориал" – это компетентные люди, благодаря которым я смог получить очень важные для исследовательской работы документы из российских архивов. На конференции по истории сталинизма, которые организует "Мемориал", приезжают историки со всего мира. Ликвидация организации обернется для граждан России катастрофической потерей источника точной информации о своих родных и близких, погибших в годы репрессий. И для обычных граждан, и для историков закроется площадка для свободной дискуссии о советском периоде истории, а дискуссия, полемика – это признак демократии в любом обществе”.

Рука об руку с "Мемориалом" еще с 90-х годов работают и многие российские музеи и архивы.

“Мы постоянно сотрудничали с “Мемориалом” с момента его образования, – рассказывает Татьяна Фокина, бывший директор Соловецкого музея-заповедника. – Они помогали нам устанавливать мемориальную плиту на Соловецкий камень, помогали с созданием экспозиции музея. К сожалению, нынешнее музейное руководство убирает некоторые подписи на стендах, связанные с "Мемориалом". На мой взгляд, ликвидировать "Мемориал" – преступление. Люди хранят память, без которой нет развития, нет будущего. Потому что важнее архивов и музейных коллекций для развития государства нет ничего”.

Нередко документы, которые удается обнаружить людям в архивах ФСБ с помощью сотрудников "Мемориала", становятся важным фактом жизни не только отдельной семьи, но и настоящим явлением культурной или общественной жизни страны. Ольга Маслова-Вальтер, живущая в Швейцарии, обратилась в "Мемориал", чтобы узнать подробности о жизни своего деда и его брата – Якова и Евгения Хенкиных. Если бы не помощь "Мемориала", то Ольга не узнала бы об их судьбе. А главное – не состоялась бы и прошедшая в 2017 году в Государственном Эрмитаже выставка работ, сделанных братьями Хенкиными в 1930-х годах в Ленинграде и Берлине.

“Благодаря помощи сотрудников "Мемориала" я неожиданно для себя узнала не только детали гибели на фронте деда Якова Хенкина, но и историю его брата Евгения, – говорит Маслова-Вальтер. – Оказалось, что он вернулся в Россию из Германии, а не исчез там, как я считала всю жизнь. И оказалось, что они оба были великолепными фотографами, выставка их работ стала настоящим событием. Без "Мемориала" не было бы выставки, а это уже гораздо больше, чем моя жизнь – из нее вырастает история страны, поколения, мира. Любое прикосновение к прошлому в нашей стране без "Мемориала" невозможно”.

"Это очередной шаг в сторону 1937 года"

История семьи инженера-электронщика Сергея Харюкова, живущего сейчас в Сыктывкаре, начинается в Германии, откуда в Россию его предки приехали по приглашению императрицы Екатерины II. Почти 150 лет они и еще сотни немецких семей с жили на берегах Волги, образуя большие немецкие деревни и села. В одном из них – Александрталь (теперь это село Надеждино Кошкинского района Самарской области) – жили 36 семей, бывших между собой в родстве. Фамилия отца Сергея Харюкова – Виде. В 1930 году началось раскулачивание, и 30 октября все 36 семей выселили с Волги и отправили на Север, в Архангельскую область.

“Только моя русская бабушка умерла своей смертью – от тифа и голода в кулацкой ссылке на Печоре, остальные расстреляны, – говорит Сергей Харюков. – Всего в 36 семьях был 231 человек, 29 из них расстреляли. Мой русский дед тоже был расстрелян; я много лет искал, где это случилось – и нашел. Тогда еще была жива моя 95-летняя мама, и она сказала – слава богу, теперь я знаю, где он упокоился, потому что с 1930 года о своем отце ничего не слышала. Помог "Мемориал" Сыктывкара – сначала Яков Эльевич Юдович, потом Михаил Рогачев. К Михаилу Борисовичу я много лет обращался с разными вопросами, за консультациями. Для меня и всей нашей семьи попытка ликвидировать "Мемориал" – это очередной крепкий шаг в сторону 1937 года”.

С "Мемориалом" оказалась тесно связана жизнь и судьба петербурженки Ирины Ронкиной.

“"Мемориал" помог мне в поиске своих родных, – рассказывает Ронкина. – Когда началась война, мою тетю, финку по национальности, в 24 часа выселили в Вильнюс, она потеряла из виду брата, арестованного раньше. Благодаря "Мемориалу" мы узнали, что его после ареста сослали куда-то недалеко от Норильска, там он отбывал 10-летний срок. А когда началась война, его уже в Норильске снова арестовали – за какие-то неосторожные слова о том, что страна не готова к войне. И расстреляли".

Почти 52 года жительница Дзержинска Московской области Елизавета Перепеченко ничего не знала о судьбе своей матери – Ирины Ивановны Щербовой-Нефедович. В Ленинграде, в июле 1941 года мама 6-летней Лизы ушла на работу – и больше никогда не вернулась домой, буквально исчезла. Еще раньше был арестован отец, и Лиза осталась в блокадном Ленинграде с бабушкой.

“Среди моих родственников – 20 человек пострадавших, выжил и вернулся из лагеря только отец, который, естественно, ничего не рассказывал, – говорит Елизавета. – Так что те, кто утверждают, что число жертв репрессий преувеличено, просто нагло врут. В "Мемориал" я обращалась неоднократно и с разными вопросами, и только там мне помогли найти сведения о лагере, где погибла мама. К сожалению, ничего не известно о местах захоронений всех моих погубленных родственников”.

До своего исчезновения Ирина Ивановна Щербова-Нефедович работала в научной библиотеке Ленинградского Института экспериментальной медицины (ИЭМ). Сейчас на Мемориальном кладбище жертв политических репрессий в Левашово под Петербургом установлен памятный знак с именами 32 сотрудников ИЭМ, убитых в годы репрессий. Среди них – имя Щербовой-Нефедович.

“"Мемориал" имеет огромное значение для всех, кто не хочет быть "иванами", не помнящими родства, – говорит Перепеченко. – Он не только сохраняет память о погубленных, но и помогает людям найти родных. Действия тех, кто пытается ликвидировать "Мемориал", не только бессовестны, но и противоречат утвержденной властями еще в 2015 году Концепции по увековечиванию памяти жертв политических репрессий”.

Только за одну неделю в адрес "Международного Мемориала" и Правозащитного центра "Мемориал" поступили десятки писем поддержки. Более 100 правозащитников и деятелей искусства, 60 членов Российской академии наук подписали обращения в его поддержку. Десятки писем поддержки пришли из-за рубежа. Сотрудники "Мемориала" готовятся доказывать свою правоту и отстаивать свою позицию в суде.

"Я считаю, что закрыть "Мемориал" невозможно, – уверена Ирина Флиге. – И не только потому, что не эта власть создавала "Мемориал" и не ей его ликвидировать. А потому, что мы от нее реально не зависим: у нас колоссальная информационная база, мы умеем работать с источниками информации, искать документы – и это останется с нами навсегда, в этом нас поддерживает очень много наших друзей и сторонников. И уж если с кем случится катастрофа, то не с нами, а с нашими врагами".