28 июня: акция в поддержку фигурантов "Дела "Седьмой студии" в Берлине.Теперь я точно знаю, в чем главное развлечение молодых туристов, приходящих в Бранденбургским воротам в Берлине. Нужно, чтобы твой спутник присел, а ты подпрыгнешь, а потом в инстаграме или фэйсбуке появится твой силуэт на фоне золотой квадриги и богини мира Эйрены.

Я знаю это наверняка, потому что позавчера провел у Бранденбургских ворот три часа. Нас было человек двенадцать, берлинцев родом из России, и нам очень хотелось, чтобы в объективы и телефоны туристов попали наши плакаты на английском языке. Плакаты с призывами поддержать свободу творчества в России и требованиями справедливого следствия. В первую очередь, с хэштегом #freemalobrodsky.

Бред в летнюю ночь

Алексей Малобродский, известный театральный менеджер и бывший генеральный продюсер АНО “Седьмая студия”, сидит в СИЗО. Его обвиняют в мошенничестве и хищении бюджетных средств. В СИЗО и другой подозреваемый по делу “Седьмой студии”, бухгалтер Нина Масляева, под домашним арестом -  бывший директор организации, Юрий Итин. В рамках этого дела сотрудники Следственного комитета в конце мая обыскивали квартиру Кирилла Серебренникова - основателя “Седьмой студии”; вызывали на допросы многих бывших сотрудников, у некоторых из них изъяты иностранные паспорта.

Бывших сотрудников “Седьмой студии” обвиняют в хищении 200 миллионов рублей из тех 216 миллионов, что были выделены Министерством культуры на проект “Платформа”. Это обвинение звучит нелепо - “Платформа” в 2011-2014 работала так интенсивно, что невозможно представить, будто все спектакли и круглые столы в течение трех лет уложились в бюджет из 16 миллионов. 

“Реальное искусство” здесь не менее важно, чем “нужды производственного процесса”. Так получилось, что российский театр куда свободнее и разнообразнее, чем масс-медиа или кинематограф

Еще более абсурдным было заявление прокурора, обвинившего Малобродского в том, что спектакля “Сон в летнюю ночь” не было, а деньги, выделенные на его постановку, похищены. Театральные рецензии на “Сон в летнюю ночь” не показались прокурору достаточным доказательством. Спектакль Кирилла Серебренникова был поставлен, номинирован на “Золотую маску”, ездил на гастроли и последний раз был сыгран несколько дней назад. Но театр и Следственный комитет существуют в разных представлениях о реальности. После того, как прокурор не признал рецензии достаточным свидетельством, Малобродский был помещен в СИЗО. 

Я не знаком с Алексеем Малобродским. Но я знаю, какова его репутация в театральном мире - она безупречна. И я знаю, как устроена экономика российского театра. Как и любая другая хозяйственная деятельность в России (если речь не идет о близких к власти корпорациях), она осложнена десятками регуляций и меняющимися правилами игры. И при этом государственные театры - то есть практически все театры в России - обязаны соответствовать требованиям вышестоящих органов, отчитываться и выполнять “государственное задание” и следовать “дорожной карте”. Этот экономический и правовой контекст вредит любой хозяйственной деятельности. Для креативной индустрии он губителен вдвойне. 

В результате происходит то, о чем несколько дней назад написал режиссер Борис Павлович: “Дело в том, что правовые и экономические структуры России не оставляют шансов предпринимателям, в том числе культурным, быть полностью "белыми" и "прозрачными" - просто в силу взаимоисключающих нормативных актов и патовых ситуаций, которые возникают на каждом шагу. Абсолютно каждому руководителю приходится принимать решения, не имея перед собой полной картины, а затем адаптировать статьи расходов под реальные нужды производственного процесса. Это ни в коей мере не связано с растратой или, тем более, с присвоением. Просто конкретные люди закрывают своим телом дыры нашей культурной политики и экономики, совершенно недружественной реальному искусству”. 

“Реальное искусство” здесь не менее важно, чем “нужды производственного процесса”. Так получилось, что российский театр куда свободнее и разнообразнее, чем масс-медиа или кинематограф. В ситуации консервативного поворота и каждодневного ограничения свободы слова независимое художественное высказывание неизбежно воспринимается как политическое. 

Проект “Платформа” был свободной площадкой, где говорили на новом языке. Но было бы наивно воспринимать “дело “Седьмой студии” как изолированный эпизод. Оно находится в том же ряду, что изгнание на улицу Театра.doc, скандалы вокруг работы “Группы юбилейного года” в театре на Таганке, запрет “Тангейзера” в Новосибирском оперном театре, попытки сорвать спектакли в Московском художественном театре и Сахаровском центре, нападки на “Гоголь-центр” и “Золотую маску”, попытки слияния театроведческого и продюсерского факультета в ГИТИСе. Театр опасен для тех, кто боится разнообразия и дискуссии. 

Попасть в камеру 

Акцию у Бранденбургских ворот придумала и организовала хореограф Соня Левин, москвичка, которая сейчас живет и работает в Берлине.

В среду 28 июня в 12 часов дня мы вышли в самое туристическое место города с рукописными плакатами. Нас было мало, и многие из тех, кто хотел присоединиться, не смогли прийти - “кто уже устраивает такие события в середине рабочего дня?” Но нам было важно провести наш маленький берлинский митинг до того, как в России начнется масштабная “Акцию солидарности театров и людей” в поддержку обвиняемых по делу “Седьмой студии”. Если бы мы сделали это синхронно, то в Берлине было бы уже поздно.

Наши плакаты попадали в камеры тех, кто фотографировал Бранденбургские ворота.Естественно, мы вспоминали старый советский анекдот: в СССР есть свобода слова и собраний, можно прийти на Красную площадь и крикнуть “Рейган - дурак”. Выйти на улицу в Берлине по поводу происходящего в России легко - гораздо проще, чем в самой России.

Соня Левин подала запрос на проведение акции в прошлую пятницу. По закону, полиция должна согласовать митинг в течение трех дней - и это было сделано в течение трех календарных, а не рабочих дней. Левин сознательно выбрала местом проведения акции не российское посольство, а Бранденбургские ворота в нескольких сотнях метрах от него - там больше людей, там нас лучше увидят. Обращаться к окнам монструозного здания на Унтер-ден-Линден бессмысленно, гораздо важнее рассказать как можно больше самым разным людям: это была акция не протеста, а солидарности. 

Происшедшее - больше, чем внутрикорпоративная поддержка. Театр продемонстрировал необыкновенную волю к солидарности, которой так не хватает всему российскому обществу

За три часа у Бранденбургских ворот к нам подходили с вопросом, “А что это такое?” десятки самых разных людей. Что можно ответить на такой вопрос? Конечно, спрашивает тот, кто обращает внимание на уличные акции. Мы говорили о том, что театр - главное пространство свободы в России, что художественная смелость воспринимается властями как политическая угроза, что требования прокуратуры абсурдны, а действия - избирательны и слишком жестоки 

С нашими плакатами фотографировались американцы, немцы, шри-ланкийцы, китайцы, ливанцы, палестинцы и израильтяне - и те, у кого мы не спрашивали, откуда они. Эти три часа мы были не только людьми с плакатами, но и естественной частью городского пейзажа: сколько раз призыв к солидарности с российским театром и хэштег #freemalobrodsky попали в камеры тысяч туристов - бог весть. 

Борцы с НАТО и Украиной расположились перед участниками театральной акции. Нашу акцию проигнорировали все масс-медиа, кого мы приглашали. Примерно через два часа акции метрах в двадцати от нас появились другие манифестанты - от них отделилась энергичная женщина, которая сообщила нам, что в России больше свободы, чем в Германии. Наши соседи развернули флаги России и украинских сепаратистов и плакаты, объявляющие Украину фашистским государством, а войну в Донбассе - агрессией НАТО. Энергичная женщина клеймила мировой заговор и бандеровцев, иногда она разворачивалась с мегафоном в нашу сторону, чтобы сообщить, что мы - пятая колонна мирового империализма. 

Появились ли борцы с Украиной и НАТО рядом с нами случайно? Узнать это невозможно, но совпадение времени и места было отличным: туристы, шедшие к Бранденбургским воротам, сначала видели сторонников “ДНР”, а уже потом - нас.

Театр достоинства

К тому времени, когда мы ушли от Бранденбургских ворот, по всей России шла “Акция солидарности театров и людей”. Режиссеры и директоры выходили к публике перед спектаклями, что произнести слова поддержки участников дела “Седьмой студии”.

У театров и людей было три простых требования: изменить меру пресечения и освободить из-под стражи до суда Алексея Малобродского и Нину Масляеву; провести беспристрастное расследование в отношении Алексея Малобродского, Нины Масляевой и находящегося под домашним арестом Юрия Итина, привлечь в помощь следствию по делу “Седьмой студии” театральных экспертов”.

Туристы фотографируются с плакатами, Соня Левин объясняет, в чем суть акции“Акция солидарности театров и людей” оказалась беспрецедентной по масштабу: в ней приняли участие театры из 21 города от Архангельска до Хабаровска, десятки режиссеров записали видеообращения. Ничего подобного прежде не было: ни в случае с “Тангейзером”, ни с Театром.doc, ни с “Гоголь-центром”, никогда.

Происшедшее - больше, чем внутрикорпоративная поддержка. Театр продемонстрировал необыкновенную волю к солидарности, которой так не хватает всему российскому обществу. Нет никаких гарантий того, что власти заметят этот протест, и следствие по делу “Седьмой студии” будет непредвзятым. Карательная машина живет по своим правилам. Многотысячный митинг в Новосибирске в поддержку “Тангейзера” и свободы слова власти просто проигнорировали. Но энергия сопротивления, которая жива в российском театральном сообществе - лучший пример того, что не все готовы смириться с несправедливостью и играть в чужом спектакле.