В понедельник, 6 сентября, все мировые СМИ облетела новость из Беларуси: суд в Минске приговорил одного из лидеров оппозиции Марию Колесникову к 11 годам лишения свободы, а известного юриста Максима Знака к 10. Их признали виновными сразу по трем статьям уголовного кодекса: "заговор с целью захвата власти", "создание экстремистского формирования" и "действия, направленные на причинение вреда национальной безопасности".

Суд над Колесниковой и Знаком проходил в закрытом режиме, без прессы и наблюдателей. Даже близкие не имели возможности присутствовать на процессе – их пустили только на оглашение резолютивной части приговора. Поэтому детали суда неизвестны до сих пор. Однако общее представление о сути обвинения можно получить из официальных заявлений властей. Как утверждается в пресс-релизе Генпрокуратуры, "тайный сговор", в котором обвинили политзаключенных, заключался в том, что Знак и Колесникова позиционировали себя "представителями подавляющего большинства граждан Беларуси", не признавали результаты президентских выборов, не считали Лукашенко легитимным президентом, призывали к забастовкам, а затем создали Координационный совет оппозиции – якобы для "координации протестной активности" и "разжигания вражды в обществе".

Из заявлений представителей Генпрокуратуры следует, что вина Знака и Колесниковой, по сути, заключается только в том, что они публично критиковали власть и поддерживали мирные протесты: то есть 10 и 11 лет они получили просто за слова. "Они изначально знали, на что идут… Это та же самая война, только в новых условиях… И нами теперь пытаются завладеть не оружием, а словом", – подчеркнула представительница Генпрокуратуры Анжелика Курчак после приговора.

Колесникова и Знак свою вину не признали. Драконовский приговор оппонентам Лукашенко вызвал огромный резонанс как в Беларуси, так и за ее пределами. Откровенную политическую расправу осудили западные политики и дипломаты.

"Долбить, долбить, долбить..."

Колесникова и Знак оказались на передовой политического противостояния во многом случайно. Оба они были успешны в своих сферах деятельности (культура и юриспруденция соответственно) и до минувшего года никакого отношения к политике не имели. В мае 2020-го Мария и Максим присоединились к команде экс-банкира Виктора Бабарико, заявившего о своих президентских амбициях. Но 18 июня Бабарико и его сын Эдуард, возглавлявший предвыборный штаб, были арестованы, а спустя месяц ЦИК отказался регистрировать экс-банкира в качестве кандидата. Эти драматические события вывели Марию и Максима на первые роли в политическом процессе: теперь им приходилось распоряжаться тем огромным электоральным потенциалом, который в считанные недели смог аккумулировать бывший глава "Белгазпромбанка".

В июле команда Бабарико и команда другого незарегистрированного кандидата – Валерия Цепкало – объединились вокруг кампании Светланы Тихановской. Триумвират Светланы Тихановской, Вероники Цепкало и Марии Колесниковой оказался невероятно успешным: они собирали крупнейшие в истории Беларуси предвыборные митинги и стали живым воплощением веры белорусов в перемены. Новое амплуа позволило в полной мере раскрыть харизму Колесниковой. Яркая улыбка, фирменное сердечко из сложенных ладоней, фраза "вы – невероятные" и призыв "долбить, долбить и долбить эту власть" превратились в символы белорусской революции.

После выборов 9 августа триумвират распался: Тихановская и Цепкало, опасаясь за свою жизнь, были вынуждены уехать из страны. Колесникова, по сути, осталась единственным популярным оппозиционным политиком, который еще не сидел в тюрьме и не эмигрировал. Протесты же, как казалось в тот момент, побеждали: власть была шокирована масштабами народного сопротивления и силовики на какое-то время исчезли с улиц белорусских городов.

17 августа по инициативе штаба Тихановской было объявлено о создании в Беларуси Координационного совета оппозиции. В президиум КС вошли Колесникова, Знак, а также перешедший на сторону протестующих директор Купаловского театра Павел Латушка, Нобелевская лауреатка Светлана Алексиевич, юристка Лилия Власова, участница предвыборного штаба Тихановской Ольга Ковалькова и лидер стачкома МТЗ Сергей Дылевский. Координационный совет объявил, что единственный способ преодолеть политический кризис в Беларуси – это немедленно начать переговоры о проведении новых выборов. Но садиться за стол переговоров Лукашенко даже не думал. Членов совета он назвал "отвязанными нацистами" и обвинил в попытке захвата власти.

Игра без правил

Историю Координационного совета можно считать квинтэссенцией противостояния режима Лукашенко и "новой" оппозиции в 2020 году. Стратегия команды Бабарико изначально строилась на убежденности, что диктатуру можно обыграть на ее поле и по ее правилам (пусть эти правила и нечестные). Если власть не дает разрешения на митинги – значит не следует призывать к несанкционированным протестам и организовывать их. Главное – не давать режиму даже малейшего повода для репрессий. Именно в этом ключе старались действовать Колесникова и Знак.

"Дело было накануне митинга 16 августа, рабочие стучали касками, а с БТ увольнялись ведущие, – вспоминала в колонке для DW директор независимого издания Kyky.org Саша Романова, – Я подошла к Маше и предложила очень тупую идею – пойти в воскресенье всей толпой в "американку" КГБ освобождать Виктора и его сына. Маша возразила: штабу нельзя объявлять о подобных планах публично, потому что это гарантирует арест и уголовное обвинение в "захвате власти". Она могла только без предупреждения появляться на митингах и быть их символом".

Координационный совет стал воплощением этой осторожной стратегии. КС вовсе не был альтернативным правительством и не требовал передать им власть (вопреки заявлениям Лукашенко). Когда в середине августа 2020 года инициатива перешла в руки оппозиции, члены совета не предприняли решительных действий и даже не попытались руководить протестами: все свелось к декларативным заявлениям и призывам к переговорам, которые власть просто проигнорировала. Но в условиях электоральной революции сам факт появления органа, который взялся представлять интересы белорусского общества, являлся огромной угрозой для Лукашенко. "Я хочу предупредить тех, кто вошел в этот штаб, что мы будем принимать адекватные меры", – пригрозил он 18 августа.

Максима Знака задержали 9 сентября 2020 года. За два дня до этого в центре Минска была похищена спецслужбами Мария Колесникова. Ей угрожали 25-летним сроком заключения, говорили, что если она добровольно не покинет территорию Беларуси, то ее все равно вывезут: живой или по частям. Вместе с двумя другими членами КС – Антоном Родненковым и Иваном Кравцовым – Колесникову насильственно привезли на белорусско-украинскую границу для выдворения из страны. Однако на пограничном переходе Мария порвала свой паспорт и выпрыгнула из автомобиля, сорвав тем самым спецоперацию силовиков. Лукашенко пришлось в тот день нелепо оправдываться перед журналистами: дескать, Колесникова хотела добровольно уехать в Украину, но соратники почему-то выбросили ее из машины.

Поступок Колесниковой сделал ее в глазах протестующих настоящей героиней, что окончательно предопределило дальнейший ход событий: Лукашенко не мог оставить на свободе человека с таким уровнем популярности. 9 сентября 2020 года Следственный комитет объявил, что Колесникова и Знак задержаны в рамках уголовного дела о публичных призывах к действиям, направленных на причинение вреда национальной̆ безопасности. Спустя пять месяцев, когда массовые протесты были подавлены, к публичным призывам добавился "тайный сговор" и создание "экстремистской организации". Остальные члены КС к тому времени уже давно находились за пределами Беларуси.

Попытка возрождения сталинизма

Общаясь с журналистами после суда, отец Максима Знака отметил, что его сын воспринял приговор абсолютно спокойно: "у него на лице не дрогнул ни один мускул". "Мне показалось, что они были готовы. Возможно они даже предполагали, что назовут более продолжительный срок", – добавил он.

Суровый приговор Колесникову и Знаку ни для кого в Беларуси не стал неожиданностью – он вытекал из самой логики нынешних массовых репрессий.

В течение года после выборов более 4690 человек стали фигурантами политически мотивированных уголовных дел, 659 из них на данный момент признаны политзаключенными – ничего подобного по масштабам Беларусь не переживала со времен сталинизма. Люди попадают под уголовное преследование за участие в протестах, за журналистскую работу и общественную деятельность, за "политические" надписи и рисунки, комментарии и эмодзи, шутки и анекдоты. Но самое главное, что судебная система теперь все чаще генерирует вполне "сталинские" сроки для политзаключенных, особенно если речь идет об оппозиционных лидерах. Так, сопредседатель "Белорусской христианской демократии" Павел Северинец, который был арестован еще за два месяца до выборов 2020 года, получил 7 лет колонии, а участник президентской гонки Виктор Бабарико и вовсе 14. Сергею Тихановскому и Николаю Статкевичу, процесс над которыми теперь проходит в закрытом режиме в гомельском СИЗО, также угрожают двузначные тюремные сроки.

Курс на построение тоталитарного государства, взятый Лукашенко летом 2020 года, предполагает демонстративную жестокость в отношении оппонентов режима. Для будущего диктатуры это абсолютно необходимо: в условиях электоральной революции только с помощью террора возможно удерживать власть в стране. Поэтому каждый арест и приговор теперь рассматривается не просто как способ изоляции неугодного человека, но и как акция устрашения для общества в целом. Приговор должен шокировать своей непропорциональной жестокостью, чтобы сломить волю людей к сопротивлению.

Выписывая своим оппонентам такие сроки заключения, Лукашенко рассчитывает, что обществом в итоге овладеет страх, сравнимый со страхом времен сталинизма. Однако пока что выполнить эту задачу не вполне удается. Процесс над Колесниковой и Знаком (как, впрочем, и многие другие политические процессы в Беларуси) запомнится не только чудовищным приговором, но и поразительной стойкостью политзаключенных.

"Я увидел наших детей людьми, которые чувствуют себя свободными и невиновными… Я не заметил у них депрессии, соглашательства. Они готовы отстаивать свои права и дальше", – делился впечатлениями с журналистами отец Марии Александр Колесников. Немногочисленные кадры из зала суда, которые все же попали в СМИ, оставляют схожее впечатление. Пританцовывающая и улыбающаяся в клетке Мария Колесникова пока что является куда более убедительным символом нынешней эпохи в Беларуси, чем безликий репрессивный аппарат режима Лукашенко.